Последний ребенок - Джон Харт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да. — Детектив протер глаза и сел повыше.
— Это Йокам.
Солнечный луч нещадно резанул по глазам, и Хант опустил козырек.
— Что случилось, Джон? — Он бросил взгляд на часы — 7.21.
— Я на участке Бертона Джарвиса. — Йокам сделал паузу, и в трубке послышался чей-то голос. Дважды тявкнула собака. — Тебе надо бы приехать.
Хант повернул ключ зажигания.
— Рассказывай.
— У нас тут тело.
— Алиссы Мерримон?
Йокам откашлялся.
— Думаю, тут много тел.
* * *
Дом Джарвиса, когда он свернул с улицы на участок, выглядел темным и угрюмым. Полицейских машин Хант не увидел. Других детективов тоже. Его встретил Йокам, бледный и небритый, с коробкой мятных конфет, в облепленных грязью туфлях и мокрых по колени брюках. Рядом с ним стоял Майк Колфилд, один из немногих сотрудников, приписанных к кинологическому отделу. Ветеран с тридцатилетним стажем, высокий и сутулый, с большими, мозолистыми руками и такой черной прядью волос, что она казалась крашеной. На нем был защитный комбинезон, тоже мокрый и грязный. У ноги сидела на поводке та же дворняга, с которой они обыскивали участок Фримантла.
— Джон. — Хант кивнул и посмотрел на кинолога. — Майк. — Вид у обоих полицейских был подавленный. Пес не шевелился и даже не моргал, но не сводил глаз с Колфилда. — Подмогу еще не вызвали?
Йокам захлопнул коробку с леденцами.
— Хотел, чтобы ты первым это увидел. — Они двинулись к темнеющему за домом лесу. — Расскажи ему, Майк.
Колфилд отрывисто кивнул.
— Проснулся сегодня рано. Обычно, когда так случается, люблю поохотиться, а тут решил еще разок по этому местечку пройтись. — Он показал рукой вперед. — Понимаешь, я работал по квадратам, от сарая, но сегодня подумал: а пошло́ оно всё, разомну ноги. Здесь я был в пять — и пошел по прямой к реке. Это примерно две мили.
Они миновали гараж, все еще обтянутый желтой лентой. Майк шел уверенно, ныряя под ветками и рассказывая на ходу.
— Где-то через милю Том оживился. А еще через сотню ярдов так разъярился — только что дерьмом не кидался. — Кинолог пригнулся и смущенно покачал головой. — Фигурально выражаясь.
— Я в участок рано приехал, — добавил Йокам. — Вот и принял звонок.
За рощей они преодолели узкий быстрый ручеек, легко бежавший по обнажившемуся граниту. Солнце уже выглядывало в просветы между серыми стволами, и температура постепенно повышалась. Йокам поскользнулся и упал на колено.
— Что за запах? — спросил Хант, морщась от тошнотворно-сладковатой вони. В следующий момент она исчезла, но тут же вернулась.
— Там свалка. — Майк показал рукой. — Мили полторы-две отсюда. Ветер приносит.
Хант вдруг заметил, что пес навострил уши, поднял голову и принюхался, а потом ткнулся носом в землю и рванул вперед, натягивая поводок. Кинолог перехватил вопросительный взгляд и кивнул.
— Видишь, о чем я говорил?
За еще одной, последней, рощицей открылась широкая мелкая низина. Могучие деревья стояли здесь надежно и прочно, как монументы. Землю укрывала подстилка из опавших, сырых и гниющих листьев. Из нее торчали три оранжевых флажка на тонкой, жесткой проволоке. И никаких следов раскопок.
— Уверены, что это тела? — спросил Хант.
Майк сделал какой-то жест, и пес сел, внимательно наблюдая за людьми. Ноздри его раздулись, но во всех прочих отношениях он оставался неподвижен.
— Служу тридцать лет, и этот пес у меня лучший из всех. Тела найдете под теми флажками.
Хант кивнул и посмотрел на флажки, яркие и такие маленькие на фоне широкой низины. Стояли они на расстоянии футов, может быть, в пятьдесят один от другого.
— Еще трое… Будь оно проклято. — Майк и Йокам переглянулись. Хант заметил. — Что?
— У меня было только три флажка, — сказал кинолог.
— И что?
Майк потрепал дворнягу.
— Здесь нужно больше.
Детектив посмотрел на жилистого кинолога с обветренным лицом. Уши — обвисшие, завязанные узлом хрящи; нос — длинный, с горбинкой. Детектив знал, что он ждет очевидного вопроса.
— Хочешь сказать, есть еще?
Майк высморкался в шейный платок, кивнул, и кожа на его шее сложилась складками.
— Думаю, да.
Хант посмотрел на Йокама.
— Давно у Джарвиса этот участок?
— Двадцать четыре года, — хмуро ответил тот.
— Господи…
— Что будем делать? — спросил Йокам.
Хант поднял голову и увидел дрожащие листья и зазубренные голубые трещины между ними.
— Звони. Вызывай всех.
Помощник отошел в сторонку и открыл телефон. Майк еще раз шумно высморкался и сунул платок в задний карман брюк.
— Как насчет меня?
— Поработай с собакой. С флажками что-нибудь придумаем.
— Ясно. — Майк поднял руку, и пес сразу, без колебания, пришел в движение. Нос к земле, хвост вверх — уверенно, вперед, по прямой.
Хант почувствовал, как ветерок коснулся шеи.
Потянуло вонью со свалки.
Глава 34
Небо за деревьями едва посветлело, когда Джонни толкнул Джека ногой. Костер потух, съежился серой кучкой золы, одеяло потяжелело от росы.
— Пора.
Джек, моргая, посмотрел на друга, который уже оделся и был готов выступать.
— Меня будто съели заживо.
— Меня тоже. — Джонни протянул руку и помог Джеку подняться. — Завтракать будешь?
— А что у нас есть?
— Консервированные сосиски и ореховое масло. Хлеб кончился.
— А содовая?
— Нет.
Джек покачал головой.
— Обойдусь.
Джонни отряхнул одеяло и отошел к сараю отлить. Руки перепачкались золой от костра. Он думал о священных вещах, которые оказались вовсе не священными, и о револьвере под курткой. Вечером засиделся допоздна: крутил барабан, смотрел на свет в дуло, водил пальцем по мушке, целился в костер и пытался удержать револьвер, чтобы не дрожали руки. Думая о Ливае Фримантле, Джонни сказал себе, что знает, как поведет себя, но потом решил, что это не важно. В конце концов, выбор был только у Джека.
— Тебе идти необязательно.
Джек накинул на плечи куртку.
— Ты — мой лучший друг.
— Я серьезно.
— Я тоже.
Джонни положил в мешок одеяло, подтянул лямки.
— Спасибо, дружище.
— Давай, не робей.
— Я просто хочу сказать…
— Да знаю.
Джонни открыл дверцу пикапа.
— Готов?
— Давай отожжем.
Через сжатое поле, через лес и знакомые ворота, потом по двухполосной дороге на север, к границе округа. Сначала Джонни держался знакомых мест, потом взял к востоку, через трейлерный парк, к незнакомой дороге, неторопливо, по широкой дуге, уходившей от города и окружавшей его суеты. Они проезжали мимо небольших виноградников и каменных стен, забираясь все глубже в сельскую местность, все еще помеченную довоенными особняками, вознесшимися
