Тихая гавань - Николас Спаркс

Издали коттеджи казались нежилыми — и никакого сравнения с их домиком в Дорчестере со ставенками, консолями и красной входной дверью. На ближайшем отслаивалась старая краска, доски обшивки гнили по углам. Кевин емотрел на окна, напряженно ловя малейшее движение. Но все было тихо.

Он не знал, какой из двух коттеджей занимает Эрин, поэтому остановился и долго их рассматривал. Оба запущенные, но первый выглядел совершенно заброшенным. Кевин двинулся ко второму, стараясь, чтобы его не было видно из окон.

От магазина он шел сюда тридцать минут. Когда он поразит Эрин своим появлением, она попытается убежать. Она не захочет с ним идти. Она попробует скрыться, может быть, даже станет сопротивляться, и он свяжет ее, заклеит рот и пойдет на стоянку. Потом вернется на машине, положит Эрин в багажник и вывезет за пределы города.

Подобравшись к дому, Кевин прижался к стене, держась подальше от окон. Он прислушивался к внутренним шорохам, стараясь уловить звуки открывающихся дверей, бегущей из крана воды или звяканье тарелок, но все было тихо.

Его мучила головная боль и жажда. Зной лился с небес обжигающим потоком, рубашка промокла насквозь. Кевин часто дышал, но он уже совсем близок к Эрин. Он снова начал думать о том, как она его бросила, не заботясь о том, что каждую ночь он плакал. Она смеялась над ним за его спиной. Она и ее мужчина, кто бы он ни был. Кевин знал, что без мужчины не обошлось. Она не могла сделать все одна.

Он осторожно выглянул из-за угла, но никого не увидел и двинулся вперед. На задней стене было маленькое окно, и Кевин отважился заглянуть внутрь. Свет не горел, но в кухне было чисто, полотенце развешено на краю раковины, как всегда делала Эрин. Кевин тихо подошел к двери и попробовал круглую ручку. Она повернулась.

Сдерживая дыхание, он открыл дверь и вошел, сразу остановился и прислушался, но ничего не услышал. Он направился в кухню и дальше в гостиную, проверил спальню и ванную и громко выругался, поняв, что Эрин нет дома.

Если, конечно, он не ошибся коттеджем. Увидев в спальне комод, Кевин открыл верхний ящик. Он перебрал стопку трусиков, потирая ткань большим и указательным пальцами, но прошло много времени, и Кевин не мог точно сказать, это ли белье Эрин носила в Дорчестере. Другие вещи он видел впервые, но трусики были ее размера.

Он узнал шампунь и кондиционер для волос, узнал марку зубной пасты. В кухне он открывал ящики один за другим, пока не нашел счет за коммунальные услуги, выписанный на имя Кэти Фелдман. Кевин прислонился к буфету, глядя на это имя и чувствуя себя человеком, достигшим цели.

Единственная проблема заключалась в том, что Эрин не было дома и неизвестно, когда она вернется. Кевин понимал, что машина не может стоять у магазина до бесконечности, но он так устал, так смертельно хотел спать! Ему обязательно надо поспать: он провел за рулем всю ночь. Голова раскалывалась от боли. Плохо понимая, что делает, Кевин снова пошел в спальню. Постель стелила Эрин. Откинув одеяло, он почувствовал ее запах на простынях, лег на кровать и глубоко вдохнул аромат Эрин. Слезы выступили на глазах, когда он подумал, как сильно скучает по ней и любит и как они могли быть счастливы, если бы не ее проклятый эгоизм.

Глаза закрывались сами собой. Он приказал себе — недолго. Он только наберется сил, чтобы вернуться сюда вечером. Голова будет ясной, он не допустит ошибок, и они с Эрин снова будут мужем и женой.

35

Алекс, Кэти и дети поехали на велосипедах, зная, что припарковаться в центре будет просто негде. А разъезжаться после праздника будет и того хуже.

По обе стороны улицы выстроились павильоны со всевозможными ремесленными поделками. Густо пахло хот-догами, бургерами, попкорном и сахарной ватой. На эстраде местный ансамбль играл бич-бойзовскую «Little Deuce Coupe». Зазывали на забеги в мешках, висел баннер с объявлением о конкурсе поедания арбузов. Азартные игры тоже не были забыты — метание дротиков в воздушные шары, набрасывание колец на бутылки, а за три заброшенных в баскетбольную корзину мяча давали мягкую игрушку. Над всем этим изобилием возвышалось установленное на границе парка колесо обозрения, притягивавшее семьи как магнитом.

Алекс занял очередь за билетами, а Кэти с детьми пошли побродить вокруг, направившись в первую очередь к электромобилям и каруселям с крутящимися вагончиками. Везде были длинные очереди. Матери и отцы держали детей за руку, подростки собирались группами. Воздух вибрировал от рева генераторов и разнообразного постукивания и пощелкивания.

Самую высокую в мире лошадь можно было увидеть за доллар. Еще за один доллар пускали в соседнюю палатку, где обитала самая маленькая в мире лошадь. Ходившие кругами пони, привязанные к колесу, страдали от жары и усталости — их головы были низко опущены.

Детям не терпелось покататься везде, так что Алексу пришлось раскошелиться. Разлетались билетики моментально, потому что на большинство аттракционов брали по три-четыре билетика. Сумму в кассе назвали ошеломляющую, и Алекс старался растянуть билеты на подольше, настаивая, что есть и другие развлечения.

Они смотрели, как мужчина жонглировал шарами для боулинга, и подбадривали собаку, которая ходила по канату. Они пообедали пиццей в местном кафе, из-за уличной жары выбрав столик в зале, и послушали несколько кантри-песен. Потом они посмотрели гонки на гидроциклах на Кейп-Фир и только потом вернулись к каруселям. Кристен захотела сахарной ваты, а Джош налепил себе временное тату.

Так проходило время — под знаком жары, шума и радостей маленького городка.

Кевин проснулся через два часа, оплывая потом, со сведенным судорогой желудком. Сны в такую жару оказались правдоподобными и красочными, и он не сразу понял, где находится. Голова, по ощущениям, уже раскололась надвое. Пошатываясь, Кевин вышел из спальни и направился в кухню, утолив жажду водой из-под крана. На него накатывала дурнота, слабость, он чувствовал себя даже хуже, чем до сна.

Но медлить он не мог. Не надо вообще было спать. Кевин вернулся в спальню, аккуратно заправил кровать, чтобы Эрин ничего не заподозрила, и направился к выходу, но вспомнил о запеканке с тунцом, которую видел в холодильнике во время обыска. Кевин был страшно голоден и сразу подумал, что уже много месяцев Эрин не готовила ему еду.

В этой лачуге, стоящей на солнцепеке, температура приближалась к сорока градусам. Открыв холодильник, Кевин с наслаждением постоял под холодным воздухом. Схватив кастрюлю, он принялся судорожно рыться в ящиках в поисках вилки. Отвернув полиэтиленовую пленку, он подцепил солидный кусок запеканки и отправил в рот. Еда не облегчила головную боль, но судороги в желудке начали утихать. Кевин готов был проглотить все без остатка, но, съев еще кусок, заставил себя положить остальное в холодильник. Эрин не должна знать, что он здесь был.