Сладкая для Палача - Елена Синякова

Я зарычал на эти слова, едва удерживая себя на месте и ощущая, что Плут рядом и тоже готов к бою.

— О! Вы можете рычать!

Казалось, что, если бы не револьвер в одной руке и телефон в другой, он бы, наверное, принялся делать записи в свой блокнотик сумасшедшего ученого.

— Но вот что еще интересно в отношении вас — то, как вы ощущаете друг друга. У берсерков тоже есть нечто подобное, но не доведенное до предела. Интересно, если я прострелю ногу вашему брату, раны появятся и на вас?

— Только попробуй — и ты труп! — зарычал Плутон, показывая себя куда ближе, чем был я, отчего Габи всё-таки напрягся и встал поближе к Рану. — Тронешь брата, и я обещаю, что ты будешь умирать долгой мучительной смертью!

Габи криво улыбнулся, выдыхая своим голосом робота:

— Боюсь, вам придется встать в очередь, парни. Впрочем, я понимаю, что едва ли вы мне скажете о себе хоть что-нибудь. Поэтому попробуем вот что…

Он вскинул телефон, и я кинулся вперед, пользуясь тем, что его рука с револьвером ослабла и теперь ее можно было выбить…

…Но раздался голос отца.

Настолько яркий и отчетливый, что я едва не рухнул на колени.

Вокруг меня стоял туман.

Плотный и настолько осязаемый, что капельки влаги тут же оседали на волосы и одежду.

— Чему я учил тебя, Марс? — проговорил отец строго, а я выпрямился и всё пытался отыскать его глазами в этом тумане, хотя и понимал, что он тоже Палач.

Палач еще более мудрый и умелый, а поэтому сможет скрыться и от моих глаз.

— Отключай сердце, но не мозги, сын! Отбрось милосердие и делай то, ради чего ты был рожден! Все мы были рождены! Заветы Праотца не должны быть забыты никем!

Отец был явно недоволен, и я тяжело сглотнул, боясь, что он узнает о моей Лилу.

Что он почувствует ее тонкий невесомый аромат на мне.

Страшно было даже просто представить, что он сделает с ней, если я не успею спрятать мою девочку!

— Отец, я всё помню…

— Почему ты стоишь? Сколькие берсерки нарушили запрет и до сих пор живы! Твои братья рядом с тобой! Завершите свою работу!

Мои братья были действительно рядом.

В этом жутком, удушливом тумане.

Я не видел их, но почувствовал, как они рванули вперед, чтобы исполнить свое предназначение, и я поспешил за ними.

С каждой минутой становилось всё тяжелее дышать и разбирать, куда мы бежим.

В голове стоял голос отца, который грозно и беспрекословно указывал нам дорогу, скрываясь от глаз, подобно призраку.

— Никто не должен выжить! Они предатели! Никто не должен выжить! Все они открылись человечкам! — звучал грозно и яростно голос отца в голове, когда я ощутил своим звериным нюхом близкое присутствие рядом берсерков. И запах девушек на них.

Отец был прав.

Но мысли путались, словно я внезапно оказался пьяным.

Я пытался сказать отцу что-то, но забывал о словах раньше, чем пытался открыть рот.

А ощутив первую кровь, мой мозг отключился вовсе, загоревшись красным зрачком Палача.

— Осторожнее, он приходит в себя.

— Не делайте лишних движений. И поменьше говорите.

Я поморщился, потому что каждый звук отдавался тупой ноющей болью в голове.

И за это хотелось убить каждого, кто пикнет.

Но тот, кто предупреждал не двигаться и молчать, явно знал, что делал.

Воцарилась тишина, но она была напряженной и какой-то слишком мрачной.

Звериные инстинкты во мне тут же встали на дыбы, исследуя всё, что только встречалось на пути: звуки, запахи, фактуры.

Итак, я лежал в каком-то незнакомом месте.

Судя по запаху медикаментов и чего-то едкого, в каком-то отделении, где оказывали помощь, потому что аромат крови здесь тоже был.

Крови волков и берсерков.

Не людей.

Значит, это не больница.

Братья были где-то рядом, но не в этом же помещении.

Значит, есть шанс, что мы выберемся отсюда.

— Марс, здесь свои. Расслабься.

Голос был незнакомый, но, судя по крови и тембру, это говорил волк.

И не просто чистокровный, а из той особенной семьи, которых было всего четыре — по одной в каждом виде волколаков.

Такие семьи называли отмеченными.

Они были прямыми потомкам первого волколака и могли общаться с Палачами напрямую.

Правда, не сказать чтобы я расслабился, но, по крайней мере, передумал нападать и лишать кого-нибудь жизни.

Вместо этого я попытался открыть глаза и сморщился, потому что резь была такая, словно мне насыпали под веки стекла.

— Отходить всегда тяжело, особенно в первые часы, — снова прозвучал этот голос спокойно и размеренно. — Обезболивающее на Палачей не действует. Но твой брат пьет обычно очень крепкий и сладкий чай с лимоном. Стакан стоит слева от тебя.

Я присел на кровати, ощущая бодрящий аромат лимона, и протянул руку в сторону тепла, которое ощутил.

Да, там действительно стояла чашка с крепким сладко-кислым чаем.

— Какой из братьев пьет такой чай? — хрипло выдохнул я, ощущая, помимо волка, еще несколько берсерков рядом.

Все чистокровные и, судя по запаху, очень знакомые, но мозги работали отчего-то с перебоями, словно я долго и крепко спал после глобальной попойки.

— Уран. Он в соседней комнате. Уже пришел в себя.

Я сделал пару глотков чая.

— А Плутон?

— Он еще нестабилен и под наблюдением моей команды.

Сердце пропустило удар и замерло.

Не нравилось мне это всё.

Что творилось с моей головой и почему