Вернуть мужа. Стратегия и Тактика (СИ) - Володина Жанна

- Я уже, грешным делом, полицию хотел вызывать, - шутит Михаил Аронович.

В зале Сергей так и не появляется. Неужели пронесло?

Двенадцать лет назад

- Ну, о чем вы говорили? - умирает от любопытства Сашка.

Мы сидим у Лерки дома, что бывает очень редко. Она не любит приглашать к себе. Когда-то, впервые попав к ней домой и познакомившись с ее мамой, я испытала странное разочарование. Нет. Квартира была шикарной, вполне соответствующей ее молодой хозяйке. Огромная, двухэтажная, нафаршированная техникой, оформленная молодым известным дизайнером, услуги которого стоили как полквартиры. Разочаровала мама. Нет. Она была приветливой, долго уговаривала нас с Сашкой поужинать с ними. Но это была... не Леркина мать в том смысле, который я в него вкладываю.

Женщина, на которую не просто не оглянешься, а про которую подумаешь: надо же, какая некрасивая. Она была невысокой, Лерке до плеча, тоже сероглазой, но глаза были маленькие и чуть шире расставленные, чем это позволяли стандартные пропорции, нос с горбинкой делал ее похожей на Анну Ахматову с портрета, висевшего в гостиной на даче у бабы Лизы. Вот бы увидеть Леркиного отца. Может, там объяснение Леркиного неземного происхождения? Но попросить фото отца мне было неловко. Он жил отдельно, в Питере. Оставил Леркину мать давно, когда дочь только пошла в школу. Содержал бывшую жену и дочь много лет. Настаивал, чтобы Лерка переехала к нему. Но та категорически отказывалась, а отец, боясь потерять, не давил.

- Ну, Лерка, не томи! - стонала Сашка, лежа на бело-черном ковре и почти трясясь от любопытства.

Лерка вздохнула, улыбнувшись Сашкиному нетерпению, и подмигнула мне.

- Да и рассказывать вообще нечего! Даже жутковато, - Лерка повела плечами, будто озябла.

- Нечего! Каково? - возмутилась Сашка, призывая меня в свидетели. - Десять минут разговора наедине. Драка. Нам с Варькой не дождаться никогда такого внимания.

Я усиленно закивала головой, соглашаясь с ней искренне, ну, еще и потому, что Сашка больно ткнула меня тонким пальцем в бок.

Лерка оглянулась на дверь, словно опасалась, что кто-то подслушает, и сказала:

- Он сказал, что любит меня. Что будет любить всю жизнь. Что дождется, когда и я его полюблю. Что ему трудно представить меня рядом с кем-то другим. Но, если я выберу другого, он будет ждать. Правда, добавил, сжав кулаки, что если сможет отдать другому. А он не сможет. Всё.

Наши с Сашкой нижние челюсти нужно было теперь отковыривать от изысканного дизайнерского паркета. Живут же люди! Да такого объяснения в любви я даже в книжках не читала. Судя по Сашкиным ошалелым глазам, она тоже.

В этот момент я с горечью поняла, что мне от Максима не дождаться таких слов. Никогда. Сергей-Филипп с глазами грустного орангутанга оказался романтиком.

Вечером, ложась спать, я испытывала непонятную тоску и искреннюю зависть.

Настоящее. Воскресенье. Театр.

После спектакля к нам, с опаской выходящим из зала, подходит молоденькая девушка из труппы театра.

- Антон Николаевич приглашает вас на фуршет, - любезно говорит она, расстроенно разглядывая нас, а в особенности Лерку. - Я вас провожу за кулисы, пожалуйста, проходите.

- Развлекайтесь, мои дорогие! - Михаил Аронович широко улыбается и мягко привлекает меня к себе. - За мной Георгий уже приехал. Мне баиньки пора, по-стариковски живу. Государство пенсию в моем возрасте увеличивает не просто так. Может, вам палку мою оставить для защиты от горячих мужчин?

От трости мы, хором благодаря, отказываемся. За кулисы идем, осторожно, почти затравленно оглядываясь по сторонам. Сергея-Филиппа нигде нет. Неужели все-таки забрали в полицию?

За кулисами шумно, весело. Шампанское, торт, бутерброды. Актеры громко смеются, общаются, разойдясь на несколько групп. Вот и Ермак, окруженный толпой актрис и студенток театрального училища, разливает по пластиковым стаканчикам шампанское и рассказывает что-то смешное, поскольку девушки и женщины всех возрастов покатываются от смеха и протягивают ему свои стаканчики для добавки. Прекрасно! Минус один - уже что-то.

К нам подходит Антон Горский и жестами просит подать шампанское. Когда мы делаем первый глоток после тоста "За капустник!", к нам пробирается Алевтина Даниловна.

- Михаила Ароновича проводила! - докладывает она. - Сын встретил. Все в порядке.

Начинаю благодарить бабушкину подругу, а она, отмахнувшись, продолжает:

- Полиция приехала. Мужчину одного допрашивали. Я так и не поняла, что именно случилось. Девочки ("девочками" она привычно называла всех билетерш театра от пятидесяти до бесконечности) говорят, что он был в женском туалете.

- Какой кошмар! - театрально протянула Сашка, делая большой глоток. - Надо же, и маньяки к искусству тянутся!

- Но его не арестовали! - доложила Алевтина Даниловна, отправляя в рот бутерброд с копченой колбасой. - Он с главным в сторонку отошел, поговорил, какие-то документы показал. И все!

- Что все?! - спросила я, уверенная, что ответ мне не понравится. Лерка замерла, закусив край пластикового стаканчика.

- Отпустили, даже руку пожали и по плечу похлопали! - беря бутерброд с икрой, сказала Алевтина Даниловна.

Скрещиваем три "говорящих" взгляда:

- Он здесь! - Лерка.

- Урод! - Сашка.

- Думаем! - я.

То ли фантазия отказала мне в самый неподходящий момент, то ли ужас в глазах Лерки подтолкнул, то ли собственная беспомощность и растерянность, преследующая меня последнюю неделю, но я решилась на помощь Ермака. Пробралась к нему, погладила по спине и взяла за локоть. Почувствовала, как напряглись мышцы под моей рукой.

- Кирилл, можно тебя на минуточку? - оскалилась в улыбке.

И вот мы стоим в сторонке. Кирилл, воспользовавшись моментом и моим странным состоянием, крепко держит меня за руки и ласково поглаживает мой локоть. Терплю.

- Вы можете отвезти нас ко мне домой? Сейчас?

- Не вопрос! - довольный Кирилл расправляет плечи и становится еще выше. - Через пять минут буду у главного крыльца.

- Давайте не у главного. Давайте у... Хотя нет, давайте у главного, - мне вдруг приходит в голову, что именно у запасных входов и будет нас караулить Сергей-Филипп.

Ермак начинает протискиваться к выходу, со счастливым выражением лица оборачиваясь на меня. Эх! Еще и из этого выпутываться надо будет!

Возвращаюсь к девчонкам. Антон Горский декламирует Лерке что-то из своего последнего моноспектакля, посвященного творчеству Евтушенко, успеваю к концу представления:

Но помимо этой горькой нервности

слезы вызывающей подчас,

сколько в вас возвышенности, нежности,

сколько героического в вас!

Я не верю в слабость вашу, жертвенность,

от рожденья вы не таковы.

Женственней намного ваша женственность

от того, что мужественны вы.

Лерка усажена на стул-трон с высокой спинкой и слегка потрясена повышенным вниманием, поскольку Антон стоит перед ней на одном колене и жадно заглядывает в глаза:

Я люблю вас нежно и жалеюще,

но на вас завидуя смотрю,

Лучшие мужчины - это женщины.

Это вам я точно говорю.

Сашка придвигается ко мне и спрашивает:

- Договорилась?

- Да, - отвечаю я и начинаю чувствовать себя героиней отечественного фильма про резидентов. - Он нас вывезет.

Так и хотелось сказать "через границу", но я не стала шутить. Оставив Лерку с Антоном, мы отошли к двум свободным стульям возле занавеса.

- Вот только не дергайся! - просит меня Сашка. - Сейчас что-то покажу.

Она достает свой телефон и показывает мне три фото, сделанные ею только что. На первом я положила правую руку на спину Ермака, а левой держу его за локоть. На трогательное выражение моего лица невозможно смотреть без ощущения моего особого отношения к мужчине. На втором я тяну за собой Кирилла, почему-то мягко, таинственно улыбаясь, а он идет за мной с дурашливо-счастливым выражением на лице. Третье фото меня по-настоящему шокирует. Мы стоим с Ермаком, держась за локти друг друга (я не держалась! это он!), и глаза мои полны мольбы и еще чего-то, что можно расшифровать как угодно, была бы фантазия.