Ричард Длинные Руки — принц-консорт - Гай Юлий Орловский

— Народ не голодает, — возразил Ришар. — Хотя, конечно, всегда можно жить богаче.

Я вздохнул, посмотрел на закатное небо. Запад уже в багровых облаках, перед наступлением сумерек они заранее сгрудились в стадо, как овцы, и затихли, приготовившись переждать короткую ночь, чтобы утром весело двинуться на новое пастбище.

— Пора, — сказал я с сожалением. — Герцог, не пропустите выборы короля.

— Как могу? — воскликнул он. — Да и обидится Готфрид, если не приду поздравить! Мы же не раз сражались в Гандерсгейме бок о бок, прикрывая друг друга. Кстати, не вижу вашего удивительного коня…

— Герцог, — сказал я с укоризной. — А если он стоит во дворе некой молодой рыбачки?

Он усмехнулся.

— Да-да, конечно. Дело молодое, ваше высочество. Желаю быстрой дороги!

Мы обнялись, я быстро пошел с причала. Конечно, герцог ни на мгновение не поверил мне, что так вот и буду шастать по молодым простолюдинкам, этим грешат простые короли, а не те, которые находят более интересным перестраивать мир.

Он и сам такой, придавать слишком большое значение женщинам — это удел простых. А что не спросил, как доберусь быстрее него, то у всех могут быть некоторые маленькие тайны, благородные люди не допытываются, дурной тон.

Глава 12

Я вернулся в Геннегау со всеми предосторожностями, не стал наглеть, приземляясь прямо на крышу или балкон дворца, уже обжегся, сел за городом и поспешил в свои палаты, пока не застала ночь.

Хоть на этот раз Жерар не стал изумляться, неожиданно увидев меня в ранее пустовавшем кабинете. Я прошел на глазах у всех через двор, затем передо мной распахнули двери в главное здание, и я своими ножками поднялся на свой этаж.

Слуги опустили люстры и зажгли свечи, а потом долго поднимали и закрепляли канаты, чем-то это напомнило мне крепление парусов, светильники вспыхнули ласковыми оранжевыми огнями, а за окнами сгустилась ночь.

В мой кабинет тут же явились герцоги Готфрид и Ульрих как самые знатные и наиболее влиятельные еще с тех времен, когда один владел только Брабантом, а другой — Ундерлендами.

— Через два дня! — сказал Ульрих бодро и потер руки. Глаза его поблескивали, словно в предвкушении битвы. — Хотя сегодняшний уже можно не считать…

— Они пройдут быстро, — ответил Готфрид. — Меня больше волнуют новые отделения Ордена, что начали спешно строить в Турнедо…

— А еще начнут в Ламбертинии и Мезине, — пообещал я.

Он вздохнул, на лице попеременно вспыхивали то радость, то выражение крайней озабоченности.

Я крикнул громко:

— Айсватер! Вели подать вина. У нас праздник…

Из-за двери прокричали «Будет сделано», и уже через несколько минут двое слуг вбежали с серебряными кувшинами, расставили по столу серебряные чаши и наполнили вином.

— Идите, — велел я, — за своими благородными гостями я поухаживаю сам, это привилегия хозяина.

Оба герцога расположились в креслах и с удовольствием смаковали вино, так разительно отличающееся от местных сортов, а в коридоре затопали, дверь распахнулась, Айсватер просунул в щель голову.

— Ваше высочество! — крикнул он встревоженно. — Гонец! Говорит, дело крайней важности…

Я кивнул.

— Давай. Хотя важность это не срочность…

Он распахнул дверь, из коридора вбежал невысокий худой юноша, крепкий и жилистый, с темным от солнца лицом. Он размахивал над головой свернутым в трубочку письмом с красными ленточками и сургучными печатями. Айсватер на всякий случай придерживал его сзади за пояс.

Я махнул рукой.

— Пропусти, это сотник Куньявальд из Лагардии. Я его знаю.

Куньявальд прошел в кабинет быстро, запыхавшийся, раскрасневшийся, с бурно вздымающейся грудью, но колено преклонил весьма изящно.

— Ваше высочество, — сказал он прерывающимся голосом.

— Говори, — сказал он.

Он быстро взглянул на герцога Готфрида и Ульриха.

— Сообщение от магистра Винцгау, — произнес он. — Чрезвычайно срочное и важное.

— Прекрасно, — сказал я, — давай его сюда. Оно как раз по адресу.

Готфрид протянул руку, Куньявальд беспрекословно вручил ему трубочку письма, что меня не удивило, все знают герцога не только как моего отца, но и как наиболее доверенного человека, однако, пока тот снимал печати, Куньявальд повернулся ко мне.

— Ваше высочество, — сказал он серьезным голосом, — я не знаю, что в письме, да и вам, как сказал магистр, это неважно.

— Что-что? — переспросил я в удивлении.

— Дело в том, — сказал он, понизив голос, — ввиду чрезвычайной важности магистр не счел возможным доверять нечто бумаге, которую могут перехватить.

Герцог Ульрих скептически хмыкнул, магистр помешался на секретности, спит и видит, как враги охотятся за его письмами.

Я сказал так же тихо:

— Говорите, сэр Куньявальд.

Он сделал шажок ближе и произнес едва слышно:

— Магистры всех отделений Ордена Марешаля, что разбросаны по королевствам, закончили голосование насчет кандидатуры Великого Магистра Ордена.

— Наконец-то, — сказал я. — Как распределились голоса?

— Большинством, — ответил он шепотом, но так, чтобы слышали и оба герцога, раз уж допущены. — Великим Магистром избран герцог Готфрид Брабантский.

Готфрид вскинул голову, словно получил коленом в подбородок.

— Что-что?

— Его первым, — продолжил Куньявальд, — и единственным заместителем, а также помощником — герцог Ульрих Ундерлендский. Он же одновременно назначается великим комтуром Ордена и магистром конницы. Кроме того, избран капитул из двенадцати членов в составе десяти рыцарей и двух священников. Утвержден Устав Ордена…

Я быстро зыркнул на герцогов. Оба застыли, как громом пораженные, на лицах непонимание. Они шли вместе и намеревались и дальше плечом к плечу, но только Верховным Магистром планировался Ульрих, а Готфрид — его заместителем, однако братья Ордена на тайном голосовании решили, видимо, что у герцога Готфрида авторитет выше, воинский опыт значительнее и на счету больше попыток возродить Орден, считая и ту неудавшуюся в королевстве Фоссано, которую сорвал как раз не известный никому рядовой рыцарь Ричард, его знают теперь и как сына Готфрида, и как Ричарда Завоевателя.

Магистр конницы, этот пост достался Ульриху, всегда был первым по значимости постом после Великого Магистра, и после отставки Великого Магистра всегда уходит и магистр конницы, так что они да, все еще рядом, но это путает карты больше мне, чем им…

Ульрих сдвинулся с места, я не успел моргнуть глазом, как он крепко обнял старого друга и похлопал по спине.

— Честно говоря, — сказал он, — я и надеялся втайне на такой результат. Я больше администратор, а в первые годы становления Ордена во главе нужен именно яростный воитель, полководец!.. Поздравляю, Готфрид, заверяю тебя в своем полном послушании и абсолютной поддержке!

Он преклонил перед ним колено. Готфрид пару мгновений смотрел на него неподвижным взглядом.

— Это неожиданно, — произнес он задумчиво. — Встань, Ульрих… и давай подумаем, что нужно делать в первую очередь.

Я стиснул челюсти, в голове с грохотом застучали молоты. Гонец поклонился, отступил на пару шагов и застыл, прикинувшись тряпочкой, на которую никто не должен обращать внимание, дабы не отвлекаться от высоких государственных мыслей.

Ульрих довольно потер руки.

— Капитул избран, Устав утвержден… Готфрид, это значит, мы можем теперь набирать рыцарство во всех странах, где созданы отделения Ордена. Это же… сколько работы!

— Наконец-то, — сказал Готфрид, — хотя я не уверен, что буду лучше на этом посту, чем ты.

Ульрих нетерпеливо отмахнулся.

— Какая разница, мы все равно вместе!.. И давай начнем сразу же с назначения комтуров в каждом регионе. Это самое важное.

— Я сегодня же отбуду в Турнедо, — сказал Готфрид решительно, — чтобы лично назначить наиболее достойных и ревностных! Нет, сейчас же.

Я передохнул и проглотил ком в горле. Оба герцога смотрят друг на друга так, словно на свете уже ничего больше не существует, кроме выборов в Ордене.

— Погодите, погодите, — сказал я рассудительно. — Вы забыли, послезавтра выборы короля Сен-Мари?

Они оба оглянулись на меня, даже не обернулись, а только чуть повернули головы, в глазах безмерное удивление: какие пустяки беспокоят принца в такое великое время?

— Ваше высочество, — произнес Ульрих, — воссоздание Ордена Марешаля в таких границах и с такими полномочиями — это эпохально!

— Да, конечно, — сказал я, — но…

Ульрих решительным жестом отмел все возражения.

— Это неизмеримо важнее, — прогрохотал он с нажимом, — чем выборы короля в отдельно взятом королевстве…

— Но это Сен-Мари, — напомнил я.