Юмористические рассказы - Stephen Leacock

Есть ли общество в этой глуши? Ах, дорогая, меня очень часто спрашивают об этом, и я прямо отвечаю:

«Никакого». Да нам оно и не нужно: ведь мы приезжа­ем сюда отдохнуть от шума и суеты, и единственное, чего хотим, – это пожить спокойно, в кругу своей семьи Конечно, с нами всегда приезжает доктор Слайдер; он говорит, что не может чувствовать себя спокойным, не видя что Питер пьет и ест; потом у нас часто гостят майор Виски и мистер Туз – вы, наверное, уже встре­тились с ними перед обедом? Они компаньоны Питера, и он считает неразумным терять их из виду и не знать, что они делают. А так у нас больше никто не бывает, разве что изредка пригласим кого-нибудь из знакомых. Вы наверно, и сами заметили, что за столом нас было всего двенадцать, и мы стараемся не превышать этого числа. В общем, как видите, мы живем в узком семеином кругу.

Конечно, здесь есть кое-какие соседи. Апстоки разбили великолепный сад на другом конце озера. А Броки построили очень красивую виллу, облицованную кам­нем Они избрали для нее простой римский стиль, который так подходит к этой дикой местности. Есть и еще соседи, но все же никакого сравнения с теснотой боль­шого города. И здесь все держат себя очень просто. Миссис Апсток, например, приходит к нам в домашнем платье и я тоже, когда отправляюсь к ней на катере, никогда не переодеваюсь, а мистер Апсток совсем уже отбросил всякие условности: разгуливает в подтяжках. Так что, как видите, здесь можно отдохнуть от светской жизни.

Что вы сказали? Как мы развлекаемся? Да почти никак. Когда мы попадаем сюда, с нас достаточно уже того что мы дышим этим чудесным воздухом... (Рэнсом, пожалуйста, закройте то окно, в конце комнаты.)

Нам даже в голову не приходит думать о каких-нибудь раз­влечениях. Правда, у мужа есть бильярдная; бильярд -это единственное, чем он любит заниматься; кроме того, комната для игры в карты – для меня; и еще мы по­строили теннисный корт для детей, хотя пришлось не­мало повозиться. Вот и все. Да, и, разумеется, пло­щадка для гольфа. Вы, наверно, заметили ее, когда подъезжали?

Когда муж наконец закончил расчистку спортивного поля, поверите, он чувствовал себя настоящим героем. Он все делал сам, вплоть до мелочей. Одно время у него здесь работали чуть ли не двести итальянцев. Мой муж, как вам известно, удивительно энергичный человек; я часто зову его динамо-машиной. Когда он возился с этим полем для гольфа, он за все лето, по-моему, ни минуты не отдыхал: с утра до вечера сидел с сигарой в зубах то на одном краю поля, то на другом и все следил, как работают итальянцы, – в сущности, он совсем лишил себя отдыха. Я поражалась, как он выдерживает. i

И с таким же рвением он взялся за теннисные кор­ты – я вам обязательно покажу их утром. Питер ре­шил, что уж хотя бы корт, en tout cas [36], сделан по-на­стоящему. А Питер, как я уже сказала, это машина, а не человек. Он начал работать немедленно и все делал сам. Представьте, он взорвал десять футов породы, что­бы получить для основания такой щебень, какой ему хотелось. Два итальянца взлетели при этом на воздух, но Питер не отступил ни на шаг: он вытребовал еще двух и пошел напролом. Он, конечно, взял на себя все расходы по устройству тех двоих, что подорва­лись: оплатил похороны и страховку – словом, внес все, что положено. Он заявил, что иначе и быть не может – ведь шел на риск он, а не они. Да, он такой человек!

Однако, кажется, нам пора спать. Мы здесь так рано ложимся, что обычно в полночь уже в постели.

Но, может быть, вы хотите еще немного посидеть -поиграть на бильярде или в карты? Несколько слуг у нас всегда на ногах – во всяком случае, они ложатся не раньше трех, ну, а там уж мой муж отправляет Уильяма на рыбную ловлю.

Спокойной ночи.

Из рассказов разных лет

УБИЙСТВА ОПТОМ – ПО ДВА С ПОЛОВИНОЙ ДОЛЛАРА ЗА ШТУКУ

Сегодня, леди и джентльмены, мы побеседуем об убийстве. Только две темы привлекают в наши дни ши­рокого читателя: убийство и секс. Что же касается людей образованных, то для них эти две темы сли­ваются в одну – убийство на почве секса. Давайте по­пробуем, если это возможно, не заниматься сегодня сексуальными проблемами и поговорим об убийствах, которые продаются открыто и повседневно, – об убий­ствах по два с половиной доллара за штуку.

Что касается меня, то я готов сознаться прямо и от­кровенно: если уж я собираюсь выложить за книгу два с половиной доллара, то должен быть уверен, что в ней есть хотя бы одно убийство. Первым делом я всегда бегло просматриваю книгу, чтобы узнать, есть ли в ней глава под названием: «Труп обнаружен». И сразу успокаиваюсь, когда вижу такую фразу: «Это был труп прекрасно одетого пожилого джентльмена; костюм его был в сильном беспорядке». Заметьте – джентльмен всегда бывает пожилым. Что они имеют против нас, пожилых джентльменов, – хотел бы я знать. Впрочем, все совершенно ясно. Ведь если написать, что труп был женский, – это трагедия. Если детский – о, это чудо­вищно! Но если обнаружен «труп пожилого джентль­мена», тогда – подумаешь, велика важность! Как-никак, а он свое прожил и, как видно, прожил неплохо (ведь сказано же, что одет он был прекрасно). И, должно быть, умел кутнуть (костюм-то на нем оказался в силь­ном беспорядке). Так что все правильно. Пожалуй, в мертвом в нем больше толку, чем в живом.

Впрочем, начитавшись подобных историй, я стал теперь таким специалистом в этом деле, что мне неза­чем ждать, когда обнаружат труп. Достаточно пробе­жать первые несколько страниц, и я уже могу ска­зать, кому предстоит стать трупом. Так, например, если действие происходит по эту сторону океана, ну, скажем, в Нью-Йорке, читайте первый абзац, в котором найдете примерно следующее:

«В субботу вечером, когда в делах обычно наступает затишье, мистер Финеас К. Кактус сидел в своей кон­торе. Он был один. Трудовой день закончился. Клерки разошлись по домам. Кроме привратника, жившего в подвале, во всем доме не было ни души».

Прошу обратить внимание – «кроме привратника». Мы оставили в доме привратника. Он еще понадобится впоследствии, чтобы было кого обвинить в убий­стве.

«Он долго сидел так, опершись подбородком на руку и задумчиво созерцая разложенные перед ним на столе бумаги. Наконец, веки его сомкнулись, и он задремал».

Легкомысленный человек! Заснуть вот так, в пустой конторе... Что может быть опаснее в Нью-Йорке, я уж не говорю – в Чикаго? Каждому проницательному читателю ясно, что сейчас этого самого мистера Кактуса хорошенько трахнут по башке. Он-то и есть труп.

Но тут я позволю себе заметить, что в Англии вся обстановка как-то больше подходит для подобных си­туаций, нежели у нас. Чтобы создать вокруг убийства подходящую атмосферу, нужна страна со старыми тра­дициями. Самые лучшие убийства (и всегда пожилых джентльменов) совершаются за городом, в каком-ни­будь старинном поместье – у каждого богатого пожи­лого джентльмена есть такое поместье, которое назы­вается «Аббатство», «Собачья свора», «Первая охота» или еще как-нибудь в этом роде.

Возьмем такой отрывок:

«Сэр Чарлз Олторп сидел один в своей библиотеке, в замке „Олторпская охота“. Было уже за полночь. Огонь в камине догорал. Через тяжелые оконные занавеси не проникало ни звука. Если не считать горничных, спав­ших в дальнем крыле, и дворецкого, находившегося вни­зу, в буфетной, замок в это время года был совершенно необитаем. Сидя так, в своем кресле, сэр Чарлз уронил голову на грудь и вскоре погрузился в глубокий сон».

Глупец! Неужели ему не известно, что погружаться в глубокий сон в уединенном загородном доме, да еще

Когда горничные спят в Дальнем крыле, это поступок, граничащий с безумием? Но вы заметили? Сэр Чарлз! Он баронет. Вот это-то и придает делу особый шик. И вы, должно быть, заметили еще одну деталь: мы оста­вили в замке дворецкого, как только что оставили при­вратника в доме мистера Кактуса. Разумеется, не он убил сэра Чарлза, но местная полиция всегда первым де­лом арестовывает именно дворецкого. Ведь как-никак, а кто-то видел, как он точил на кухне кухонный нож и приговаривал: «Я ему покажу, этому старому негодяю».

Итак, вот вам отличный материал для начала рас­сказа. Труп сэра Чарлза обнаруживает на следующее утро «перепуганная» служанка (служанки всегда бы­вают перепуганы), которая «даже не может членораз­дельно рассказать, что именно она видела» (они никогда не могут). Затем в замок приглашают местную полицию (инспектора Хиггинботема из Хопширского полицей­ского участка), и та признает себя «бессильной». Вся­кий раз, как читатель слышит о том, что вызвана мест­ная полиция, он снисходительно улыбается, ибо знает, что эта полиция приезжает исключительно для того, чтобы «признать себя бессильной».