Борьба и победы Иосифа Сталина - Константин Романенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В его прошениях нет заискивания и перечисления излишних подробностей, и некоторые исследователи усмотрели в них чуть ли не «беспомощность». Больше того: автору прошений даже предъявляют «обвинения» в нарушении «революционной этики». По-видимому, предполагается, что «настоящий» революционер либо должен идти на заклание подобно жертвенному агнцу, либо метать, как молнии, в своих врагов обличительные слова.
Такие морализаторские оценки поспешны и поверхностны. То, что красиво для воспитательных романов, непригодно для реальной жизни. Умелый конспиратор, он не совершал легкомысленных ошибок. И, действительно, следователям охранки, кроме донесений своих сексотов и собственных умозаключений, для подтверждения обвинений, обличающих его в противоправной деятельности, нечего было ему предъявить.
Реальными уликами, кроме двух побегов из ссылки по делу восьмилетней давности, для передачи его дела в суд следствие не располагало. Именно поэтому в очередной раз его судьба решалась заочно. Особым совещанием. Без суда и права на защиту. И его «прошение» было естественной формой самозащиты. Пожалуй, единственной, которую он мог себе позволить в сложившихся обстоятельствах.
«Делая настоящее заявление... — заключал И. Джугашвили, — прошу принять его при обсуждении моего дела». Возможно, градоначальник принял бы к сведению его логику. Но автор обращения не мог знать, что в этот период градоначальник Баку был в отпуске и его обязанности исполнял начальник охранки Мартынов. И кому-кому, а Мартынову было достаточно известно, какой деятельностью занимался в Баку руководитель социал-демократов.
Конечно, по существу, признавший свое профессиональное банкротство и вынужденный санкционировать арест Иосифа Джугашвили из-за невозможности продолжения слежки, ротмистр не отреагировал на прошение о смягчении меры наказания. Он игнорировал даже достойную гуманной реакции просьбу о назначении комиссии для медицинского освидетельствования заключенного.
Отсылая 29 июля материалы переписки исполняющему обязанности наместника на Кавказе, Мартынов полностью поддержал предложение начальника ГЖУ — «высылка в самые отдаленные места Сибири. На пять лет». Проигравший в своеобразной дуэли подполья и сыска начальник охранки стремился взять реванш, но и он не мог предложить более жесткую меру наказания. Этого не предусматривал закон! Время скороспешных расстрелов 1905 года прошло...
Для наказания бежавшего из ссылки революционера даже не требовалось решения петербургских властей. Все решилось на Кавказе. Дело «По ходатайству бакинского градоначальника о высылке под надзор полиции Ивана Сверчкова и Иосифа Джугашвили» было заведено в Особом отделе канцелярии наместника, управляемой Г. Львовичем, 3 августа. Затем материалы перешли в Судебный отдел той же канцелярии к Николаю Веберу.
Заседание Особого совещания, рассмотревшее «Представление и.д. (исполняющего дела. — К.Р.) бакинского градоначальника от 29 июля 1910 г. за № 3890 об административной высылке в отдаленные места Сибири сроком на пять лет содержащегося в Бакинской тюрьме крестьянина селения Диди Лило Тифлисской губернии и уезда Иосифа Виссарионова Джугашвили как лица, вредного для общественного спокойствия», состоялось 12 августа.
Председательствовал помощник наместника по гражданской части Его Императорского Высочества. В заседании участвовали: член Совета наместника Гаккель, тифлисский губернатор Ярмолович-Лозин-Лозинский, представитель прокурорского надзора Тифлисской судебной палаты Скульский, заведующий Особым отделом по полицейской части Львович и старший помощник делопроизводителя Леонович.
Резолюция Особого совещания при наместнике предложила «сообщить бакинскому градоначальнику о необходимости отправления Джугашвили в место его прежней высылки для отбытия остающегося срока гласного надзора и вместе с тем ввиду проявленной Джугашвили за время нелегального проживания в г. Баку вредной деятельности воспретить ему жительство в пределах Кавказского края сроком на 5 лет».
Пожалуй, это решение было почти соломоновым. Участники заседания не поддержали экстремистское предложение об увеличении срока ссылки И. Джугашвили, но ему запрещалось возвращение на Кавказ. На пять лет он отлучался от родины. «Все смешалось» в Российской империи — Кавказ перестал быть краем ссылки, куда цари отправляли опальных поэтов...
Его дальнейшая судьба была определена. И вскоре Особый отдел канцелярии наместника направил на имя исполнявшего обязанности бакинского градоначальника сообщение, в котором указывалось «на необходимость отправления Джугашвили в место его прежней высылки для отбытия остающегося срока гласного надзора полиции. Помимо того, ввиду проявленной Джугашвили за время нелегального проживания в г. Баку вредной деятельности, генерал от инфантерии Шатилов признал соответственным воспретить (ему) жительство в пределах Кавказского края сроком на пять лет».
После того, как за ним с грохотом закрылись двери тюрьмы, он был бессилен что-либо изменить в своей судьбе. Теперь ему оставалось только ожидать решения своего «семейного вопроса». Напрасно. Никто не спешил с удовлетворением этой элементарной человеческой просьбы. Лишь спустя два месяца после подачи им прошения, 31 августа, вернувшийся из отпуска бакинский градоначальник направил запрос на имя начальника Бакинского ГЖУ.
В нем говорилось: «Содержащийся в бакинской тюрьме административный арестант Иосиф Виссарионов Джугашвили возбудил ходатайство о разрешении ему вступить в законный брак с проживающей в г. Баку Стефанией Леандровной Петровской». 10 сентября Губернское жандармское управление ответило, что не возражает против этой просьбы, однако градоначальник уведомил об этом заведующего Бакинской тюрьмой только 23 сентября.
Но когда царские бюрократы наконец разрешили заключение брака «потомственному крестьянину» Иосифу Джугашвили с «потомственной дворянкой» Стефанией Петровской, возможность воспользоваться этой милостью стала нереальной. К этому времени Иосифа в Баку уже не было.
Своеобразная ирония истории! Трудно с определенностью сказать, как сложилась бы жизнь Сталина в случае его брака со Стефанией, но, не будь бюрократических проволочек в исполнении просьбы бакинского узника, возможно, история XX столетия могла пойти совсем по иному пути, разыграв на своих подмостках иные сцены.
Конечно, история жизни Сталина полна множества тайн и загадок, которые уже никогда не будут раскрыты исследователями. В 1990 году совершенно неожиданно обнаружилась почти парадоксальная вещь. Оказалось, что официально отмечаемая дата рождения вождя не соответствует фактической. В биографической хронике первого тома собрания сочинений И.В. Сталина сказано: «1879. 9 (21) декабря, в г. Гори (Грузия) родился Иосиф Виссарионович Джугашвили (Сталин)».
Впервые эта дата была отмечена 21 декабря 1929 года. Однако запись в метрической книге горийского Успенского собора свидетельствует, что Иосиф Джугашвили родился 6 (18) декабря 1878 г. Первым на это несоответствие обратил внимание историк Л.М. Спирин. «Выходит, — пишут И. Китаев, Л. Мошков и А. Чернев, — что И.В. Сталин появился на свет на год и три дня раньше, чем всегда считалось».
Обнаружение этого факта породило волну предположений и догадок, вызвав особый ажиотаж в рядах антисталинистов. Почти захлебываясь в собственном воображении, один из них «глубокомысленно» намекает: «Сталин не хотел вспоминать жизнь революционера Кобы. И сделавшись Генсеком, он не только изменил дату своего рождения...»
Врет стервец! Конечно, это не так. Наоборот, он умел благодарно не забывать особенные моменты минувшего революционного и вообще жизненного прошлого. И хотя вождь сам никогда не афишировал личные стороны своей жизни, позволив себе некоторую вольность, заглянем за покров его «тайны». И сделаем некоторые «открытия»...
Неистребимый интерес, и не только у его современников, вызывало уже само появление политического имени этого великого человека — Сталин. То, что в переписке и при публикациях в нелегальной печати революционеры были вынуждены скрывать подлинные имена и фамилии, естественно. Впрочем, употребление псевдонимов не всегда преследовало конспиративные цели. Очевидно, что принятие Лейбой Бронштейном псевдонима Лев Троцкий не столько служило стремлению завуалировать антиправительственную деятельность, сколько позволяло скрыть собственную национальную принадлежность. Поэтому, избрав для себя раз и навсегда устоявшийся псевдоним, сидевший безвылазно за границей Троцкий мог не менять его в дальнейшем.
В иных условиях находились революционеры, действующие в реальном подполье. Рано или поздно их нелегальные клички становились известны полиции, и это вынуждало к их замене. За свою продолжительную революционную жизнь Иосиф Джугашвили неоднократно менял свои партийные имена, прежде чем появилось знаменитое — Сталин.
