Дом в глухом лесу - Джеффри Барлоу

Мистер Смидерз происходил из славного шотландского рода (главным образом по материнской линии), так что литературным его предпочтениям удивляться не приходилось. Если вечерком он почитывал не Скотта, так, значит, Смолетта; если не Смолетта, так, значит, Бернса или Томпсона; вот какие имена – почти все до единого шотландские! – значились на корешках томов, что теснились на книжных полках в уютном прибежище дворецкого – в каморке под лестницей. Мистер Смидерз частенько гадал, что же сталось с этим диким краем вереска и скал, зеленых долин и песчаных побережий, озер и заливов, нагорий и низменностей – ничего из этого дворецкий в глаза не видел, после Разъединения-то; и, подобно многим другим, размышлял про себя о том, что сделалось со всеми землями предков с тех пор, как в мир пришли тьма и холод.

– «Вудсток»… Немногие назовут его своим любимым романом из всего наследия автора «Уэверли», – заметил Оливер. – И даже к числу лучших не отнесут. Более того, это же роман английской группы, и действие происходит вовсе не в Шотландии.

– Да, сэр, верно, – согласился мистер Смидерз. – И все-таки именно он – мой самый любимый. Я его уж раз двадцать перечел – и до сих пор не могу нарадоваться на подвиги полковника Эверарда, и Роджера Уайлдрейка, и сэра Генри Ли, и Верного Томпкинса, и, конечно же, мистера Луиса Кернеги.

– Согласен, персонажи и впрямь замечательные. Первоклассная книга.

– А ведь еще есть этот дух с его озорными проделками, сэр, так называемый добрый бесенок Вудстокский. Сам по себе – чудеснейшая литературная находка, причем основанная на реальных исторических фактах. О таком всегда приятно почитать в тихой провинциальной усадьбе вроде Далройда поздно вечером. Признаюсь, сэр, люблю я, когда в книгах попадается эпизод-другой, от которого мороз по коже; хотя, конечно же, этот незримый покровитель оказался созданием рук человеческих – чего не сделаешь, чтобы выдворить представителей «Охвостья»[31] из славного поместья Вудсток! А взять хоть эту превосходную сцену, когда молодой кавалер Уайлдрейк добивается аудиенции у лорда-протектора!.. Чудесная книга, сэр; никогда мне не надоедает!

Оливер подтвердил свое согласие и, в свою очередь, похвалил «Редгонтлета» – еще один роман из цикла «Уэверли», из числа не самых известных, но при этом на диво увлекательный; действие его разворачивается в заливе Солуэй, в атмосфере якобитской ностальгии, характеры ярки и оригинальны (в особенности престарелый злосчастный принц Чарльз Эдуард Стюарт, в очередной раз проигравший неудачник), а элемент автобиографичности придает повествованию дополнительный интерес. Мистер Смидерз заулыбался, вспоминая отдельные эпизоды романа, принялся было их комментировать один за другим, но тут же вспомнил о своем статусе по отношению к гостям, разом посерьезнел и преисполнился почтительного внимания.

– Сдается мне, сэры, что-то я разболтался не к месту, про книги и все такое прочее, – промолвил он. – Так чем я могу вам услужить? Требуется подать что-либо в библиотеку? Может быть, еще бренди?

– Нет-нет, Смидерз, не волнуйтесь, наша просьба – не материального характера, – ответствовал Марк, которому уже не терпелось перейти к делу, ради которого они с Оливером и нагрянули в каморку дворецкого. – Нам скорее информация нужна – некие сведения, которыми, по всей видимости, из всех нынешних обитателей Далройда обладаете только вы.

– Я, сэр?

– Мне тут привиделся очередной ночной кошмар, – пояснил сквайр, искоса глянув на Оливера, – некий эпизод из далекого детства, о котором я вот уже много лет и не вспоминал. Престранный был сон, Смидерз, и на диво драматичный. Просто в себя прийти не могу. Вне всякого сомнения, вам об этом происшествии что-то известно; если память меня не подводит, в то утро вы присутствовали на месте событий.

– Что же это было за утро, сэр?

– То утро, когда мой отец вернулся в Далройд с глубокой раной в плече. Помню, доктор Холл там тоже был; в ту пору меня изрядно удивило, что отец пришел в таком бедственном состоянии – и уже с доктором «на буксире». Ужасное, просто кошмарное было зрелище для ребенка, как сейчас помню: кровь из раны стекала на землю, заливала черную лестницу, забрызгала весь пол в кухне; мать исступленно рыдала, а вы стояли наготове, пока наш деревенский врач оказывал первую помощь. Вы ведь не забыли этого эпизода, верно, Смидерз?

Дворецкий неуютно заерзал в кресле. Он заморгал, закусил губу; в уголке рта его нервно запульсировала жилка. Он пару раз сглотнул, пригладил ладонью жидкие седые волосы, провел рукою по убеленной сединами бороде и по румяным щекам; обвел глазами комнату, задерживая взгляд то там, то тут. Да, пресловутого эпизода он со всей отчетливостью не забыл.

– Ox, – промолвил Смидерз в ответ. – Да, сэр, это прискорбнейшее происшествие навсегда осталось в моей памяти. Немало крови потерял ваш отец тем холодным утром, сэр, пока наконец доктору не удалось остановить течение. Иначе как чудом это и не назовешь, сэр; артерия была рассечена надвое. Нимало не сомневаюсь, что жизнь вашему отцу спасло только то, что врач оказался рядом и действовал быстро и умело.

– Понимаю.

– И хотя мистер Ральф Тренч оправился от раны, здоровье его было подорвано. То-то тяжко в ту пору всем пришлось, сэр, – не только вашему отцу, но всем обитателям Далройда, что искренне уважали его, почитая человеком справедливым и благородным.

– Да уж, – отозвался Марк, слегка нахмурившись – возможно, оттого, что ощутил легкий укол совести. – К несчастью, тяжелее всего происшествие сказалось на моей матери. Помню, как она обнимала меня, плача навзрыд; помню лицо ее, залитое слезами. Это событие произвело на меня в ту пору сильнейшее впечатление, но, я так понимаю, сознание со временем вытеснило кошмарные воспоминания. И лишь недавно я снова все вспомнил благодаря голосу моего… ну, то есть благодаря этому чертовски странному сну.

Сквайр и Оливер быстро переглянулись, выжидая, что ответит на это дворецкий.

– Сэр? – осведомился мистер Смидерз, не вполне понимая, что хозяину угодно, и пытаясь ненавязчиво это выяснить.

– Послушайте, Смидерз… вероятно, вы смогли бы рассказать нам об этом случае подробнее, – пояснил Марк. – Что именно произошло с отцом в то утро? Кто его ранил?

Отчего, когда отец возвратился в Далройд, с ним был деревенский доктор? Что обо всем об этом знала моя мать? Не связано ли как-нибудь это происшествие с последующим исчезновением моего отца?

Дворецкий совсем смешался – как показалось Оливеру, не от того, что расспросы сквайра или тема в целом были ему неприятны, но в силу некоего глубокого душевного разлада. Следующие слова Смидерза подтвердили подозрения мистера Лэнгли.

– Да, сэр, о событиях тогдашнего утра мне кое-что известно, – ответствовал дворецкий, с достоинством откашлявшись. – Однако ж ваш отец, сэр, распорядился, чтобы ни я, ни другие ни словом не упоминали об этом деле. Он хотел сохранить происшедшее в строжайшей тайне. И на этот счет был абсолютно тверд и непреклонен.

Сквайр несколько опешил. Вот вам, что называется, закавыка, да еще какая неожиданная! Вот верный слуга семьи ревностно исполняет свой долг, свято блюдет пожелания обожаемого прежнего хозяина, девятого сквайра Далройдского, – а вот сын Ральфа Тренча, куда менее популярный десятый сквайр, требует, чтобы преданный челядинец нарушил слово во имя интересов сына. Загвоздка не из малых; и сквайр отлично это понимал.

– Похоже на то, Смидерз, что я поставил вас в крайне неловкое положение, – признал Марк.

– Да, сэр.

– Однако ж, – продолжал, нимало не смущаясь, Марк, – могу вас заверить, что теперь, когда отец пропал без вести, а его титул и земли законным порядком отошли ко мне, я имею полное право освободить вас от любых и всяких обязательств, сопряженных с вашей службой у отца, и, конечно же, надеюсь от души, что вы сочтете возможным мне поспособствовать. В любом случае я чту вашу преданность отцу и ценю ваши многолетние труды на благо нашего семейства. Вы – славный малый, Смидерз, лучше и не бывает; вы – сердце и душа этого дома. Однако держу пари, будь мой отец здесь и знай он о нынешних обстоятельствах, он сам охотно освободил бы вас от данного слова. Ну вот, а теперь сами судите.

– А что это за нынешние обстоятельства, сэр?

– Я разумею все эти невыносимые ночные кошмары, одолевающие столь многих обитателей деревни, вас в том числе; и чертовски загадочную гибель нашего тупорылого приятеля Косолапа; и двух призраков, что мы с мистером Лэнгли повстречали у Далройдской пристани; и семейство мистера Уинтермарча из Скайлингден-холла с его странными предпочтениями в выборе домашних любимцев. Мы с мистером Лэнгли убеждены, что все эти явления так или иначе связаны между собою. Ставлю пятьдесят гиней, что так. И я уверен: исчезновение моего отца тоже имеет к ним самое прямое отношение.