Женские лица русской разведки - Михаил Михайлович Сухоруков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Участвовавший в судебном процессе общественный обвинитель Ф.Я. Кон поддержал прокурора. Однако против такого строгого наказания выступили защитники П.П. Лидов и А.Е. Брусиловский. При этом оба защитника А.Е. Серебряковой отмечали, что в нынешнем состоянии слепая старуха почти 70-летнего возраста не представляла реальной угрозы советскому строю. В подтверждение своих доводов защитник Лидов привёл исторический факт, когда 32-летний решительный большевик-подпольщик Виктор Ногин прибыл в Москву в 1910 году с целью убить провокатора Серебрякову. Вряд ли что-то могло его остановить. К тому времени за плечами у подпольщика-революционера было 8 арестов, 6 лет тюремной жизни и 8 побегов[304]. Но когда он увидел слепую, никому не нужную старуху, он отказался от своего намерения покарать провокатора. Сам Ногин подтвердить это факт уже не мог, поскольку умер в 1924 году.
Заседания суда проходили во второй половине апреля 1926 года. Перед вынесением приговора совещание суда затянулось на целые сутки. 26 апреля суд приговорил даму «Туз», по совокупности её преступных деяний и с учётом смягчающих вину обстоятельств, к 7 годам лишения свободы. Помимо этого, она была на 5 лет поражена в правах по отбытию наказания. В срок отбытия наказания А.Е Серебряковой зачли 1,7 года её пребывания в следственном изоляторе[305]. Но предстоявшие ей почти 5 с половиной лет заключения для 69-летней слепой женщины были равносильны смертному приговору.
В период с1925 по 1928 год председателем Московского губернского суда был Алексей Терентьевич Стельмахович. К моменту назначения на эту должность ему было 35 лет, и, судя по всему, он не имел юридического образования. Однако выходец из крестьян Могилёвской губернии к тому времени уже имел 12-летний партстаж и боевой опыт службы в Красной армии, а также Брянской и Самарской ЧК. При назначении на ключевые должности в судебной системе в 1920-е годы в первую очередь принимались во внимание революционно-боевое прошлое кандидата и его преданность делу партии большевиков. Как раз с этим у товарища А.Т. Стельмаховича всё было в порядке. Поэтому приговоры суда он утверждал с чувством исполненного революционного долга. Приговор 69-летней слепой старухе за её провокаторскую деятельность почти 20-летней давности председатель Московского окружного суда подписал без колебаний.
По злой иронии судьбы через 12 лет был сам арестован как «враг народа», обвинен в преступлениях, предусмотренных статьей 58 УК РСФСР, и приговорён к расстрелу. В феврале 1956 года А.Т. Стельмахович был реабилитирован.
Финал жизни А.Е. Серебряковой, незаурядной женщины с несчастливой судьбой, был печальным. Всеми покинутая и забытая, она умерла в заключении. Как сложилась жизнь её бывшего мужа и детей — неизвестно.
По сведениям Е.Ф. Жупиковой, полученным из архива ФСБ, А.Е. Серебрякова 18 февраля 1994 года была реабилитирована «ввиду недоказанности улик»[306].
Самозванки на тайной службе
В своих публикациях Меньщиков упоминал и о неудачах в привлечении женщин к негласному участию в политическом сыске. В качестве примера такой вербовочной ошибки бывший чиновник Департамента полиции изложил ситуацию, возникшую с крестьянкой Антониной Монаковой. По месту её проживания в городе Никольском, входившем в зону ответственности Вологодского ГЖУ, были найдены её 4 письма и рукописный устав тайного общества «Кредо». Проведённым негласным наблюдением и проверкой было установлено, что ситуация была спровоцирована самой Монаковой после ссоры со своим сожителем. При проверке доноса подтвердилось, что женщина злоупотребляет алкоголем, вступает в беспорядочные связи и при этом выдаёт себя за генеральскую дочь, окончившую гимназию. Она утверждала, что участвовала в подготовке государственного преступления, за что была осуждена и отбывала наказание как политзаключённая.
На самом деле самозванка оказалась неграмотной крестьянкой, причём неоднократно судимой. Склонность к провокациям и лживость её проявились на первоначальном дознании по факту её участия в тайных обществах «Кредо», «Защита» и «Арор». Позже она отказалась от своих признаний и заявила, что никогда не состояла ни в каких подпольных организациях и тайных обществах. Однако факт её заочного оскорбления вдовствующей императрицы подтвердился, за что она была на 3 недели помещена под арест.
При этом она ещё несколько раз обращалась в охранные отделения с сообщениями о заговорах и тайных организациях, проявляя свои фантазии и умение их излагать довольно складно. Дело дошло до того, что в ярославском «Листке Северного комитета» осенью 1903 года появилось сообщение с предупреждением о том, что Антонина Монакова, называвшая себя то швеёй, то акушеркой, то фельдшерицей, на самом деле имеет сомнительное прошлое. В этой связи всем рекомендовалось держаться от неё подальше[307].
Звезда Парижского сыскного бюро
В разные периоды истории Российской империи работы по розыску политических противников царского режима за границей проводились с использованием всех доступных на тот момент средств и возможностей. Однако первые попытки организовать заграничный политический сыск на постоянной основе были предприняты лишь после образования III отделения, когда стала создаваться агентурная сеть в европейских странах. Несмотря на все усилия, тайная работа за границей велась с переменным успехом. Только после создания в мае 1883 года в Департаменте полиции самостоятельного подразделения под названием «Заграничная агентура» дело сдвинулось с места. Наиболее результативно сыск противников царской власти среди русских политэмигрантов стал проводиться после подчинения в 1898 году всей секретной службы за рубежом Особому отделу Департамента полиции.
Руководство всеми агентами за границей осуществлялось из Парижа, где в русском посольстве размещалось начальство Загранагентуры, секретное делопроизводство и архив спецслужбы. В начальный момент работа среди русских эмигрантов велась всего четырьмя секретными агентами. Со временем агентурная сеть в Европе расширилась и стала охватывать
