Дело совести - Джеймс Блиш

— Да, — подтвердил он. — И нам нужен хороший мастер. Если у нас будут иглы, то появится шанс…

Сет лихорадочно переводил взгляд с одного на другого. Потом, вскрикнув, одним прыжком покинул корзину, пронесся над их головами, ударился о толстый ствол громадной пальмы, упруго оттолкнулся и устремился в туманный воздух наверху.

Изумленно раскрыв рот, Хонат смотрел вслед Сету. Ловко уцепившись за один из тросов корзины, Сет начал проворно карабкаться вверх. Он даже не удостоил путников прощального взгляда.

Немного спустя корзина закачалась и пошла вверх. Сотрясения троса, вызванные Сетом, очевидно, заставили вращавшую барабан команду предположить, что последний обреченный покинул корзину. Дерганье каната было обычным сигналом. Корзина, покачиваясь и танцуя, начала подниматься. Теперь скорость подъема складывалась со скоростью подтягивающегося Сета, и его фигурка исчезла в прозрачной мгле наверху. Несколько секунд спустя скрылась и корзина.

— Он не доберется до вершины, — прошептала Матилд. — Слишком далеко, и он слишком торопится. Сет быстро выбьется из сил.

— Не думаю, — возразил Аласкон. — Он упорен и силен. Если кто и способен подняться, так это Сет.

— Но они его убьют, даже если он и доберется.

— Естественно, — пожал плечами Аласкон.

— И я не буду слишком о нем жалеть, — добавил Хонат.

— Тем более я. Но острые иглы могли бы нам пригодиться здесь, внизу… А теперь нам надо придумать план, чтобы… если только мы отсюда сможем отличить один лес от другого. Нам ведь не видна верхняя сторона листвы.

Хонат удивленно посмотрел на навигатора. Попытка Сета вернуться отвлекла его от того факта, что корзина тоже исчезла.

— Ты действительно надеешься выжить в Аду, Аласкон?

— Конечно, — спокойно ответил тот. — Этот Ад не более ад, чем рай наверху является Раем. Это всего лишь поверхность планеты, не более и не менее. И мы выживем, если не станем паниковать. Или ты собираешься сидеть на месте, ожидая нападения фурий, которые явятся за тобой, Хонат?

— Я об этом еще не думал, — признался Хонат. — Но если Сет сорвется с каната раньше, чем доберется до платформы, где его прирежут… Может, нам удастся его поймать? Он весит не больше тридцати пяти фунтов. Если бы мы соорудили что-нибудь похожее на сеть…

— Он просто переломает себе кости, да и нам тоже, — сказал Чарл. — Я за то, чтобы мы поскорее отсюда убрались.

— Зачем? Ты знаешь место получше?

— Нет. Но только ад это, или не ад, а здесь водятся демоны. Мы сами видели их сверху — змееголовые великаны. Они знают наверняка, что Лифт выгружается именно в этом месте и доставляет им даровое угощение. Это место могло стать для них привычным местом кормежки…

Не успел он докончить мысль, как над головами затрещали ветки. Сквозь голубой воздух прошуршал поток ледяных капель, пророкотал гром. Матилд захныкала.

— Это всего лишь гроза, — попробовал успокоить ее Хонат, но голос подвел его, слова превратились в серию негромких каркающих звуков. Слыша шуршание ветра в ветвях, Хонат автоматически согнул ноги в коленях и начал искать руками опору, ожидая, что поверхность под ногами волнообразно закачается, реагируя на движение ствола. Но почва осталась неподвижной, не шевельнувшись и на долю дюйма. И страховки для рук поблизости не нашлось.

Он покачнулся, невольно пытаясь компенсировать гнетущую неподвижность грунта. Между стволами деревьев пронесся новый порыв ветра, требуя от рефлексов Хоната, чтобы он активно реагировал на движение Вершин. И снова влажная губчатая поверхность под его ногами осталась неподвижной. Исчезла важная составляющая привычного мира Вершин.

Чувствуя головокружение, Хонат опустился на почву. Влажная земля неприятно холодила незащищенные мехом ягодицы Хоната, но стоять не было сил, иначе скудный завтрак осужденного покинул бы его желудок. Одной рукой он обхватил твердый ребристый корень ствола веерной пальмы, но даже это привычное касание не помогло. Неприятное ощущение неподвижности не исчезло.

Другие явно чувствовали тот же дискомфорт, что и Хонат. Матилд бездумно раскачивалась, сжав губы и прижав ладони к маленьким изящным ушкам.

Головокружение.

Они и понятия не имели о таком ощущении. Наверху страдали головокружением только те, кто перенес серьезную травму головы или какую-нибудь тяжелую болезнь. Но на отвратительно неподвижной поверхности Ада головокружение, возможно, никогда не покинет их.

Чарл сидел на корточках, судорожно сглатывая слюну.

— Я… я не выдержу! — простонал он. — Это волшебство. Аласкон… змееголовые демоны…

— Чепуха, — сказал Аласкон, хотя и сам оставался в вертикальном положении только благодаря тому, что привалился к стволу цикаделлы. — Просто нарушено наше чувство равновесия. Это… головокружение от неподвижности. Мы скоро привыкнем, и оно пройдет.

— Лучше бы нам… — начал Хонат, заставив себя отпустить корень пальмы, который он сжимал с силой обреченного, — кажется, Чарл правильно говорил насчет даровой пищи для местных хищников. Мне почудилось какое-то движение в папоротниках, Аласкон. И если дождь будет долгим, вода скоро поднимется. После сильных ливней я замечал внизу серебристый блеск.

— Правильно, — тихо сказала Матилд. — Рощу папоротников всегда заливает. Вот почему Вершины здесь гораздо ниже…

Ветер, кажется, немного утих, хотя дождь продолжал идти. Аласкон осторожно, на пробу, отпустил свою опору и выпрямился.

— Тогда двинемся, — решил он. — Будем держаться под прикрытием, пока не выберемся на местность повыше…

Откуда-то сверху донесся слабый треск, который становился все громче. Чувствуя внезапный спазм ужаса, Хонат поднял голову.

Сначала из-за далекой завесы лиан и веток ничего не было видно. Потом с ошеломляющей внезапностью что-то маленькое и черное пробило навес папоротниковых вееров, пронизало сине-голубой воздух и врезалось в почву неподалеку от группы пораженных страхом путников. Это был человек, и последние десятки футов он летел в свободном падении, безвольно кувыркаясь. Все бросились в разные стороны. Тело ударилось о грунт с влажным чавкающим звуком. Что-то лопнуло, как туго набитый мешок. Несколько секунд все стояли неподвижно, потом Хонат осторожно приблизился.

Это упал Сет. Об этом Хонат догадался сразу, как только увидел, что падает человек. И убило его не падение. Тело Сета еще наверху пронзила дюжина игл. Часть из них, без всякого сомнения, он сам и изготовил. Иглы, отточенные до почти невидимой прозрачности древокожаными лентами, которые предварительно вымачивались в теплых бромеледовых ваннах.

Да, ждать милосердия с Вершин не имело смысла. Приговор был ясен — тысяча дней. И единственная альтернатива — вот такое падение, куча переломанных костей и грязного меха.

Их первый день на Поверхности только начинался.

Оставшаяся часть дня ушла на то, чтобы ценой поистине невыносимых усилий добраться до более возвышенного участка. Большую часть пути им пришлось почти ползти, потому что деревья, за исключением нескольких редко разбросанных гингко и цветущего кизила, начинали ветвиться только на значительной высоте метрах в шести над грунтом. Они с великими трудностями преодолели часть пути к Великому Хребту, и грунт стал тверже. Теперь они порой взбирались на низкие ветки и совершали короткие прыжки. Но очень скоро людей с жуткими криками атаковали птицеящеры, десятками сражаясь за привилегию первыми сожрать эту пухлую, невероятно медлительную пищу. К счастью, птицеящеры были не очень крупными, и путники отделались лишь несколькими сильными укусами.

Даже самый стойкий и независимый человек не выдержал бы такой подлости: людей с младенчества приучали считать птицеящеров непосредственными предками. Когда случилось первое нападение, вся компания посыпалась на землю, как шишки с сосны, и осталась лежать неподвижно под прикрытием ближайшего куста, парализованная ужасом. Они долго выжидали, когда желтокрылые веерохвостые бестии угомонятся, устав кружить над убежищем своих жертв, и отправятся на воздушный простор. И даже когда хищники улетели, компания обреченных еще долго прижималась к песчаному грунту, опасаясь, что появятся демоны более крупные, привлеченные шумом рассерженных летунов.

Ни один из змееголовых великанов пока не показывался, хотя в джунглях, сомкнувшихся вокруг кучки дрожащих путников, уши Хоната и выделяли подозрительный топот, напоминавший тяжелые шаги.

К счастью, когда местность стала немного повыше, в дремучих джунглях над их головами появились просветы. Обтекая подножия больших утесов розоватого камня, открывались заплаты чистого неба, лишь кое-где перечеркнутые живыми мостами лиан и лоз. А в пространстве дымных колонн голубовато-зеленого воздуха обитала вертикально-слоевая иерархия летающих созданий. В самом низу скользили жуки, пчелы и двукрылые насекомые. Потом шли стрекозы, которые охотились на них. У некоторых стрекоз размах крыльев был не меньше полуметра. Выше метались птицеящерицы, охотившиеся на стрекоз и все, что можно сожрать, не ожидая ответного удара. И, наконец, выше всех планировали гигантские рептилии, плывшие у кромок скалистых утесов в потоках теплого восходящего воздуха. Их длинные безобразные зубастые пасти хватали все, что попадалось в воздухе: птиц мира Вершин и даже летающих рыб на просторах далекого моря.