Другой взгляд на Сталина - Людо Мартенс

Когда германские фашисты оккупировали Советский Союз, они вскрыли все архивы партийного комитета Западной области с центром в Смоленске. Все собрания, все обсуждения, все директивы и постановления обкома и ЦК – все было там. Архивы содержали протоколы выборных собраний, проведенных после пленума ЦК в феврале 1937 года. Из них можно узнать истинное положение дел того времени на местном уровне.

Арч Гетти описал многие типичные примеры выборов 1937 года в Западной области. Для выборов в райком партии было представлено тридцать четыре кандидата на семь мест. Обсуждался каждый кандидат отдельно. Голосовали также по каждому кандидату. Голосование было тайным.

Наконец, в течение выборов в мае 1937 года в 54 тысячах первичных партийных организаций, по которым у нас есть данные, было заменено 55 % состава руководящих комитетов. В Ленинградской области было заменено 48 % состава местных комитетов{379}. Гетти заметил, что это была самая важная, самая обширная и самая эффективная антибюрократическая кампания, когда-либо проводившаяся в партии.

Но на более высоком уровне, который был главным в выработке и проведении решений, изменения были очень малы. С начала 20-х годов отдельные личности и кланы на областном уровне ограждали себя от любых изменений и удерживали монополию на власть. Даже массовая антибюрократическая кампания не могла расшевелить их. Доказательством тому служат смоленские архивы.

Секретарем обкома Западной области был Румянцев. Как и некоторые другие секретари обкомов, он был еще и членом ЦК партии. В смоленских архивах есть сведения о предвыборных собраниях по выборам секретаря обкома. На пяти страницах говорится, что положение в области было вполне удовлетворительным. Затем следовали девять страниц жесткой критики, которая показывала, что ничего хорошего вообще-то не было. Вся критика, с которой Центральный комитет обращался против внутрипартийной бюрократии, составляла основу в критике Румянцева: произвол при исключениях из партии, постоянное уклонение обкома от рассмотрения жалоб рабочих, недостаток внимания к экономическому развитию области, руководство без опоры на массы и т. д. Две противоречивых линии на одном собрании ясно отражены в протоколах. Документ показывает, что массы были способны высказать свои мнения, но они были неспособны избавиться от кланов, которые крепкой хваткой удерживали областной аппарат{380}.

Те же вещи имели место и почти во всех крупных городах. Криницкий, первый секретарь Саратовского обкома, подвергся критике со стороны Жданова в партийной прессе. Однако он сумел добиться своего переизбрания. Под огнем критики, как от центрального руководства, так и от масс, областные «владыки» все-таки были способны устоять{381}. Они должны были быть искоренены Большой Чисткой 1937–1938 годов.

Глава 7. Большая Чистка

Ни один эпизод в советской истории не вызывал столько ярости со стороны старого буржуазного мира, как чистка 1937–1938 года. Безоговорочное осуждение чистки в одних и тех же выражениях можно видеть в памфлетах неонацистов и троцкистов, в претендующих на академизм работах Збигнева Бжезинского и книге шефа по идеологии Бельгийской армии.

Давайте обратимся к последнему, Анри Бернару, бывшему сотруднику секретной службы Бельгии, почетному профессору Бельгийского Королевского Военного колледжа. В 1982 году он опубликовал книгу «Коммунизм и слепота Запада». В своей книге Бернар призывает все здравомыслящие силы Запада к отражению неминуемого вторжения русских. Что касается истории СССР, мнение Бернара о чистке 1937 года интересно по многим причинам:

«Сталин, бывало, использовал методы, от которых Ленин ужаснулся бы. Грузин не имел и следов чувств, присущих людям. Начиная с убийства Кирова в 1934 году, Советский Союз подвергся кровавым испытаниям, представляющим пожирание Революцией своих сынов. Как сказал Дойчер, Сталин предложил народу режим террора и иллюзий. С того времени новые либеральные меры совпали с потоками крови в 1936–1939 годах. Это было время тех самых ужасных чисток, чудовищного приступа страха. Началась нескончаемая череда судебных процессов. „Старая гвардия“ героического времени должна была быть уничтожена. Главным обвиняемым на этих процессах был отсутствующий на них Троцкий. Независимо ни от чего он продолжал вести борьбу против Сталина, разоблачая его методы и осуждая его сговор с Гитлером»{382}.

Вот так историк Бельгийской армии, подобно цитируемым им Троцкому и троцкистам, защищает «старую большевистскую гвардию», у него даже есть доброе слово для Ленина; но при бесчеловечном чудовище Сталине господствовал слепой и безжалостный террор.

Перед рассмотрением условий, которые привели большевиков к чистке партии в 1937–1938 годах, давайте посмотрим, а что знают об этом периоде советской истории буржуазные специалисты, относящиеся с должным почтением к фактам?

Габор Тамаш Риттершпорн, родился в Будапеште, опубликовал в 1988 году работу под названием «Сталинистские упрощения и советские сложности». Он прямо говорит о своем непринятии коммунизма и заявляет, что «у нас нет намерения ни отрицать все в любом случае, ни хотя бы в чем-то оправдать самые настоящие ужасы века, который мы рассматриваем; мы на самом деле хотели быть среди первых и вынести их на свет, если это было бы необходимо»{383}.

Однако официальная буржуазная версия настолько смехотворна, а ее лживость так очевидна, что приводила в течение долгого времени к полному непринятию стандартной западной интерпретации Социалистической революции. Риттершпорн превосходно выделил проблемы, с которыми столкнулся, когда пытался дать исправления наиболее очевидных буржуазных измышлений.

«Если… попытаться издать пробный анализ некоторых почти абсолютно неизвестных материалов и использовать их для освещения истории Советского Союза 30-х годов и роли Сталина в тот период, то откроется, что возможность бросить вызов общепринятым знаниям намного меньше, чем это можно было бы предполагать.

…Традиционный образ „Сталинского феномена“ на деле настолько силен и так скрыт за политическими и идеологическими пристрастиями, усиливающими „нужные“ стороны, что любая попытка что-либо в нем исправить неминуемо будет воспринята как действие за или против общепринятых норм, закрепленным за этим образом…

Заявление о желании показать, что традиционное представление „Сталинской эпохи“ во многих случаях является неточным, равносильно безнадежному вызову достопочтенным образцам мышления, которые мы используем в отношении политической жизни в СССР; более того, оно противоречит даже общепринятым выражениям…