Возвращение великого воеводы - Алексей Фомин

– А кому ты служишь, Кнопфель? Разве купец не сам по себе?

– Конечно, сам по себе. Но у нас товарищество с Некоматом Сурожанином. Знаешь такого?

– Видел в свое время в Костроме, когда он еще в опалу не попал.

– Ну вот. Некомат – старший товарищ, я – младший. Так что не волнуйся, Тимофея я в живых не оставлю. Но сейчас, повторяю, мне он нужен живым.

– Сомневаюсь я, что это у тебя получится. Тимофей – боец знатный. Проще, навалившись скопом, убить его, чем обезоружить и обездвижить.

– Не сомневайся, великий государь. Получится. В Кремль он обязательно полезет подземным ходом, что за кремлевскую стену выходит. Ведь он считает, что мы до сих пор ничего о нем не знаем. А мы тот ход нашли. Более того, мы его перестроили. Основной ход завалом перекрыли; да так, что он этого и не заметит. А от того места новый ход вырыли, который его прямо в ловушку и приведет. Вот здесь-то мне новое оружие и пригодится, чтобы от его спутников избавиться, да и самого Тимофея заставить оружие сложить.

– Все это, Кнопфель, замечательно. Только быстрее, быстрее давай.

– Засада давно готова, великий государь. Осталось только дождаться появления Тимофея.

– Ох, скорей бы уж…

Дальше Ольга не стала слушать. Словно позабыв о Безуглом, она сбежала вниз по ступенькам, глянула из своего убежища вправо и влево и, убедившись, что ход свободен, позвала:

– Давай, Гаврила Иванович…

Отставной дьяк теперь еле поспевал за ней. Если раньше она спокойно следовала за Безуглым, то сейчас, выпятив грудь, неслась вперед как боевой корабль на всех парусах. Безуглому с трудом удалось остановить ее, лишь поймав за руку и сильно потянув ее на себя.

– Что это ты, матушка, понеслась как оглашенная?

– Да ты что, Гаврила Иванович, не расслышал? Они же Тимофея хотят в ловушку заманить и убить потом. Надо торопиться, чтобы упредить его.

– Все я слышал, – недовольно пыхтя, ответил ей дьяк. – Торопиться надо, но не нестись сломя голову. Иначе я нужный поворот могу пропустить. Ты слышала, что они основной ход обвалом перекрыли?

– Слышала…

– То-то же… Итак, идем по-прежнему, впереди я, а ты за мной. – Поставив на место свою подопечную, дьяк все-таки сжалился, постаравшись ее утешить. – Не так уж и прост наш Тимофей Васильевич, чтобы очертя голову бросаться прямо в лапы врагу. Да и Адаш его удержит, в случае чего… Так что, ты не беспокойся, матушка. Действовать они будут с холодной головой и поймать себя не дадут. Успокойся, успокойся… Ну, пойдем дальше.

Но пройти дальше, чем на сотню шагов от этого места, им не удалось – уткнулись в обвал.

– Ах ты господи, – запричитал Безуглый, – в каком же неудачном месте они этот обвал устроили, еще бы шагов двадцать-тридцать, и мы ушли бы в боковой ход, который тоже за кремлевскую стену выходит.

– Давай, Гаврила Иванович, давай… – принялась тормошить его Ольга. – Вспоминай, как можно это место обойти.

Они пошли обратно, и теперь Безуглый совался в каждый боковой проход.

– Здесь! Нашел! – радостно воскликнул он.

Свернув направо, они пошли просторным ходом, по ширине не уступающим главному ходу. Этот ход плавно свернул влево и наконец привел их к развилке, где он делился на три рукава. Безуглый, не сомневаясь, выбрал левый и через несколько минут уже отпирал своими отмычками широкую дверь, окованную железными полосами. За дверью оказался огромный каземат, заставленный в два ряда большими бочками.

– Ого, сколько медов и вина здесь хранится! – удивленно воскликнула Ольга. – Хватит, чтобы споить целый город.

– То не меды, – не останавливаясь, бросил на ходу Безуглый. – Это порох в бочках. Еще со времен прошлой войны остался.

Они прошли вдоль одной из стен через весь зал и вновь оказались перед дверью. Безуглый снова взялся за отмычки. В отличие от прежних случаев, с этим замком ему пришлось повозиться. Замок поддавался, но очень туго, заставляя Безуглого громко сопеть и чертыхаться.

– Будто кто-то песку в него насыпал… Эк, чтоб тебя…

Наконец замок щелкнул, открывшись, и дьяк привычным движением пихнул вперед дверь, но она не сдвинулась с места ни на йоту. Он навалился на нее плечом, но она лишь дрогнула. Видя это, Ольга решила ему помочь и тоже с разбегу приналегла на дверь. От их двойного усилия дверь чуть-чуть подалась вперед, и в образовавшийся небольшой зазор с тихим шелестом посыпался песок.

– Что это? – Безуглый поднял повыше фонарь. – Завал тянется до сих пор…

– Что, Гаврила Иванович, – принялась тормошить его Ольга, – что случилось?

– Не выйдем мы, голубка моя сизокрылая. Если этот ход завален, то бесполезно и пытаться. Есть еще один рукав, но он выходит сюда же.

– Что же делать?! – со слезами в голосе воскликнула Ольга. – Нам же срочно надо предупредить Тимофея!

Некоторое время Безуглый молчал, раздумывая и взвешивая варианты. Наконец, видимо, на что-то решившись, он сказал:

– Раз не получилось уйти так, уйдем по-другому. Сейчас мы вернемся туда, откуда начинали свой путь. В бывший воинский приказ. Там поднимемся во двор. А как стемнеет, сбежим, спустившись со стены по веревке.

– Гаврила Иванович, нельзя нам до темноты ждать. Ты же слышал… Тимоша ведь в засаду попадет из-за меня. Сейчас надо бежать… – От волнения Ольгу била крупная дрожь, как если бы она сейчас стояла босой и нагой на лютом морозе.

Безуглый лишь покачал головой.

– Пытаться сейчас спуститься со стены – верная смерть. Будем молиться, чтобы Господь надоумил Тимофея Васильевича не предпринимать ничего до самой ночи и нас дожидаться.

– Может, весточку ему послать как-нибудь?

– Как? – Безуглый в недоумении развел руки в стороны. – Все, что я могу придумать, – это бежать ночью через кремлевскую стену.

– Но… – Ольга стояла, крепко обхватив себя руками за плечи. Ее перестала бить дрожь. Казалось, она уже успокоилась, справившись со своим волнением. – Это ведь непросто – сбросить веревку со стены и спуститься по ней так, чтобы стража тебя не заметила?

– Где наша ни пропадала… – Безуглый залихватски махнул рукой, явно стараясь вселить толику оптимизма в сердце своей подопечной. – На то и ночь, чтоб людям спать хотелось. Ночью и разглядеть сложнее, а уж попасть в движущуюся цель – тем более. Не беспокойся, сударыня, у нас получится.

– Хорошо, – спокойно сказала Ольга, соглашаясь с ним. – Сделаем, как ты говоришь, Гаврила Иванович. Только нельзя мне в женском обличье в Кремле появляться. Узнают, сам говорил. Давай-ка сделаем, как в Несебре. В мальчика-подростка я переоденусь. Ты иди, Гаврила Иванович, а к вечеру сюда вернешься с одеждой. Найдешь?

– Да уж расстараюсь…

– А я тебя здесь буду ждать. Здесь меня никто не найдет.

– Здорово придумала, матушка, – обрадовался Безуглый. – Вот теперь я точно уверен, что нас никто задержать не сможет. Как стемнеет, так мы с тобой на воле окажемся.

– Иди тогда, Гаврила Иванович. Поторопись, тебе еще надо успеть приготовить все необходимое.

– Ну, пошел я. Не беспокойся, ни мгновения лишнего не задержусь.

Безуглый уже повернулся, чтобы уйти из подземного зала, но Ольга вновь остановила его:

– Да, Гаврила Иванович, оставь мне фонарь. Боюсь я без света-то. А ты и на ощупь дойдешь, тебе ж здесь каждый поворот известен.

– Дойду, дойду, не беспокойся, голубка моя. – Он поставил фонарь на пол рядом с Ольгой. Только к бочкам с ним не приближайся и не открывай…

– Знаю я, Гаврила Иванович, иди же…

Безуглый ушел, осторожно прикрыв за собой тяжелую дверь, и на Ольгу огромной мягкой подушкой навалилась тишина, не нарушаемая даже писком крыс, обычных обитателей всех подземелий. Она опустилась на корточки, привалившись спиной к стене. Фонарь стоял у ее ног, а до ближайшей бочки было шага три. Ольга сидела неподвижно. Она беззвучно плакала и молилась Богородице, чтобы та удержала сейчас Тимофея, не позволила ему лезть в этот проклятущий подземный ход. Молилась она долго, по крайней мере, достаточно, как ей показалось, чтобы Безуглый успел проделать обратный путь и выйти из подземного хода наружу.

Ольга уже видела однажды порох и даже наблюдала его действие. Тимофей перед отправкой на войну привез домой чуть ли не целый мешок этого пороха. Наверное, здесь же и набирал его. Тогда он вместе с Ольгой рассыпал его по подобранным ею кувшинам, вставляя в горлышко каждого кувшина промасленный трут. А потом они вместе опробовали один из этих кувшинов в действии, отойдя подальше от дома в сад. Кувшин тогда здорово бахнул. Тимоша объяснил ей, что это называется «бомба». Мало пороха – маленькая бомба, много пороха – большая бомба.

Она резко поднялась на ноги и едва не упала – от долгого сидения на корточках ноги затекли. Дождавшись, когда они вновь станут ей послушны, она сделала вперед несколько шагов и попыталась вытянуть из бочки вбитый туда деревянный кляп. Но не тут-то было. Кляп не поддавался. Тогда она вынула из ножен подаренный ей Безуглым кинжал и принялась ковырять им мягкий липовый кляп. Из освободившегося отверстия на пол хлынул струей порох, скапливаясь горкой у основания бочки, а Ольга принялась ковырять следующую затычку.