Песни-Танцы - Алексей Ручий

 - А-а-а…

 Наши разговоры ни о чем. Наверное, так и лучше. Проехать полгорода, чтобы обсудить, в общем-то, очевидные и бессмысленные вещи. В принципе это немного лучше, чем сделать то же самое, но в одиночку. Возникает иллюзия общности и сопричастности.

 - Что-то прохладно становится…

 - Ага, - Олег ежится, - лето кончается.

 В подтверждение его слов на нас налетает холодный ветер и сгоняет с насиженного места. Поднимаемся по ступеням и идем вдоль реки.

 Вечер медленно приближается к той точке, в которой ночь уже гораздо реальнее, чем день. Я замечаю, что в последние дни темнеть стало раньше, а в этих широтах это первый и, пожалуй, главный признак приближающейся осени. Автомобили едут навстречу с включенными фарами. Ветер рвет облака, и где-то в просветах на Западе, в районе устья Невы и морского порта, небо окрашивается в цвет крови.

 Лето умирает, тихо, без лишних звуков и пафосных прощаний. С деревьев слетают листья и собираются у чугунных решеток. Там листья умирают для того, чтобы потом стать снегом; а снег, в свою очередь, – травой по весне; трава же – дождями нового лета. Цикл – основа сущего, движение по кругу или же блуждания в лабиринте...

 Мы продвигаемся вдоль Фонтанки, выходим к Невскому проспекту. Переходим Аничков мост и движемся в сторону Гостиного Двора. Там станция метро и развилка лабиринта. Мне в одну сторону, Олегу – в другую.

 - Странно, - говорю я, - вроде встречались, чтобы пообщаться, а толком ни о чем и не поговорили…

 - Так всегда бывает. Сам же говорил – кругом бессмыслица…

 - Ага. Она самая. Поэтому все разговоры о пустом.

 - Завтра просто надо рано вставать, так бы еще прошлись, может, еще что-нибудь обсудили…

 Я смотрю на часы: около девяти вечера. Еще почти час добираться до дома.

 - Ладно, в другой раз обсудим.

 Подходим к метро, достаю сигарету – перекурить напоследок. Олег останавливается вместе со мной.

 - Может, на выходных тогда встретимся еще? – предлагает он.

 - Может быть…

 - Тогда созвонимся.

 - Ага.

 Он протягивает руку, мы прощаемся. Олег исчезает, я стою и курю. Мимо меня течет поток людей – таких же, как я, не торопящихся с работы домой или же просто праздно шатающихся. Конец лета – еще не конец жизни, и эта самая жизнь потихоньку шевелится вокруг, создает движение и рождает иллюзии.

 Кем еще мы можем быть? Заново родиться или стать… Неизвестно. Лабиринт вокруг нас, лабиринт внутри нас остается прежним, и его еще предстоит пройти.

Танец Восхождения.

 Итак, я начинаю восхождение. Последняя, решающая часть пути, предвестие конца. Позади – кварталы убийц, круги лабиринта. Впереди – ступени Зиккурата, горящие факелы, восковые лица. Что ты хочешь знать? Каких тайн коснуться и не потерять при этом рассудок? Какую цену ты заплатишь за это Знание?..

 Я восстанавливаю в памяти цепочку событий: побег, погоня Следопытов, эпидемия, побег, убийцы, снова побег, Человек-с-головой-Быка, тени, слова, незримые собеседники, голоса… Что они говорили, зачем? Слова, вопросы, ответы… Есть ли универсальный ответ на все, без исключения, терзающие нас вопросы, включая этот? Вряд ли.

 То, что я выжил и убежал, значит только одно: мой путь заканчивается здесь. Именно сюда я шел все это время, именно тут видел свое предначертание.

 - Ты уверен, что хочешь подняться на вершину? – спрашивает меня жрец-хранитель у самого основания Зиккурата.

 Я смотрю в его лицо, похожее на ритуальную маску. Он – жук-скарабей, не человек.

 - Да.

 - Ты знаешь цену?

 - Предполагаю.

 - Ты готов ее заплатить?

 Готов ли? Наверное, нет. Но какая разница? Умру я или выживу – мне нужны ответы, без них – жизнь не намного привлекательнее смерти.

 - Готов.

 - Тогда иди. И не возвращайся.

 Я не вернусь. Это я знаю точно. Гораздо точнее всего остального. Мой путь – моя книга, и Зиккурат – ее последняя страница. Логическим завершением, знаменательным концом будет мое восхождение. Что бы ни ждало меня на вершине.

 Шаг, другой. Скрип песка под моими подошвами. Камни превращаются в пыль, время стирает все.

 - Мы и есть – Время.

 Это вновь голоса. Теперь они звучат во мне стройной песней – Песней Всех Песен.

 - Мы есть Ничто.

 - Время есть Ничто.

 - Ничто есть Все.

 - Все есть Иллюзия.

 - Иллюзия есть Заблуждение.

 - Заблуждение есть Основа.

 - Основа есть Ответ.

 Заклинание мертвых слов, воскрешенных внезапным отчаянием. Ты слишком часто впадал в это летаргическое состояние – ты привык, теперь ты не видишь разницы между живым и мертвым. Ты поешь, ты вторишь им – выворачивая легкие, разрывая диафрагму.

 На стенах иероглифы, в голове – слова. Знаки, составленные в цепь. Цепь, расплетенная в звукоряд. Я пою и песней своей я славлю предвестие конца.

 Мы живем во времена Апокалипсиса – не потому, что завтра рухнет мир, но потому, и только потому, что мира больше не существует вовсе – и никогда не существовало, он был лишь плодом нашего воображения – и вот сейчас, только сейчас к нам пришло осознание этой простой, но объясняющей все идеи. Я иду к своей цели, хотя какая это цель?.. Мое восхождение началось.

Разочарование - Песнь 6. Куплет 2.

 Когда-то мы смотрели на мир широко открытыми глазами, вполне заслуженно считая его ящиком Пандоры, красивой шкатулкой с волшебным секретом; теперь мы взираем на него с житейской скукой и каким-то привычным омерзением: по прошествии лет оказалось, что никакого секрета в нем нет, есть лишь порок и пошлость, прикоснувшись к которым мы сделались циничными прожигателями собственных жизней.

 Я вспоминаю, как еще несколько лет назад мечтал о чем-то, строил планы на будущее. Казалось, что грядущее – прямой путь, сбиться с которого не представляется возможным. Нужно было только проживать день за днем, вдыхая и впитывая их, и медленно превращаться в божество…

 Впрочем, в те времена так считал не один я, все жили подобными ощущениями. Люди брали кредиты, не задумываясь о том, как их будут отдавать, например. Покупали мебель в ИКЕЕ или болели за нашу сборную по футболу, которая творила какие-то невиданные чудеса на чемпионате Европы. Всем казалось, что вокруг праздник стабильности и светлого потребительского ликования. Даже антиподы радости – подростки-эмо, с их культом слез и грусти, которых тогда было пруд пруди, казались не более чем закономерным дополнением к этой картине всеобщего счастья.

 Теперь все по-другому. Кредитный бум породил кризис, а лакированная стабильность обернулась житейским отчаянием. Люди устали от беспричинной радости, прямая дорога оказалась на поверку запутанным лабиринтом. И мы все заблудились.

 Десять минут назад должен был приехать Олег. Но его нет и сейчас. Я смотрю на часы, смотрю вокруг. Люди куда-то бегут, торопятся. Достаю сигарету, закуриваю. Мне спешить некуда.

 - Извините, время не подскажите? – ко мне обращается сухонький старичок в старой фетровой шляпе.

 - Без двадцати двенадцать, отец.

 - Спасибо. – Он семенит дальше, я продолжаю курить.

 С Олегом мы договаривались встретиться в половину двенадцатого, но он опаздывает. Пробую набрать его мобильный, но голос из трубки мне отвечает, что абонент находится вне зоны действия сети. Значит, в метро. Надеюсь, что в метро, а не спит дома.

 Курю, прогуливаюсь возле станции метро. Сегодня тепло и солнечно, хоть три дня назад и началась осень. В синем небе медленно тает белая полоса, оставленная самолетом, под ногами хрустят облетевшие листья. Осень – расплата за все наши летние грехи.

 Олега все нет, я бросаю окурок в урну и перехожу улицу. На другой стороне – книжный магазин, я иду в него. В витринах яркие обложки свежих бестселлеров, приевшиеся имена и экстравагантные названия. Лауреат премии такой-то, попадание в шорт-лист «Букера» в таком-то году или что там обычно еще пишут?..

 В магазине хожу мимо полок с книгами, изредка останавливаюсь – снимаю приглянувшийся экземпляр и листаю. Слова, предложения… Мне кажется, что я один среди тысяч слов, окруженный ими, обложенный со всех сторон. Мертвые слова. Мертвые слова повсюду, везде, во всех книгах. У меня складывается ощущение, что где-то я это уже видел и чувствовал. Возможно, во сне, точно – во сне.

 Внезапно в кармане начинает вибрировать мобильный, я возвращаю книгу на полку и выуживаю телефон из кармана. На экране высвечивается номер Олега. Наконец-то он объявился. Отвечаю:

 - Да?

 - Здорово! – кричит в трубку Олег. – Ты где?

 Где я? Хотелось бы знать, где все это время был он.

 - Я тут, - говорю первое, что приходит на ум.

 - В смысле? Где это – тут?

 Жаль, что люди не понимают все с полуслова и приходится объяснять. Объяснения загрязняют бытие.