Женские лица русской разведки - Михаил Михайлович Сухоруков

конспирации «по мелочам». Сестру Ленина в этой связи агент охранки называла «дамой под вуалью»[285]. Однажды она даже упрекнула её за то, что Анна Ильинична не сообщила ей о женитьбе брата на Н.К. Крупской. Сестра будущего вождя мировой революции холодно поинтересовалась у Серебряковой, знакома ли она с Владимиром Ильичом. Услышав в ответ, что та не знакома с Ульяновым (Лениным), посчитала вопрос исчерпанным. Она полагала, что подобная информация предназначена только для родных и близких друзей. Опытная конспиратор А.И. Елизарова сочла такой чрезмерный интерес хозяйки квартиры её увлечением «бабскими сплетнями». Агента охранки и провокатора в лице А.Е. Серебряковой она в тот момент не признала[286]. Однако, как позже вспоминала А.И. Елизарова, она минимум 3 раза обращала внимание на чрезмерный интерес и неестественную обстановку при общении по некоторым вопросам о делах подполья и общих знакомых среди революционеров.

Но все хорошо знавшие Анну Серебрякову в те годы отмечали её навыки конспирации и умение за многословностью скрывать всё самое важной и секретное. Видимо, сказалось и тесное сотрудничество с Зубатовым, и частые встречи с мастером сыскного дела Е.П. Медниковым. Выходец из ярославских крестьян начал службу в охранном отделении простым филёром. В 1890 году он уже являлся начальником московских филёров, которые осуществляли наружное наблюдение за подозрительными лицами. Из лучших агентов им был создан «Летучий отряд филёров», который неоднократно привлекался к проведению секретных операций не только в Москве, но и в других губерниях Российской империи. Усилиями Евстратия Павловича в Москве была создана единственная в империи школа филёров. Серебрякова в тот период содержала конспиративную квартиру, где проводились встречи Зубатова и других чинов московской охранки с секретными сотрудниками. Использовалась её квартира и для обучения вновь завербованных сотрудников и филёров. В их обучении принимала участие и хозяйка конспиративной квартиры, из-за чего и получила свой псевдоним «Мамаша».

Анна Егоровна поддерживала близкие отношения и с женой Медникова. По словам Серебряковой, жена легенды имперского политического сыска также когда-то начинала свою карьеру в охранке секретным сотрудником. После перевода Зубатова в 1902 году в столицу Медников тоже перебрался в Петербург. Они опять оказались в тесной связке по службе. Зубатов возглавил Особый отдел Департамента полиции, а Медников был назначен заведующим наружным наблюдением того же департамента. В 1906 году он вышел в отставку в чине надворного советника. Ему за труды в деле политического сыска была назначена приличная пенсия от казны. Однако в 1909 году его бывший сослуживец по охранке и единомышленник Л.П. Меньщиков, с которым они были знакомы два десятка лет, неожиданно перешёл на сторону революционеров. Бывший чиновник Департамента полиции стал публиковать разоблачительные материалы о секретных сотрудниках охранки. Среди них оказалась и А.Е. Серебрякова. Медников тяжело переживал предательство прежнего соратника по политическому сыску. Он заболел и окончил свой земной путь в декабре 1914 года в одной из столичных психиатрических клиник[287].

Не меньшие жизненные потрясения свалились во время службы в столице и на самого С.В. Зубатова. Из-за конфликта с министром внутренних дел В.К. Плеве в 1903 году он был отстранён от службы и уволен из Департамента полиции. Более того, признанный мастер политического сыска был объявлен неблагонадёжным и за ним установили наружное наблюдение. Затем он был выслан под надзор полиции в провинциальный Владимир. Из-за страха увольнения от него отвернулись бывшие сослуживцы. После гибели от рук террориста министра Плеве летом 1904 года Зубатову неоднократно предлагали вернуться на службу. Однако обер-офицерский сын с детства, видимо, хорошо усвоил понятие чести и своей обиды не забыл. После опалы ему была назначена достойная пенсия. Однако он не спешил возвращаться в столицу и до 1910 года проживал в Ярославле.

Начав в 1886 году, после подпольной романтики революционных кружков, свою службу в охранке простым агентом, он через 3 года стал штатным сотрудником охранки. Многолетняя охранная служба наложила свой отпечаток на всю его жизнь. Он до конца своих дней проявлял интерес к положению дел в политическом сыске Российской империи. Пытался он помочь и попавшей в трудную жизненную ситуацию своей лучшей секретной сотруднице А.Е. Серебряковой. Благодаря его ходатайствам ей несколько раз выплачивались крупные вознаграждения. После потери зрения ей была назначена ежемесячная пенсия в размере 100 рублей.

Жизнь С.В. Зубатова оборвалась трагически. В марте 1917 года, узнав об отказе брата отрёкшегося от престола царя Михаила принять монаршую власть в России, Сергей Васильевич застрелился[288]. Его верная соратница в охранном деле А.Е. Серебрякова пережила своего прежнего начальника почти на 10 лет, прежде чем сгинула в тюрьме, не перенеся тягот арестантской жизни.

Надо отметить, что провал А.Е. Серебряковой и других агентов охранки стал крупной неприятностью для Департамента полиции. Начальник Московского охранного отделения представил обстоятельный доклад, излагая соображения самой Серебряковой по поводу её провала. Помимо этого, как следует из доклада, в начале декабря 1910 года из столицы в Москву был командирован жандармский ротмистр Цогардт. Его задачей было выяснение причин и обстоятельств провала столь ценного секретного сотрудника. Однако от личной встречи с представителем Департамента полиции агент «Субботина» (ещё один псевдоним Серебряковой) отказалась. Затем она неожиданно явилась на квартиру чиновника для поручений ротмистра князя Туркистанова, которому изложила свои соображения о причинах провала. Она полагала, что её выдала петербургская агентура. Этим она объясняла факт получения документа В.Л. Бурцевым, которым ей было назначено пособие от Департамента полиции в размере 5000 рублей. Обратила она внимание и на тот факт, что в публикации Бурцева она ошибочно названа Анной Григорьевной.

Хорошо усвоенные ею правила конспирации требовали уничтожения всех письменных следов её прежних контактов с охранкой. Поэтому она просила уничтожить её расписки в получении денег и другие материалы с её подписью. Пройдя многолетнюю школу политического сыска под руководством самого С.В. Зубатова, она знала, где и что надо искать. Проведя детальный анализ публикации В.Л. Бурцева, она через начальника Отделения по охранению общественной безопасности и порядка в Москве (так стала называться охранка) П.П. Заварзина запросила тексты ходатайств о выдаче ей названного в статье вознаграждения в размере 5000 рублей. В них, как она верно поняла, было описание её успехов в охранной службе.

Изучив содержание служебных записок жандармского подполковника фон Коттена, надворного советника Зубатова и жандармского подполковника Ратко, она взяла ложный след. Её подозрение пало на своего близкого знакомого Медникова, который в это время находился на лечении в психиатрической клинике.

Проведя своё собственное расследование и анализ всех известных ей фактов, она в марте 1910 года вновь направилась к ротмистру князю