Скрытая бухта - Мария Орунья
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Давайте, капрал, подробнее, а то нам только призраков не хватает, чтобы достойно завершить рабочую неделю, – вздохнула Валентина.
– Последнее место проживания упоминается в ее свидетельстве о рождении от 1926 года – это лачуга в Инохедо, их семейный дом. Но сейчас на месте лачуги стоит гостевой дом, и никакую Фернандес Кампийо там не знают. Мы не нашли ни телефона, ни недвижимости на имя Клары Фернандес. А также никаких счетов на электричество или газ, никаких контрактов на аренду жилья. Ничего. Полнейшая пустота. Есть вероятность, что свидетельство о смерти затерялось где-то в реестре, но все равно это как-то странно. Может быть, как сказала ее сестра, она действительно мертва, но нужно будет побеседовать еще раз с ней и с Кларой Мухикой, чтобы они это прояснили, потому что последние данные о Кларе Фернандес относятся к периоду, когда она работала на Онгайо, на этом все обрывается, а в конце лета 1949-го ее место в доме заняла Хана. С того момента и до настоящего времени вся жизнь Клары Фернандес – сплошная загадка.
– Я сегодня же позвоню Кларе Мухике, а также ее матери, попрошу поговорить со мной, если ей уже получше. Понятно, что она как-то связана с Тлалоком, с необъяснимой передачей дома предкам Оливера Гордона, а возможно, боюсь, и с убийствами. Сеньора Онгайо едва ходит, но у нее может быть сообщник. И еще нужно по всем пунктам допросить Оливера Гордона. Кстати, а что-нибудь известно о брате Ханы Онгайо по отцу?
– Он поселился в Картахене и, кажется, проживает там и поныне. Владеет тремя отелями на побережье, даже есть свой веб-сайт. Все отели – его собственность, хотя на одно жилище оформлена ипотека. Его жена родом из Мурсии, у них трое детей, и в их биографии мы не обнаружили ничего любопытного, кроме пары дорожных штрафов, да и те нарушения были совершены на территории Мурсии. Не похоже, чтобы его что-то связывало с Кантабрией или с этим делом. Его мать, она же мачеха Ханы Фернандес, еще двадцать пять лет назад переехала к сыну. Скончалась в январе этого года. Разве что от нас что-то ускользнуло, но по этой линии мы не видим ничего, что могло бы как-то помочь следствию.
– Ладно, – задумчиво ответила Валентина. – Однако есть еще кое-что: необходимо подтвердить алиби Клары Мухики на время убийств Давида Бьесго и Педро Саласа. Предполагается, что в первом случае она находилась в лаборатории Института судебной медицины, а во втором – дома с мужем. Опросите свидетелей. Мы не можем ничего упустить.
В дверь быстро постучали и тут же открыли, не дожидаясь разрешения. Капрал, который прервал их совещание вчера утром, сегодня, словно играя все по тому же дурацкому комическому сценарию, вновь нарисовался на пороге:
– Лейтенант Редондо? Срочный звонок от Оливера Гордона, переведен в режим ожидания. Соединяю его с вами?
– Да, переводите на меня, – распорядилась Валентина, – сейчас отвечу.
Остальные выжидательно молчали. Ну что там опять случилось, черт возьми? Когда лейтенант вернулась из своего кабинета, на ней лица не было.
– Ривейро, ты едешь со мной на виллу “Марина”. Кто-то облил хижину Оливера Гордона бензином и ножом прибил на террасе записку с требованием убираться. Камарго, пожалуйста, передайте экспертам. Все остальные продолжают рыть в том же направлении. Сабадель, помимо прочего, попробуй еще раз побеседовать с сестрой Мерседес. А вы, – она посмотрела на Торрес и Субисаррету, – выясните, что случилось с Кларой Фернандес, опросите всех соседей, знакомых, местных жителей. Будьте осторожны и звоните мне, как только что-то обнаружите.
Когда все потянулись к выходу, в дверях снова возник капрал. Лицо у него было очень серьезное.
– Лейтенант Редондо, звонят из штаба в Комильясе.
– Что там?
– Хана Онгайо. Туда уже выехали. Сегодня утром она покончила с собой.
Дневник (13)
Этим августовским вечером 1948 года перед церковью Святой Хулианы в Сантильяне-дель-Мар, в присутствии многочисленной публики, среди которой и семейство Чакон, представляют религиозную пьесу. Атмосфера праздничная. Это одна из тех теплых ночей, когда никто не откажется от бокала вина, толики веселья, всего того, что делает жизнь чуточку приятнее. Место для спектакля выбрано как нельзя лучше – каменная площадь, суровая и загадочная. В сгустившихся сумерках актеры разыгрывают “Больницу безумцев”.
Дон Антонио Чакон пытается сосредоточиться на пьесе, но постоянно отвлекается на фасад церкви, в свете мерцающих свечей тысячелетняя каменная стена кажется позолоченной и изменчивой, будто поверхность моря. К нему подходит человек, это его доверенный слуга Флорентино. Он шепчет что-то господину на ухо. Сеньора Чакон, сидящая рядом с их дочерью Долорес, не сводит с них глаз: после исчезновения Игнасио нервы у нее на пределе.
Уже несколько недель она не может спать, ее снедают тревога и подозрения. На это театральное представление ее затащили чуть ли не силком, чтобы только отвлечь. Полиция допросила ее несколько недель назад самым невыносимым образом, указав в качестве предполагаемой причины исчезновения сына крупные проигрыши и даже возможную связь с республиканцами, поскольку известно, что франкисты все еще устраивают облавы и избивают бывших коммунистов, а если дело того требует, то и сбрасывают со скалы, дважды выстрелив в голову. Такие места, как Пеньяс-Неграс, Пуэнте-Арсе или Сан-Чиприано, были свидетелями последних минут многих расстрелянных.
Разумеется, семейство Чакон не допускает такой версии. Наверняка Игнасио похитили с целью потребовать выкуп у них, богатых предпринимателей. Может быть, что-то в процессе пошло не так, отсюда и эта мрачная неизвестность. Сеньоре Чакон приходят в голову исключительно литературные сюжеты.
Но сеньор Чакон – человек куда более приземленный. Он начинает осознавать новость, которую только что сообщил слуга. Опустив голову, он молча качает ею из стороны в сторону. Встает и осторожно покидает импровизированный театральный атриум. Сеньора Чакон следует за ним, она почти в истерике. Она предчувствует, какое известие сейчас услышит, как на смену стылой горечи ожидания придет обжигающая боль. Как ни странно, она обращается не к мужу, а к слуге, поскольку знает, что достаточно один раз властно взглянуть на него, и тот все ей расскажет. Так и есть – он тут же открывает ей правду. Морские волны выбросили на пляж Санта-Хуста мешок, в котором обнаружили полуразложившиеся мужские ноги, которые могут принадлежать дону Игнасио. В мешке также нашли остатки ткани с гербом, который ни с чем не спутаешь, – черный орел, у лап
