Черный корабль - Кристофер Раули

Он снова сфокусировался. Сопротивление продолжалось, но теперь он улавливал отголоски каких-то импульсов, слабых, словно просачивающихся сквозь какую-то вязкую массу. Это было бесконечно повторяемое заклинание: ЛЮБОВЬ-К-ТЕЛУ, ЛЮБИ-ТЕЛО, ЛЮБОВЬ-К-ТЕЛУ, ЛЮБИ-ТЕЛО. Казалось, этот импульс, вызревая в мозговой ткани женщины, эхом прокатывается по ее сознанию и разрастается, как снежный ком.

Чи Линь Вей лежала, глубоко погруженная в то состояние, которое достигается с помощью Мазы. Прервать ее транс могла только смерть или ее осознанное желание. Она была совершенно невосприимчива к боли и к любым другим раздражителям.

В конце концов он распознал кое-что еще. Чоузену удалось проникнуть в галерею образов прошлого, и теперь его сознание скользило по ним, словно сеть, заброшенная в морские глубины.

Председатель — высокий человек со впалой грудью, с вечно нахмуренными бровями и обманчиво спокойным голосом. Он появлялся снова и снова. Первый раз — сразу после того, как увели ее мать и старших сестер. Ей тогда исполнилось семь. По толстой виноградной лозе она вскарабкалась на террасу, нависшую над верхним этажом дворца, над той его секцией, где она обычно играла, предоставленная сама себе. Няня к этому времени задремала у маленького телевизора. Итак, Чи Линь Вей взобралась по лозе и оказалась на крыше.

Большую часть крыши занимал сад, сиявший огнями на тысячеметровой высоте над Новым Багдадом. Сад этот, с кустарниками и клумбами, по стилю напоминал Пекин двадцать пятого столетия — полудикий, с небольшими полянками, густо обсаженными цветами.

А еще она повстречала там людей на разных стадиях искусственно привитой проказы, как правило, прикованных цепями к деревянным столбам. Она увидела мужчину, у которого вместо рук и ног остались сочащиеся гноем обрубки — по локоть и по колено. Лицо превратилось в бесформенное месиво, на месте усохших гениталий остались лишь зловонные обрывки кожи.

Еще мужчина, а рядом с ним — несколько женщин, на разных стадиях разложения, но все еще живые, жалкие, гнусавящие что-то маленькой госпоже, осмелившейся забраться на этот страшный погост.

А потом на одной из полян она заметила спою сестру Лоо Сун, тоже прикованную цепями к столбу. Лицо ее было обезображено побоями, дыхание стало хриплым и отрывистым, глаза — совершенно дикими. Чи Линь Вей отвернулась и бросилась прочь. Лишь оказавшись в своей комнате, она, зажав рот подушкой, беззвучно разрыдалась.

А вот следующее воспоминание. Ее ближайшего друга, красивейшего американо-китайского юношу Фей Вонга, тоже уводят. Председатель лично присутствует при аресте. Он со зловещей ухмылкой наблюдает за докторами в белых халатах. Фей в ужасе — он понимает, что никогда не вернется обратно. Ей едва исполнилось семнадцать, Фей — ее первая любовь. Вот дверь захлопывается, и она понимает — все кончено.

Еще одно лицо вплыло в его сознание. Плачущее лицо китайца, обращенное к Чи Линь Вей. Вначале Чоузен никак не мог определить, где и когда это происходило. Его захлестнула мощная волна чувств, сопутствующая этому воспоминанию. Даже теперь, столетие спустя, оно резонировало в мозгу Чи Лит, Вей. Это было хорошее, волевое лицо — благородно очерченный рот, глаза не очень подвижные, тускловатые, но умные и пытливые.

Ден Чао — ее возлюбленный, единомышленник-заговорщик, возглавлявший в политбюро фракцию Хикее. Извечный соперник председателя, однако соперник, пользующийся его доверием. Они вместе свалили Кольякова, их жизни висели на одном волоске, совсем рядом друг от друга.

В конце концов Ден захотел «манипулировать своей подругой, чтобы через нее прибрать к рукам председателя. Он и не помышлял об убийстве — Чи Линь Вей постепенно сама навязала ему этот план, отсекая все другие возможные варианты и доведя его до такого отчаяния, что он согласился.

План их провалился, хотя Дену и удалось уйти живым из кабинета председателя. Никто, кроме председателя и Дена, не знал в точности, что там произошло, но так или иначе, учуяв газ, председатель вскочил и, опрокинув на Дена стол, выскользнул через потайную дверь.

Отныне дни Дена были сочтены. Он пришел к ней и плакал на ее кровати до тех пор, пока она не направила струю ядовитого газа ему в лицо, убив его в одно мгновение.

Председатель подверг ее дотошному расспросу. По сути дела, после этого случая он уже никогда не доверял ей до конца и ни разу не оставался с ней наедине. Тем не менее она осталась в живых — полной уверенности в виновности дочери у председателя не было.

Всю семью Дена бросили на съедение акулам — горькая ирония заключалась в том, что Ден ненавидел свою жену и детей, из которых ни один, судя по его словам, не был рожден от него. За последние десять лет он в общей сложности провел с ними не больше одного дня.

Вслед за этим воспоминанием вихрем пронеслись другие, более отрывистые. Вторгаясь в мозг Чи Линь Вей, Чоузен чувствовал себя как-то по-иному, не так, как с Чжао шестым или хитиновым гнездом.

Ему показалось, что он так и не добрался до подлинных мыслей Чи Линь Вей: бродя среди ее воспоминаний, он все время оставался на бессознательном уровне, поэтому эти образы так напоминали сны.

Вот воспоминания о военной базе «Луна», невероятно скомканные. Затем служба в партийной и военной разведке. В течение нескольких лет жизнь ее была втиснута в жесткие рамки армейской дисциплины.

Встречались и другие воспоминания — о Лунном Городе и царивших в нем сексуальных нравах, поражавших своей экстравагантностью. Воспоминаниям этим не видно было конца — ведь Чи Линь Вей провела на Луне более сотни лет, и воспоминания об этом бегстве в мир наслаждений вызывали у нес целую бурю эмоций, недоступных его пониманию.

А потом последовало еще одно волнующее открытие. Воспоминания стали сходить на нет. Он проник сквозь мощные барьеры и нарушил состояние транса, в котором пребывала Чи Линь Вей.

— Кто ты такой? — спросила она коротко и напористо. В ее звонком голосе сквозила ярость.

Назвавшись, он окончательно разрушил ее медитационное поле. Все воздвигнутые ею заслоны испарились в мгновение ока.

— Как? — вот все, что ей удалось выдавить из себя, хотя мозг ее работал в бешеном темпе, выдавая ему мешанину из зрительных образов и импульсов.

Она убила бы его при первой же возможности. Или использовала бы в своих целях. Он стал бы для нее очередной ступенькой на пути к ее мечте. Чоузен лишь грустно покачал головой, постигнув истинный размах ее мечтаний — Чи Линь Вей интересовало ни больше ни меньше, как установление своего полного господства на Фенрилле и монопольный контроль за распределением протеинов долголетия, поставляемых горными кланами. Она хотела завладеть буквально всем!

Но теперь, когда он воскрес, новая угроза заслонила от нее все остальное. Никогда еще она не была так далеко от осуществления своих планов.

Чоузен чуть отпрянул, сохраняя умственный контакт. Пусть знает его силу!

Чи Линь Вей ответила ему злобным шипением. Окончательно стряхнув с себя сон, она вскочила на ноги и, едва заметно покачнувшись, приняла каратистскую стойку. Чоузен расхохотался. Он умирает от спруипа — всего какой-то час отделяет его от мучительной агонии, а Чи Линь Вей вызывает его на бой.

— Послушай, все это замечательно, но в данный момент совершенно неуместно. Важно совсем другое — то, что я знаю тебя и ты больше не сможешь причинить мне вред.

От этих слов глаза ее сузились. Она бросила взгляд на Чжао шестого и поняла, что осталась практически один на один с этим странным круглоглазым. А он за это время стал настоящим монстром! Стоило ей подумать о револьвере, как он достал его и помахал у нее перед носом.

— Боюсь, на этот раз ты проиграла.

— Убирайся из моих мозгов, чудовище! — прошипела она.

Он снова рассмеялся.

— Не сходи с ума. Я ведь не такой, как ты, и не собираюсь тебя убивать. Более того, я хочу, чтобы мы спаслись вместе. Остынь немного, выброси из головы свои бредовые планы, и мы вместе подумаем, как быть дальше.

С яростным криком она рванулась в сторону, стараясь очистить свой мозг так, чтобы он ничего не смог в нем прочитать. А потом стала на ходу читать мантру, чтобы снова войти в состояние Мазы.

Теперь ему стало не до смеха. Он вышел из се сознания. Она была необъяснима, иррациональна, и он знал тому причину. На протяжении всей жизни в метрополии ее угнетали параноидальные страхи. Она находилась под неусыпным полицейским надзором и знала, что в любой момент председатель может заподозрить ее в чем-то и тогда за ней придут люди в белых халатах.

Его слегка знобило, несмотря на тридцать градусов жары и повышенную влажность. Кожа зудела. Доверившись своему безошибочному чутью, он навел телепатический луч на гнездо. Она все равно придет сюда — ей просто не останется ничего другого, когда у нее начнется зуд и озноб.