Перед лицом Родины - (Бирюк) Петров

- Этот человек - провокатор, - послышались негодующие голоса заключенных, слышавших рассказ Виктора.

- Мерзавец!..

- Ах, жалко, что его увели. Мы б с ним поговорили тут...

На дворе было так жарко, что даже на что уж в подвальной камере всегда было прохладно, на этот раз стояла духота.

Виктор, чтобы несколько отвлечься от дум о вчерашней очной ставке, стал рассказывать якобы задуманную им повесть на приключенческую тему. Он заинтересовал своих слушателей. В рассказе его фигурировали и шпионы, и диверсанты, и очаровательные коварные аферистки. В самом же деле Виктор никогда ничего подобного и не думал писать. Он просто импровизировал...

И вот в самый разгар рассказа в двери открылась фортка, показалась голова вахтера.

- На букву "В" кто у вас есть? - спросил он.

Снова отозвалось с десяток заключенных с фамилиями, начинавшимися с буквы "В". Назвался и Виктор. Оказалось, что именно он и нужен был.

Виктор шел к следователю с тревожным сердцем.

"Наверно, еще какую-нибудь пакость хотят преподнести", - мрачно думал он.

Но когда он вошел в следовательскую, то оказалось, что его вызывал не Картавых, а другой, незнакомый молодой следователь с приятным добродушным лицом.

Виктор поздоровался.

- Здравствуйте, - ответил следователь. - Садитесь, - указал он глазами на стул.

Виктор сел.

- Моя фамилия Салутин, - сказал следователь. - Мне поручено закончить ваше дело.

- Как вас понимать? - спросил Виктор.

- Оформить протокол допроса. Вы его подпишете, и на этом закончим.

- А потом?

- А потом дело передадим в суд.

- Так вы что, тоже будете настаивать, чтобы я сознался в каких-то мнимых преступлениях? - настороженно спросил Виктор. - Так я вам заранее заявляю, что я ни в чем не виноват. Все обвинения, которые на меня воздвигаются, - клеветнические.

- О нет! - усмехнулся следователь. - Я вас принуждать ни к чему не буду. Раз вы все отрицаете, то я отрицательный протокол и составлю.

- Вот это правильно, - одобрительно кивнул Виктор и с удивлением подумал: "Какой это бог послал мне этого ангела".

Салутин начал составлять протокол, иногда задавая Виктору вопросы по существу дела. На все вопросы Виктор отвечал отрицательно.

- Я бы хотел более подробно формулировать, почему я отрицаю, - сказал Виктор.

- Не нужно этого делать, - отмахнулся следователь и засмеялся. - Кто это будет вчитываться в ваши ответы. Это одна лишь формальность... Главное дело в том, что протокол допроса отрицательный.

- Доверяю вашей совести.

- И не ошибетесь, - сказал Салутин. Он подвинул к Виктору коробку с папиросами "Наша марка": - Курите.

- Спасибо, - поблагодарил Виктор и с удовольствием закурил.

Салутин написал протокол допроса и показал его Виктору.

- Хорошо, - сказал тот, прочитав протокол.

- Подпишите его.

Виктор подписал и вернул протокол следователю.

- Значит, судить обязательно будут меня?

- По всей видимости, да.

- Но за что же?

- Не знаю, - сказал следователь. - Ей-богу, не знаю. Это меня не касается, - и он поспешил переменить разговор. - Я вчера видел Любу.

- Какую Любу? - удивился Виктор.

- Да вы что, забыли, что ли, Любу Ренкову? - улыбнулся следователь. Ведь она ваша родственница. И мужа ее, Илью Ивановича, видел.

В городе жила дальняя родственница Виктора Любовь Ефимовна, вот о ней-то теперь и заговорил следователь. Виктор был рад этому разговору, так как он в какой-то степени приоткрывал завесу на жизнь вне тюрьмы.

- Вы про Любовь Ефимовну говорите?.. Очень рад слышать о ней и ее муже... Как они живут?

- У них все в порядке, - сказал Салутин. - Я живу с ними по соседству.

"Может, он и о Марине знает что-нибудь? - подумал с трепетом Виктор. - Да разве он скажет... Не скажет, конечно". Но все же с волнением проговорил:

- Товарищ Салутин, извините меня, пожалуйста... Понимаете ли, я уже год ничего не знаю о семье... Не можете ли вы сказать мне, жива ли моя семья - жена, дети... Где они? Что с ними?.. Я просто покой потерял из-за них...

- А почему же не сказать, - пожал плечами Салутин. - Скажу... Неделю тому назад видел вашу жену... Была она у Любы. По-прежнему ваша жена такая же интересная, красивая женщина... Я ее и раньше знал... Она на той же квартире живет...

- Спасибо вам! - прочувственно сказал Виктор. - Вы мне большую радость доставили этим сообщением... Я этого никогда не забуду. А про детей ничего не знаете?

- Знаю и про детей, - сказал следователь. - Ваша жена собирает их в пионерский лагерь, на море...

От счастья, что он узнал про жену и детей, у Виктора по лицу поползли слезинки.

- А вы не волнуйтесь, Виктор Георгиевич, - проговорил следователь. Успокойтесь... Все в порядке у вас с семьей... Ну, я должен с вами распрощаться. Рад бы побеседовать с вами еще, но мне некогда... извините... Возьмите себе папиросы, возьмите и спички.

- До свидания, товарищ Салутин, - пожал руку следователю Виктор. Благодарю вас от всего сердца... Вы мне доставили большую радость... За год пребывания в тюрьме я, наконец, узнал о своей семье, что она жива и здорова... С какой бодростью я теперь буду переносить дальнейшие свои лишения... Еще раз спасибо.

- Да ничего, пожалуйста, - сказал Салутин. - Только вы помалкиваете о том, что я сказал вам...

- Не беспокойтесь.

Пришел солдат из надзора, и Виктора отвезли в тюрьму.

* * *

После этого Виктор просидел в тюрьме еще более года. Его почему-то и не судили и следователи не тревожили.

Но однажды его вдруг разбудили среди ночи и велели одеваться.

Он недоумевал, кто его вызывает и по какому поводу. Дело-то ведь его было закончено, подготовлено к суду. И вдруг вызов.

Его посадили в "воронок" и повезли. "Значит, к следователю", размышлял Виктор.

Он не ошибся, его вызвал незнакомый, небольшого роста, невзрачный на вид, рыжеватый следователь с острым, как у крысы, злым лицом. Как впоследствии узнал Виктор, его звали Фомкин.

Сразу же, не медля, Фомкин скомандовал:

- Садись и пиши.

- Что именно?

- Пиши показания.

- Мне нечего писать. Я ни в чем не виноват.

- Говоришь, не виноват? Ладно, посмотрим. - Он позвонил по телефону. - Товарищ Яковлев, это Фомкин вас беспокоит... Привели этого писателя... Да-да, Волкова. Запирается... Вы сами придете?.. Хорошо, жду.

Минут через пять в комнату Фомкина вошел Яковлев. Он с любопытством оглянул Виктора.

- Гм... писатель, - пренебрежительно сказал он. - Какой ты к чертям писатель? Оборванец. Ну, ты что запираешься?.. Давай, понимаешь, показания, давай...

- Мне не чем показывать.

Яковлев побагровел от гнева. Глаза его налились кровью.

- Мы тебя заставим дать показания... Ты руководитель контрреволюционной организации. Ты хотел поднять восстание против Советской власти.

- Прочь от меня, фашисты! - выкрикнул Виктор.

Как ужаленный Яковлев подпрыгнул к Виктору и ударил его с такой силой, что тот сразу свалился на пол. Сквозь меркнущее сознание Виктор слышал, как Яковлев сказал Фомкину:

- Пусть его отвезут... А завтра ты его вызови опять...

* * *

На следующий день Виктор с содроганием ждал вызова к Фомкину. Он решил пойти на крайние меры. Если его снова будут истязать, - а это, вероятно, так и будет, - то он схватит стул, будет защищаться, размозжит кому-нибудь голову. Пусть его тогда судят, расстреливают, что угодно делают, но измываться над собой он не позволит.

Но его ни вечером, ни ночью в этот раз не вызвали. Не вызывали его ни на второй день, ни на третий, ни на четвертый... Виктор недоумевал, почему его не вызывают?.. Это что-то было не так. В чем тут загвоздка?..

Разъяснение этому пришло неожиданно. Из соседней камеры постучали в стену. К этому времени Виктор уже в соврешенстве изучил азбуку Пестеля.

- Вы знаете новость? - выстукивали в стену.

- Нет, - ответил Виктор. - Что за новость?

- Ежова сняли. Даже, кажется, расстрелян.

Виктор передал эту новость своим товарищам по камере.

- Ура! - закричали в восторге заключенные.

- Тише, товарищи! - предупредил Виктор и снова застучал в стену.

- Откуда у вас такие сведения?.. Достоверно ли это?

- Достоверно, - последовал ответ. - Портреты Ежова сняты со стен.

- Еще что нового? - отстукал Виктор.

- Много следователей арес-то-ован-о, - читал он ответ. - Над многими состоялся суд военного трибунала... Многие осуждены.

- Не знаете ли вы судьбу Фомкина и Яковлева?

- Расстреляны. Партия наказала врагов.

- Ура-а!.. - во все горло закричал Виктор и заплясал по камере. Правда восторжествовала!.. Восторжествовала!.. Наша партия расправилась с негодяями... Теперь нас всех скоро освободят. Да здравствует наша Коммунистическая партия!.. Да здравствует правда и справедливость!.. Ура-а!..

Все в камере дружно подхватили его крик.

- Ура-а!.. Да здравствует наша партия!.. Да здравствует Советская власть!..

Радость до предела заполнила камеру. Все громко делились своими впечатлениями, делали всевозможные предположения, хохотали, приплясывали, запевали песни. Дежурный вахтер уже несколько раз заглядывал в фортку и предупреждал: