Черный корабль - Кристофер Раули

Впоследствии черная дыра поглотила и сам Ксеркс, раздробив его на мельчайшие частицы. Они постепенно образовали кольцо вокруг дыры, а тем временем Зглеб, вошедший в период старческой неустойчивости, метался из стороны в сторону, сотрясаясь от взрывов. От хитиновых насекомых теперь остались только их десантные армады, веером распространившиеся по вселенной. Аризели принялись их методично уничтожать повсюду, кроме Фенрилля, и в результате насекомые посыпались на планету нескончаемым дождем. Там Аризели подвергли их модификации, подключив к сложным, переплетенным между собой жизненным процессам, идущим вокруг лесов, на кольцевом континенте — Хоккхе.

Гнездо с жадностью проглотило эту информацию. На усвоение ее потребовалось время — кое-что пришлось подробно разжевывать несколько раз. Но в конечном счете оно поняло все и затряслось, охваченное бесконечной жалостью к себе.

А Чоузен пичкал его все новыми и новыми данными. Гнездо узнало, что хитиновые гнезда разбросаны по всей планете. В центральных горных районах двуногие млекопитающие, люди, даже создали для них специальные жилища.

Там, в горах, люди «помогали» хитинам, а хитины отвечали тем, что вырабатывали коммуникационные протеины, следы которых гнездо обнаружило в организмах пленников.

— КТО ТАКИЕ ЛЮДИ? ТОГДА/СЕЙЧАС? спросило гнездо.

Чоузен поведал ему историю освоения Фенрилля. Люди прибывали туда на быстрых НАФАЛах, поначалу немногочисленными группами. Они прилетели из звездной системы, которая вполне могла стать хитиновой колонией, доберись туда их армады.

Высадившиеся на Фенрилле люди так и не смогли одолеть мощные защитные системы, много лет назад встроенные в экосистему планеты Аризелями тки Фенриллями. Впоследствии они открыли для себя хитинов и задались целью создать коммуникационный протеин, удлиняющий их жизнь.

Это было вполне понятно гнезду. Несчастные существа — продукт позднего периода эволюции в мире, пережившем драматические изменения климата и вымирание целых видов, теперь поставили себя в зависимость от чудодейственных хитиновых коммуникационных протеинов. Их сосуществование — некий вид симбиоза, в котором, судя по всему, доминируют хитины.

Ублажая гнездо подобной лестью, Чоузен уже обдумывал, как обуздать его с помощью телепатии. Запрограммированное надлежащим образом, такое гнездо стало бы настоящей химической фабрикой, по готовому рецепту взбалтывающей кислотные соединения и образующей сложные протеиновые цепи.

И тут его осенило. Он заставит гнездо производить альвостерин! И тогда они останутся живы!

Для начала, однако, он решил выбраться из гнезда. Пока гнездо еще не оправилось от шока, вызванного новыми открытиями, пока оно пребывало в оцепенении, он опустился на колени, стараясь не обращать внимания на саднящие болячки. Вернувшись в узкий проход, ведущий к камере визирей, он обнаружил, что Чи Линь Вей до сих пор лежит без движения под стволами памяти. Он поднял ее и потащил вверх по наклонному тоннелю, постепенно сужавшемуся до двух дюймов.

— Расширить проход! — Он снова привел в действие свое силовое поле.

Тут же рабочие хлынули в узкий проход. И работа закипела. Через несколько минут активность стала угасать — к этому времени тоннель расширился до одного метра в диаметре. Конечно, в нем все равно было тесновато, и ему стоило немалых усилий протащить бесчувственную Чи Линь Вей через эту трубу. Шлем Чоузена заливало потом, колени горели, во всем теле начался страшный зуд. В телепатической плоскости к разуму Ч и Линь Вей было не подступиться — она воздвигла вокруг себя какой-то невидимый экран. Когда Чоузен наконец выволок ее тело из трубы и положил возле древесного корня, у него закружилась голова от перенапряжения. Однако под воздействием синестезии усталость приобрела вкус сладкой фасолевой пасты.

Чи Линь Вей до сих пор не очнулась. Он даже присвистнул от восхищения перед столь совершенным методом интеллектуального контроля. Позади него послышался шум, и вскоре из отверстия в земле показался Чжао шестой — всецело полагаясь на Чоузена, он все это время полз следом за ним по трубе. Чоузен был рад уже тому, что организм Чжао шестого до сих пор функционировал. Выбравшись наружу, китаец растерянно заморгал — перед глазами у него стоял фантастический мир, мир диких галлюцинаций, не имевший ничего общего с темно-зеленой реальностью.

Утро только наступило. Свет, идущий с востока, пробивался сквозь листву вместе с легким ветерком. Хотя снаружи было около восьмидесяти по Фаренгейту, да еще все вокруг отсырело от утреннего тумана, они испытали несказанное облегчение, выбравшись на поверхность из душного гнезда.

У Чоузена возникло непреодолимое желание сорвать с себя грязный скафандр и умыться в реке.

Он снял шлем и сделал глубокий вдох. Воздух; хотя и имеющий какой-то специфический привкус, освежал. Он выпустил гнездо из своего силового поля и тут же уловил новые веяния, преобладавшие теперь в этом гигантском разуме, — ненависть и страх сменились обожанием. Ослепительное божество, родившееся внутри гнезда, не причинило ему вреда. Все это время сокровенные стволы памяти оставались оголены и совершенно беззащитны, но божество ни разу не попыталось их разрушить. Отсутствие злого умысла со стороны божества еще раз убедило гнездо в том, что его надежды не напрасны, — именно так должно было обстоять дело в их старом мире, где все гнезда жили в полной гармонии.

Чоузен прислонил Чи Линь Вей к корню дерева. Какое-то время она сидела, вытянув ноги, но потом снова скрючилась в положении эмбриона.

Позади них из земли торчали отдушины гнездового вентилятора — сооружения из обожженной глины, высотой метров в пять, при средней толщине в полметра. Отдушины состояли из миллионов отверстий. Через них закачивался воздух в огромный подземный комплекс.

Чжао шестой примостился на корточках возле Чи Линь Вей. У него капало из носа и изо рта — довольно жалкое зрелище. Чоузен бросил шлем и принялся, превозмогая боль, сдирать с себя скафандр, зловонные остатки скафандра. Стертые колени кровоточили, все ноги были покрыты струпьями.

Черная муха вилась вокруг его головы, и в какое-то мгновение он испуганно потянулся к шлему. А потом сконцентрировал на мухе свое силовое поле, и она тут же улетела.

Чоузен снова плюхнулся на землю и захохотал. Он смеялся до тех пор, пока но щекам его не побежали крохотные слезинки.

Глава 31

Совсем неподалеку Чоузен отыскал узкий речной проток и, стоя на отростке корня, осторожно ополоснул тело. Потом вскарабкался к остальным и стал прощупывать землю в том месте, где находилось гнездо. Оно пребывало в состоянии полного покоя, снова и снова пропуская через свой мозг недавние воспоминания, чтобы отложить их на своих вечных скрижалях.

Чоузен внедрился в его сознание, и на этот раз его появление было воспринято с теплотой, доброжелательностью, почти восторженно. Такое поведение гнезда заклинатели хитина называли «мурлыканьем», хотя, конечно, большинство из них видели земных кошек только на компьютерных дисплеях.

Вступить в контакт оказалось делом несложным; гнездо тут же почувствовало, что Чоузен испытывает в чем-то острую потребность. Вскоре оно разобралось, в чем тут дело, — хитинам грибки спруипов тоже причиняли немало неприятностей. Различные антигрибковые препараты, с помощью которых они расправлялись со спруипами, вряд ли подошли бы млекопитающим — во всяком случае, в своем нынешнем виде. И гнездо с воодушевлением взялось за решение этой проблемы — оно обязано спасло бы божество, ведь другого у него нет.

Чоузен повернулся к Чжао шестому. В шлеме он принес немного речной воды. Этой водой Чоузен осторожно смочил его пылающее лицо. Если гнездо произведет антригрибковый препарат достаточно быстро, возможно, удастся спасти Чжао шестого. Теперь его хрип и бессвязное бормотание сменились негромкими стонами — видимо, бедняга чувствовал, как в его теле начинают вызревать споровые тела. Но настоящие мучения начнутся, когда эти тела разрастутся. Через некоторое время они прорвутся сквозь кожу, и тогда смерть станет неизбежной.

У самого Чоузена уже потекло из носа, во рту стала скапливаться мокрота, кожа невыносимо зудела. Спруип постепенно захватывал его тело. Теперь все зависело от гнезда — сможет ли оно выработать нужные химикаты?

После короткого отдыха Чоузен попытался разбудить Ч и Линь Вей. Вначале, прочесав небольшое пространство вокруг них, он выгнал оттуда всех мух. В пределах досягаемости не обнаруживалось животных крупнее сармера маке.

Он настроил свои телепатические сенсоры на Ч и Линь Вей. Ее сознание по-прежнему обволакивали защитные поля. Надавливая на них, он тут же получал отпор. Такая неподатливость заинтриговала его — похоже, его силовое поле наткнулось на непреодолимую преграду.