Солнце и луна - Патриция Райан

– Но хоть пить-то ей дают? – спросил Хью страшным голосом.

– Я напоила ее сегодня утром. Они поставили перед ней кувшин, но так, чтобы она не могла дотянуться…

Хью грубо выругался, что заставило Эдме испуганно перекреститься.

Поход на Холторп! Если учесть, сколько народу будет его защищать, к походу нужно как следует подготовиться, а это потребует времени. Без сомнения, Филиппа это понимает. Не потому ли она взяла с Эдме слово молчать? Из страха, что он не станет дожидаться окончания военных сборов и примчится на помощь в одиночку? Из опасения, что его схватят, будут пытать и, в конце концов, умертвят? Значит, она готова пожертвовать собственной жизнью ради его спасения? И это после разрыва? После унижения, которое, конечно же, испытала, когда он повернулся спиной в ответ на ее трогательное признание в любви?

«Ну, ты и герой, Хью Уэксфорд! Несгибаемый исполин духа! И человек слова! Не хотел быть рыцарем – и не стал им, вплоть до того, что бросил свою прекрасную даму на произвол судьбы!»

Хью схватился за голову с хриплым рычанием, словно раненый зверь. Потревоженная стайка воробьев вспорхнула с ближайшего куста.

Он оказался таким же никудышным знатоком человеческих душ, что и неопытная Филиппа. Маргерит де Роше – в его глазах настоящее исчадие ада – покончила с собой после того, как впервые убила человека, зато Клер и Ол-дос – по его мнению, шуты гороховые – способны хладнокровно замучить девушку до смерти. Почему он так страшно ошибся? Да потому, что хотел так думать! Хотел верить, что угроза миновала, чтобы со спокойной совестью бежать, забиться в какой-нибудь угол и задушить наконец чувства, с которыми не умел справиться, над которыми не мог подняться…

Жалкий, ничтожный человек!

– Хью!

Он резко повернулся и оказался лицом к лицу с Грэхемом.

– Это ты здесь чертыхаешься и рычишь? Что-то случилось?

– С Филиппом беда! Нужно выручить ее как можно скорее! – Он задумался, ероша и без того растрепанные волосы. – Надо бы пробраться в подвал… Эдме, можно это сделать как-нибудь незаметно?

– Разве что переодеть вас во что-нибудь неприметное. Очень уж вы бросаетесь в глаза, милорд! – Девушка виновато потупилась. – Ну и, конечно, смените лошадь.

– Отличная мысль! Я оденусь вилланом, в сермяжную хламиду с капюшоном… так… лошадь – это не проблема…

– А что делать мне? – вмешался Грэхем.

– Собери сколько можешь верных людей, вооружи их и скрытно двигайся к Холторпу.

– Будет сделано!

– Надеюсь, я сумею проникнуть в замок и в подвал, не привлекая внимания, но в одиночку мне Филиппу не вызволить. Это было бы слишком большой удачей, а на одну удачу лучше не рассчитывать. Очень надеюсь на твою помощь, старина!

Грэхем молча кивнул.

– На этот раз я не допущу ошибок, – добавил Хью решительно.

Глава 24

Дверь скрипнула, отворяясь. Филиппа вздрогнула, застонав от боли в исколотой, распухшей шее. Где она? Господи, по-прежнему в подвале! И кто-то вошел. Это не может быть Клер, потому что Эдме увезла с собой единственный ключ. Клер, должно быть, вне себя от ярости: ни ключей, ни горничной. Ее горничная далеко… в Истингеме. Она поехала передать Хью послание для лорда Ричарда…

Филиппа взялась за железную дугу ошейника, чтобы дать хоть какой-то отдых ногам. Она была безмерно благодарна Эдме за то, что руки ее были теперь свободны. Свеча давно прогорела, зажечь другую было некому, так что подвал теперь был погружен в полную темноту, лишь угли дотлевали в жаровне. Нежданный гость казался во мраке громадным – без сомнения, это был мужчина. Олдос? Нет, не может быть. Ведь ключ у Эдме!

– Филиппа? – вполголоса окликнул ее вошедший.

Девушка узнала голос Хью и поняла, что бредит. После того как служанка ушла, она была уже не в силах бороться с галлюцинациями и все чаще впадала в забытье, казавшееся даже желанным.

Когда слабо освещенная со спины огромная фигура приблизилась, Филиппе показалось, что это крепко сбитая женщина в простом деревенском платье. Но нет, это все-таки был мужчина. Виллан в сермяжном одеянии с низко надвинутым капюшоном.

– Кто вы? Что вам нужно?

Светильник вспыхнул, на мгновение ослепив ее. Вновь обретя способность видеть, Филиппа поняла: перед ней стоит Хью в одежде виллана. Но как же так? Он должен сейчас быть в Вестминстере и вместе с лордом Ричардом готовить поход на Холторп!

– Уходи! – прохрипела Филиппа. – Тебе нельзя здесь оставаться!

– Страсти Господни! Что они с тобой сделали! И все из-за меня…

– Уходи! Слышишь, ты должен немедленно уйти! Рейтары короля Людовика схватят тебя и убьют!

– Нет, это будет не так, – сказала Эдме, выходя вперед.

В одной руке она щипцами держала раскаленную проволочку, в другой – гранату, повернув ее керамической крышкой в сторону Хью. Раздался оглушительный взрыв, яркая вспышка пламени осветила подвал, затем все окутал едкий дым. Хью отбросило назад. Он упал навзничь, заливаясь кровью. Эдме покачнулась, но устояла на ногах.

– Ну вот, – удовлетворенно произнесла она. – Мы прекрасно обошлись без рейтаров Людовика. – Ее просто народный выговор почему-то исчез без следа.

Филиппа безудержно зарыдала, снова и снова повторяя имя Хью, словно это могло вернуть его к жизни. Он лежал неподвижный, головой в луже крови. Упавший рядом светильник все еще теплился.

Эдме подняла его и раздула, чтобы как следует разглядеть пустую теперь гранату.

– Отменное оружие! – констатировала она с глубоким удовлетворением.

– Как ты могла? – сквозь рыдания спросила Филиппа. – Зачем?

– Как зачем? – удивилась служанка. – Я думала, ты умнее. Могла бы и сама сообразить, раз уж слывешь образованной. – Она говорила теперь на чистейшем французском, которого не постыдилась бы и придворная дама. – Страдания способны помутить самый светлый разум, но твой и раньше не казался мне особенно острым. Сколько важных мелочей ты упустила, сколько сделала ложных выводов! К примеру, ты сочла Маргерит де Роше убийцей этого дурака Истажио лишь на том основании, что вы, нашли в его комнате черные чулки и хлыст.

Так вот кого королева Элеонора послала в Холторп, чтобы проследить за ходом событий!

– Значит, за всем этим стоишь ты!

– Да, я, – невозмутимо призналась Эдме. – Мне пришлось избавиться от горничной леди Клер, чтобы занять ее место. Сама посуди, кто повсюду вхож, кто остается неприметным и не вызывает подозрений? Горничная!

Теперь все было предельно ясно, словно мозаика, в которой недоставало последнего кусочка, вдруг сложилась в единое целое.

Эдме. Неприметная, туповатая на вид крестьянская девушка и, если судить по массивному крестику на пышной груди, весьма благочестивая. Имея возможность все время находиться среди гостей, она слушала их разговоры, замечая своими зоркими глазами каждый жест и взгляд. Ослепленный вожделением Истажио нарушил клятву молчания и устроил перед своей пассией маленький красивый спектакль в обмен на обещание прийти к нему ночью. Он ничего не заподозрил и тогда, когда Эдме предложила для начала привязать его к кровати. Возможно, он так ничего и не понял до самой смерти. Его убийцей сочли Маргерит де Роше, известную поклонницу насилия в постели. Осталось только инсценировать приступ раскаяния и самоубийство.