Шторм в Гавани Ветров - Лиза Татл

– Прикованный к земле целитель вздумал учить летателя, когда ему летать! – с притворной насмешкой пробормотала Марис.

Марис тяжело переносила непривычную бездеятельность. Проходили дни, спала она все меньше и все больше страдала от скуки и нетерпения. Эван почти не отходил от нее: уговаривал есть, напоминал, как важно лежать спокойно, и разговаривал, без конца разговаривал с ней, стараясь скрасить ее вынужденную неподвижность.

Он оказался чудесным рассказчиком. Себя Эван считал скорее наблюдателем жизни, сохранял объективность и подмечал все подробности. Он часто смешил Марис, иногда заставлял задумываться и умудрялся на какое-то время отвлечь ее от печальной реальности.

Вначале Эван рассказывал о жизни на Тайосе, да так живо, что она словно видела все своими глазами. Но потом он стал делиться с ней личным, словно платил откровенностью за все, что она поведала ему в бреду.

Родился он в лесной глуши Тайоса – острова на северной периферии Востока, шестьдесят лет назад. Его родители были лесниками. В лесу жили и другие семьи, имеющие детей, с которыми Эван мог играть, но с самого раннего детства он предпочитал одиночество. Он любил прятаться в лесу и наблюдать за робкими бурыми копунами, бродить там, где росли самые душистые цветы и можно было отыскать самые вкусные корешки. Любил неподвижно сидеть на полянке с черствым ломтем, добиваясь, чтобы птицы кормились у него с ладони.

В шестнадцать лет Эван влюбился в странствующую лекаршу Джейни – маленькую, загорелую, острую на язык и находчивую. Чтобы бывать с ней побольше, он назначил себя ее помощником. Сначала его интерес забавлял Джейни, но вскоре она привыкла к нему, и Эван, чья любознательность подстегивалась любовью, научился от нее очень многому.

Накануне того дня, когда Джейни решила отправиться дальше, он признался ей в любви. Она не согласилась остаться и отказалась взять его с собой – ни любовником, ни другом, ни даже помощником, хотя сама признала, что он многому научился и рука у него легкая. Просто она всегда странствовала в одиночестве, вот и все.

Эван продолжал лечить и после того, как Джейни ушла. Ближайшая целительница жила в Тосси – деревне, лежавшей на расстоянии дня пути от леса, а потому местные жители вскоре начали обращаться за помощью к Эвану. Потом он определился в ученики к целительнице в Тосси и мог бы даже поступить в школу целителей, но туда нужно было добираться морем, а мысль о морском путешествии пугала его, как ничто другое.

Когда Эван перенял у своей наставницы все премудрости, он вернулся в лес, чтобы жить и работать. Хотя он так и не женился, но не всегда жил отшельником. Женщины искали его расположения – жены, которым требовался скромный любовник; странницы, делившие с ним ложе по нескольку дней, а то и месяцев; пациентки, не возвращавшиеся домой до тех пор, пока не исцелялись от страсти к нему.

Марис слушала ласковый мелодичный голос и глядела на его лицо столько часов, что вскоре уже знала их лучше, чем лица и голоса всех своих бывших возлюбленных. Она почувствовала обаяние этих ярко-голубых глаз, нежных искусных рук, высоких скул и внушительного носа.

Как-то раз, когда он рассказывал ей о семействе древесных кошек, за которым наблюдал, она перебила его и спросила:

– Неужели ты никого не любил после Джейни?

Он посмотрел на нее с недоумением:

– Конечно, любил. Я же говорил тебе…

– Но не настолько, чтобы жениться!

– Нет, почему же? Например, С’Рей прожила со мной почти год, и мы были очень счастливы. Я хотел, чтобы она осталась, но ее ждала другая жизнь – не со мной. И она покинула лес и меня.

– Почему же ты не ушел вместе с ней? Разве она не звала тебя?

Эван помрачнел:

– Звала и настаивала – но это было невозможно. Не знаю почему.

– И ты нигде больше не бывал?

– Я обошел весь Тайос, бывал всюду, где во мне нуждались, – ответил Эван, словно оправдываясь. – А в молодости два года прожил в Тосси.

– Тайос очень однообразен. – Марис пожала здоровым плечом, не обращая внимания на боль, тут же отразившуюся в другом плече. Теперь ей разрешалось сидеть, и она опасалась, что если пожалуется на боль, то Эван отнимет у нее эту возможность. – Просто кое-где больше деревьев, а кое-где – скал.

Эван засмеялся:

– Очень поверхностный взгляд! Тебе, конечно, и лес везде кажется одинаковым!

Ответ напрашивался сам собой, и Марис не стала тратить время на очевидное.

– Так ты никогда не покидал Тайоса? – вернулась она к прежней теме.

– Только раз. – Эван поморщился. – Корабль наскочил на риф, одну пассажирку покалечило, и меня отвезли туда в рыбачьей лодке. В пути меня так укачало, что даже не знаю, сумел ли я ей толком помочь.

Марис сочувственно улыбнулась и покачала головой:

– Тогда откуда же ты знаешь, что это место для тебя самое лучшее, если сравнивать не с чем?

– Я не утверждаю этого, Марис. Я ведь мог уехать, и моя жизнь пошла бы совершенно по-другому. Но я выбрал эту, привычную. Она моя и в радости, и в горе. В любом случае уже поздновато скорбеть об утраченных возможностях. Я по-настоящему счастлив. – Он встал, обрывая разговор. – А теперь пора отдохнуть.

– Можно мне…

– Тебе можно все, если ты будешь лежать на спине неподвижно.

Марис засмеялась и с его помощью улеглась на кровати. Она даже себе не признавалась, что очень устала сидеть, и обрадовалась отдыху. Увечья заживали медленно, и это действовало на нее угнетающе. Она не могла понять, почему из-за каких-то переломов так быстро устает. Марис закрыла глаза, слушая, как Эван укладывает поленья в очаге и прибирает комнату.

Эван! Ей он определенно нравится, а обстоятельства способствуют их сближению. Прежде она воображала, что они с Эваном могут стать любовниками, как только она поправится. Но теперь, после его рассказов, она передумала. Слишком часто он любил и его покидали! Нет, она расстанется с Тайосом и с Эваном, едва сможет летать. Да и лучше, сонно решила Марис, чтобы они остались просто друзьями. Не надо думать о том, как ей нравятся яркий блеск его глаз, его искусные руки, худощавое тело.

Она улыбнулась, зевнула и погрузилась в дремоту. Ей приснилось, что она учит Эвана летать.

На следующий день прилетела С’Релла.

Марис дремала, и в первую минуту ей показалось, что она грезит.

Спертый воздух комнаты вдруг вытеснили чистые острые запахи морских ветров. Она открыла глаза и увидела в дверях С’Реллу со сложенными за плечом крыльями. С первого взгляда она напоминала тоненькую застенчивую девочку, какой была лет двадцать назад, когда Марис помогала ей стать летателем. Но тут она улыбнулась, и эта улыбка уверенной в себе женщины осветила смуглое худое лицо, подчеркнула морщины, проведенные временем. Она вошла в комнату, стряхивая соленые брызги с крыльев и одежды, и призрак С’Реллы Деревянные Крылья исчез, она вновь стала С’Реллой с Велета, опытным летателем, матерью двух взрослых дочерей. Они обнялись – неловко из-за широких лубков на левой руке Марис, но с глубоким чувством.