Папа для Бусинки (СИ) - Сурина Лилия

Повалил меня на диван. У меня кружилась голова, воздуха не хватало. Яркие вспышки в голове сводили с ума, заставляя мышцы в животе сжиматься все сильнее. Такого безумия я не испытывала никогда, даже тогда, на Тамани, было не так. На диване не хватало места, и мы оказались на полу в неистовой схватке любви. Краем глаза заметила, как вспорхнул мой кружевной лифчик, исчезая где-то за диваном.

- О, женщина! Что же ты делаешь со мной… - простонал обладатель горячих губ, которые исполняли сальсу на моем напрягшемся животе, заставляя меня извиваться и рычать… нет больше сил, терпеть эту сладостную муку.

- Я… я больше не могу… поторопись, а то я сейчас умру…

Меня услышали, и уже через несколько мгновений я испытала первый восторг от близости. Нетерпеливые движения, рваное дыхание и вот уже неведомая сила увлекает меня ввысь, вызывая сладкие, мучительные горячие приливы, отзывающиеся в каждой клеточке моего организма… казалось я не смогу найти дорогу назад из этой страны блаженства, так и останусь здесь…

Несколько минут мы лежали, не шевелясь на ковре. Мне не хотелось, чтобы исчезла нега, наполнявшая все мое существо. Кончилась моя операция «Соблазнительница»! Только непонятно – это феерическая победа, или сладостный провал… ну неважно!

- А-а-а-а! Что это было? Будто в раю побывал… - рядом послышался стон.

   Я подняла голову и посмотрела на Стаса, глаза его были закрыты, лицо излучало блаженство. Повернувшись, стала гладить его мускулистую грудь.

- Хочешь сказать тебе ни с кем так хорошо не было? – спросила я, надеясь на положительный ответ. Но он меня удивил.

 - Тасенька, у меня почти ни с кем ничего не было, – Стас посмотрел на меня, увидел удивление в моих глазах. – И нечего удивляться! Последние четыре года я ни о ком, кроме тебя и думать не мог… с того мгновения, как ты упала мне в руки, а потом еще и «предсмертный» поцелуй выпросила…

- А до этого?

- До этого некогда было о любви думать… да и не умею я… с девушками… ну, ладить. И вообще, я думал, что со мной что-то не то… мне было хорошо и одному, пока…

- Что «пока»? – я не могла поверить, что у такого соблазнительного мужчины почти никого не было до меня. Ему даже делать не надо ничего, я видела, как девушки западали на него.

- Вот любопытная! – Стас притянул меня ближе к себе, стал щекотать мой живот. – Пока не увидел твой прелестный животик, тогда понял, что я тоже нормальный.

- Это когда ты увидел мой прелестный животик голым? Когда мы встретились на Тамани в первый год? Я вроде не в купальнике была… а, когда, я тогда из дома сбежала… нет… ну, когда? – я видела, как Филатову весело от моих копаний в памяти.

- Ни за что не догадаешься! Ладно, ладно, скажу! – сдался он, увидев мой сердитый взгляд. – Ты, наверное, не помнишь, почти без сознания была, я тебе рану закрывал платком. Откинул, подол твоей рубашки… мне очень понравился твой нежный животик, я даже не удержался, прикоснулся легонько… вот тогда и понял, что я тоже нормальный мужик, только мне одна женщина нужна. Ты!

- Да, я не помню… я, вообще плохо помню тот день. Я целый год думала, что ты мне приснился, все не могла понять, почему ты на меня так смотришь… тогда, на Тамани, а подойти спросить не решалась. На другой год приехали на фестиваль, я вас с Никитой везде искала, и твой байк тоже… расстроилась даже, когда поняла, что вы не приехали. Ромка увидел, что я оглядываюсь, спросил, кого я потеряла. Удивился, что я не узнала спасителей своих… а мне так стыдно стало. Действительно, как могла не узнать…

- Ничего удивительного, столько крови потерять. Ты два дня в себя не приходила…

- А ты откуда знаешь?

- Я приходил к тебе, уехал только когда удостоверился, что ты жить будешь. А ты значит, тоже рычать умеешь? Не ожидал! – Стас засмеялся, меняя тему разговора. Он стал подниматься с ковра, потянув меня за собой. – Может, чего-нибудь хочешь? Я могу в магазин сбегать. Только теперь в круглосуточный придется…

104.

- Успокойся! Не надо ничего. Давай, показывай свои владения! Где у тебя ванная? – потянула к себе футболку любимого, надела, с наслаждением вдохнув волнующий аромат. Стас показал ванную, потом ушел готовить чай, пока я приводила себя в порядок.

Вышла в гостиную, собрала разбросанные вещи, попавшиеся на глаза. Меня привлекла картина, висевшая на стене, над диваном. Кажется, я ее уже где-то видела, только не на холсте, не в раме. На ней был изображен огромный красивый волк на заснеженной поляне.

Вокруг стояли ели и сосны в белоснежном убранстве, сквозь серые облака пробивались лучи солнца. А возле волка, обнимая его руками, сидела на коленях девушка в ярко красной накидке с капюшоном. Она доверительно прижалась к нему, лица видно не было, только длинные темные волосы струились из-под капюшона. Волк смотрел на меня своими янтарными глазами, будто говорил – «попробуйте, отнимите ее у меня! Я не дам ее в обиду!»

Сзади подошел Стас, обнял меня, потерся щекой о волосы.

- Нравится?

- Очень! Только у меня опять дежавю… кажется, что я уже видела эту картину, только не так…

- Ты нигде не могла видеть ее, это моя мама нарисовала, ее картины нигде не выставлялись. Ей не нравились сказки с несчастливым концом, вот она их и переделывала, а потом рассказывала нам с Никитой… и рисовала иллюстрации к ним. Я попросил маму нарисовать целую картину к моей любимой сказке, мне тогда было девять, видишь дату – 1992 год. Это сказка про красную шапочку, она рассказывала ее так: «Пошла девочка к бабушке, отнести больной старушке пирожков, да заблудилась. Она уже замерзала, утопая в снегу на лесной поляне… но тут ее нашел волк, он обогрел ее, а потом девочка села на него, и волк отвез ее к бабушке. Он стал всегда провожать девочку, защищал ото всех, заботился о ней. Когда красная шапочка выросла, она полюбила волка и захотела быть с ним вместе, только она человек, а он… тогда девушка…

- Тогда девушка пошла к своей крестной – доброй волшебнице. Она попросила дать ей зелье, чтобы стать волчицей…

- Ты откуда знаешь! – Стас с таким удивлением смотрел в мои глаза, просто поражен был. – Никто кроме нас с Никитой не слышал эту сказку… Или тебе ее Кит рассказал?

- Нет, не Кит. Много лет назад одна женщина рассказала…

- Поверить не могу! Ну-ка, иди сюда… - Стас подвел меня к другой картине, висевшей возле окна. – Это последняя картина моей матери. Я забрал ее из         Уфы.

На картине были изображены крупные ромашки, лежавшие на подоконнике раскрытого окна. На заднем плане девушка, стоящая на берегу моря. Она обхватила себя руками, ветер играл с ее темными волосами, которые доходили ей до плеч. Лица опять не было видно, девушка стояла спиной, наблюдала за белой яхтой.

- Ну, что скажешь?

- Это я, кажется… Анапа, 2002 год. Я в то лето потеряла своего первенца, у меня случился нервный срыв, и родители мужа отправили меня в санаторий. А в этот день я плакала на берегу, приезжал Гриша, мы поссорились… он хотел развестись со мной, сказал, что мы сделали ошибку, поженившись. Вместе со мной отдыхала худая бледная женщина, очень добрая… с ямочками на щеках… она утешала меня, рассказывая свои необычные переделанные сказки… Стас! Я знала твою маму! Теперь понимаю, почему мне казалось, что я знаю тебя, очень давно… Ты похож на нее. Вы с Никитой.

- Слов нет! Теперь понимаю, почему девушка на картине всегда напоминала мне тебя… и почему мы тогда заблудились! У нас навигатор затупил… мы так подумали, а на самом деле это, наверное, наша мать отправила нас к тебе, знала, что тебе помощь наша понадобится… помню, Кит на меня налетел, ведь это мне приспичило ехать так поздно. Он хотел с утра… вот и не верь после этого в… Все, пошли чай пить, а то у меня сейчас мозг закипит!

    Мы пили вкусный чай молча, переваривая этот фантастический случай. Как такое могло случиться? Я убрала со стола, помыла посуду, подошла к окну. Красивый двор, уютный очень, весь светится от фонарей.

- Ты сегодня мне все планы спутала, появилась вся такая нарядная и восхитительная на своем крыльце… - подал голос Филатов.