Сын предателя - Валерий Мухачев

 И можно ли зайчиху обвинять в том, что она бросает на съедение своих зайчат, за их счёт спасая себя? Человек - то же животное, и к своей жизни относится тоже не равнодушно.

 Вечером Николай Фёдорович включил телевизор, и они стали ждать, когда члены их  семьи украсят своими лицами экран. Передача "Жди меня" началась, как обычно, с общего разговора о том, что теряются люди и, что удивительнее всего, передача "Жди  меня" часто их находит. Ведущий передачи подчёркивает, что это нелегко, но им помогают люди, часто по своей инициативе, за что передача очень им благодарна. Дальше пошли случаи, в которых люди из-за  перегородки откуда-то выходили в виде сюрприза, шли объятия, слёзы, улыбки радости.

 Режиссура  встреч была отработана блестяще. У зрителей в зале выступали слёзы умиления, ладони сами отбивали чечётку. Передача подошла к концу, но родных лиц ни Володя, ни Фёдор Иванович так и не обнаружили на экране телевизора.

 -Что же это случилось? - почти враз спросили друг друга Фёдор Иванович и Володя, глядя почему-то на Николая Фёдоровича.

 -А что ещё могло случиться хуже  того, что ты, старый, захотел театрально сдохнуть на вокзале? - вдруг вырвалось у Николая Фёдоровича, вмиг потерявшего интеллигентную сдержанность.

 -И то верно, - согласился Фёдор Иванович, - не к месту как-то вышло.

 Он не только не обиделся на сына за его слова, а даже обрадовался этому семейно  прозвучавшему - старый. Но уже поперхнулся Николай Фёдорович невольно прозвучавшей грубостью. Угрызения совести стали мучить от того, что старик вовсе не разыгрывал свою смерть, а просто переволновался при встрече. И слава богу, что "не сыграл в ящик" по-настоящему!

 Билеты в Москву удалось обменять на поезд до границы с Казахстаном. При расставании Николай Фёдорович сунул Володе пачку денег, мысленно проводив до отхода поезда новый компьютер в карман сына.

 Поезд не замедлил тронуться. Фёдор Иванович мелькнул в окне, Володина рука поелозила по стеклу прощально. Николай Фёдорович вздохнул глубоко с тем ощущением, что не только освободился от трудной заботы о гостях, но и от проблемы, куда потратить эти деньги, несколько дней мучившие его рассудок. На душе стало спокойно.

глава 71

 Надя, Людмила и Лена немедленно вернулись из Москвы в Астану, как только при встрече с Таней и Аллой узнали о состоянии здоровья Фёдора Ивановича. Московские женщины не пытались их уговаривать остаться на репетицию передачи "Жди меня". Они только хотели отложить встречу на другое, более благоприятное время. Конечно, это несло передаче убытки, но они существовали на телевидении всегда.

 Старик с Володей приехали для женской половины семьи неожиданно в бодром состоянии духа. Фёдор Иванович всё время ходил по квартире в странном возбуждении, как будто не находил себе места. Под вечер он подошёл к Наде, положил руку ей на плечо.

 -А знаешь, ведь я сегодня умру.

 Эти слова были произнесены так буднично, что Надя взглянула на него с улыбкой и замахала рукой:

 -Да ладно шутить-то! Поживём ещё! Ведь - лето, не зима. Вон как на улице-то тепло!

 Но Фёдор Иванович как-то сразу сник, как будто решив окончательно для себя итог своего существования. Надя тоже вся скукожилась, почувствовав себя значительно старее. Фёдор Иванович будто своими словами, такими будничными, но такими жуткими из-за своей открытости, подвинул её к будущему одиночеству.

 Ни Володя, ни Людмила с Леной на слова Фёдора Ивановича внимания не обратили. Они не могли переварить новое своё родство, смотрели друг на друга смущённо и даже с некоторым раздражением. Мало того, что тёща Володи была  часто сварлива, так она ещё впридачу оказалась и тётей!! Новоиспечённая тётя, она же и тёща, расправила постель для родителей.

 Надя, гадая - шутит Фёдор Иванович или прдчувствует кончину, спать не спешила, а смотрела краем глаза, как Фёдор Иванович зашёл в другую комнату, где находились Володя и Лена.

 -Решают дети свои проблемы, - усмехнулся Фёдор Иванович, выйдя почти сразу назад, - им не до меня. А знаешь, Надя, пусть живут. Не надо только болтать людям. Фамилия у Людмилы другая, и у Лены тоже. Так что можно родство-то похоронить в моём гробу.

 -Да что ты всё об одном и том же! - почти плача воскликнула Надя. Фёдор Иванович ничего не ответил, отчего она и впрямь поверила в его предчувствие. От этого не хотелось лечь в постель рядом с будущим покойником.

 До сна дело не дошло. Фёдор Иванович схватился обеими руками за грудь и стал валиться на пол.

 Надя истошно закричала: - Володя! Люда!

 Оба вбежали в большую комнату. Володя успел подставить руки, но старик пробил их и глухо стукнулся о ковёр, смягчивший удар. Смерть была мгновенной. Все трое стояли неподвижно несколько мгновений, показавшихся  вечностью. Лена вышла из другой комнаты с заплаканными глазами с опозданием, так как хотела скрыть своё состояние. Сейчас её заплаканные глаза смотрелись естественно. Володя достал сотовый телефон и позвонил в "скорую помощь". Прибывший врач осмотрел Фёдора Ивановича, написал на бумажке подтверждение о смерти, предложил позвонить в Морг, чтобы забрали тело для заключения причины такого обстоятельства, и покинул квартиру.

 Втроём они подняли отяжелевшее тело Фёдора Ивановича, положили на стол, отчего ноги его свесились почти до пола. Эта неудобная поза как будто даже не нравилась покойнику. Он стал медленно сползать до соприкосновения носков туфель с полом, после чего успокоился.

 Ровно минуту или две Володя, Лена и Людмила не двигались с места, зачарованные этим действием трупа. И только Надя приковыляла вплотную к столу, пытаясь обнаружить какие-нибудь признаки жизни в лице своего мужа.

 И после того, как Надя осознала, что пути назад у Фёдора Ивановича к жизни не намечается, она всплакнула, но не так, чтобы истерично. Но со слезами искренними и молча.

 -На всё воля божья! - выразительным шёпотом произнесла она привычную для старых людей фразу. Эта вера в бога как-то медленно и неохотно захватывала её. Ни молиться, осеняя себя крестным знамением, ни  в церковь ходить они с Фёдором Ивановичем так и не посмели, а вот что-то набожное произнести с языка почему-то часто и срывалось.

 На другой день приехала "скорая" другого направления. Два хилых санитара, видно из тех, кому позволили служить далеко от тех мест, где могут стрелять, вошли с носилками в квартиру, боязливо подошли к покойнику и задумались на минуту. Возраст их едва тянул на восемнадцать лет, поэтому Володя взял Фёдора Ивановича под плечи, санитарам оставил ноги. Таким образом они положили тело на носилки. Сухое тело покойника стало загадочно тяжёлым, отчего санитары мялись, никак не могли решить, кому из них нести носилки у изголовья.

 Володя не выдержал, приказал боле крепкому на вид поднимать носилки впереди него, крякнул и тяжёлым шагом двинулся вслед за санитаром к выходу. Второй парень суетился, обогнал их, прыгнул в салон автомобиля, подхватил носилки, которые плавно покатились по полозьям. Врач-анатом пообещал, что всё будет сделано незаметно, но факт смерти будет установлен точный.

 После его слов Надя снова замочила слезой глаза. Видно, ей стало страшно при мысли, что и её скоро тоже будут препарировать и с такими дефектами закопают.

 После возвращения в квартиру Володя стал беспокоиться о следующих приготовлениях к похоронам. Он явно торопился, звонил, договаривался. Потом он  ушёл платить за услуги  землекопов, покупать гроб, венок, памятник. Когда он вернулся через несколько часов,

 Людмила, уже остывшая от спора с зятем по поводу открывшегося родства, тоже с намокшими глазами обнимала мать, перейдя на немецкий язык незаметно для обоих, успокаивала Надю, обняв за плечи.

 Володя хлопал глазами, не понимая лающий язык. Он был теперь уже рад, что не на немке женился. Правда, другой факт не казался ему слаще. Ему ещё предстояло познакомиться с Петром Лубиным, вторым сыном Фёдора Ивановича, но он надеялся, что этот второй Пётр не страдает отсутствием ума.

 Людмила уже пригласила Надю жить в её квартире, но это тягучее привыкание к родству захватило и старуху. Надя чувствовала себя в квартире дочери скованно. Дорогая мебель, ковры, люстры давили на её психику.

 Барак ей был привычнее, поэтому она отказывалась неумело, боясь обидеть дочь, которая и имя носила не ею названное. Людмила и сама чувствовала, что лучше бы было так, как было до знакомства. Зять, конечно, не сахар, особых способностей в бизнесе не проявил, Лену без матери обеспечить не может, а теперь и вовсе развинтится! Тётка ведь - не тёща, подавай родственнику всё, что можешь!

 А всё виновата Советская власть! Какого чёрта надо было отбирать детей у "врагов народа", давать им другие фамилии и имена? Вот и накровосмесились! Вот и пошла хилая молодёжь!