Красная лента - Роджер Эллори

Я улыбаюсь этой мысли. Держа в руках чемоданчик, я покидаю квартиру и по ступенькам спускаюсь на улицу.

Я именно такой человек, каким кажусь, каким окружающие хотят меня видеть. Более того, я уже не тот, что был раньше.

Это так просто.

Я сажусь в автобус. Я проезжаю семь кварталов на юг, к углу, на котором стоит библиотека Карнеги. Там я выхожу и иду пешком по Массачусетс. Я замечаю седан на углу, в котором сидят двое мужчин. Секунду я гадаю, не Миллер ли это с напарником. Это не они, но эти люди все равно наблюдают за мной, и я ощущаю их напряжение, когда они оборачиваются через плечо, уверенные, что я их не вижу.

Я захожу в «Донованз». Я пришел не раньше и не позже. Я подхожу к стойке. Когда Одри поворачивается, улыбается и подходит, чтобы принять заказ, я уже все знаю.

Мне любопытно, что будет дальше.

Интересно, должна ли она что-нибудь сделать, чтобы подать сигнал?

— Как всегда? — спрашивает она.

Тон у нее чуть более беззаботный, чем обычно. Я внимательно наблюдаю за Одри, когда она идет к дальнему концу стойки, чтобы налить мне кофе.

Она протягивает руку к краю стойки, поднимает на меня взгляд, и в эту секунду я понимаю.

Она одаривает меня напряженной улыбкой и быстро моргает. Я гляжу на руку, которую она положила на стойку. Она направляется ко мне, широко и расслабленно улыбаясь, ведь все в порядке, все в полном порядке.

— С собой? — спрашивает она.

Я улыбаюсь и качаю головой.

— Все в порядке, Одри, — отвечаю я тихо. — Я подожду их здесь.

ГЛАВА 29

Миллер заснул в одежде. Проснувшись, он чувствовал тошноту и разбитость. Часы показывали почти половину пятого утра. Он принял душ, нашел чистую рубашку и к четверти шестого был готов. Он приготовил кофе, позвонил Росу и перекинулся с ним парой слов. Потом отправился на работу и прибыл во второй участок в пять сорок. На улице все еще было темно. Холодный ветер дул прямо в лицо. У Миллера болели глаза, во рту поселился медный привкус, ноги подкашивались. Хотя вокруг просыпался город, ему казалось, что он никогда не чувствовал себя более одиноко. Он задержался возле дверей участка и повернулся в сторону Пятой улицы. Он прикинул, что после завершения этого расследования он сделает паузу, возьмет отпуск, поедет куда-нибудь, где никогда не бывал, и узнает, каково это — быть вдалеке от дома. Он понимал, что лжет себе.

Миллер улыбнулся про себя, толкнул дверь и пересек вестибюль, направляясь к лестнице.

Рос приехал спустя пятнадцать минут. Он сел и, не говоря ни слова, кивнул Миллеру.

— Аманда в порядке?

Рос улыбнулся.

— Аманда всегда в порядке.

— Она не сердилась?

Рос пожал плечами.

— Она хочет, чтобы я взял отпуск.

— Не вини ее.

— Я сказал ей, что, возможно, когда все закончится, мы сможем это обсудить.

Миллер посмотрел на часы. Было четыре минуты седьмого.

— Она уже на работе, — сказал он. — Одри.

— Хочешь поехать туда?

Миллер не ответил. Он, казалось, прикидывал такую возможность.

— Мы выглядим так, как выглядим, — сказал Рос. — Мы не можем это изменить. Люди видят нас и понимают, что мы легавые.

— Если этот парень увидит нас, он сбежит.

— Если ему есть что скрывать.

— Я не хочу рисковать, — сказал Миллер.

— Согласен.

— Будешь кофе?

— Из кофейного автомата? — Рос покачал головой. — Боже, нет! Может, я пойду куплю?

— Нет, забудь.

— Слышно что-то от Литтмана и Риэля?

— Они не будут ничего предпринимать. Они вмешаются, если начнется заваруха, — сказал Миллер.

— Тогда ждем.

— Ждем.

Рос замолчал. Он, казалось, думал о чем-то своем. Потом он поднял взгляд на Миллера.

— Когда-нибудь делал что-то подобное? — спросил он.

— Брал ли серийного? Нет. Как-то участвовал в задержании одного латиноса, который убил жену и тещу. Это было за пару лет до того, как я стал детективом. Невеселая история.

Миллер закрыл глаза, и перед его внутренним взором возникли яркие картины из прошлого. Он тут же открыл их. Две женщины — младшей около двадцати, старшей за сорок. Их застрелили на кухне из дробовика. Судмедэксперты сказали, что от жертв мало что осталось. Муж просто стоял там и перезаряжал оружие снова и снова. Они обнаружили сорок семь гильз. Такие вот они, эти латиносы. Судмедэксперт сказал, что им достаточно того, что прилипло к подошвам его ботинок, чтобы добыть улики. Потом он улыбнулся, словно они обсуждали футбольный матч. По всей видимости, со временем привыкаешь ко всякому. Миллер не привык, и хотя у него не перехватывало дыхание всякий раз, когда он сталкивался со случаями, подобными Кэтрин Шеридан, это все равно было нелегко.

— Ты хоть отдаленно представляешь, с каким человеком мы имеем дело? — спросил Рос. — Ну, ты понял. Он же немилосердно бил их, душил и все такое.

Миллер покачал головой.

— Это, как по мне, лишено смысла. Я не куплюсь на это дерьмо с тяжелым детством, которым потчуют нас психологи. Я встречал много людей, которым пришлось хлебнуть горя, но они уж точно не разъезжают по району и не высматривают, с кого бы снять шкуру живьем.

Миллер попытался сосредоточиться. Теперь у них было хоть что-то, и они должны были быть за это благодарны. Первая зацепка за время расследования. Его мучило чувство ответственности. Если он сейчас не сделает все так, как надо, может умереть кто-нибудь еще. Если он не раскроет это дело, кто-нибудь проснется и увидит возле своей кровати человека в латексных перчатках, который набросится на него и задушит. Была ли у них надежда? Фактически нет. Миллер задумался, кто может стать следующей жертвой. Как ее зовут? Где она живет? У нее есть семья, работа, люди, которые полагаются на нее? Сколько человек будут ее оплакивать? Вашингтон был достаточно большим городом, чтобы такое горе прошло незамеченным. Город просто поглотит этот ужас, он станет лишь одной из страниц его истории. А люди? А он сам? Миллер гадал, пройдет ли для него все это без последствий.

Он слышал разные истории. О полицейских, сломленных работой, опустошенных, доживающих свой век в крохотных квартирках и ежедневно посещающих местный бар, где тусуются их коллеги в отставке. Старые времена, старые истории, бесконечные разговоры о былом… Ощущение потери, постоянное ожидание чего-то, что не будет похоже на суету и безумие их работы… Но все разваливалось, лопалось по швам. И тогда они чистили табельное оружие, заряжали его, выпивали пару стаканчиков виски и клали конец мечте. Никто о них больше не вспоминал.

Такое вот будущее?

Что случится, если они не поймают этого типа? Если Ленточный Убийца останется на свободе? Призрак, фантом, нечто, что было, а потом исчезло.

Роберт Миллер хотел, чтобы все закончилось благополучно. Он даже вспомнил пару строк из давно забытой молитвы. «Пускай все будет не так, как того боюсь я. Пускай все будет иначе».

На часах половина седьмого. Улицы заполнились транспортом. Из подземной стоянки выезжали на смену патрульные автомобили. Миллер увидел, как один из них исчез, повернув на Нью-Иорк-авеню, направляясь к площади Маунт-Вернон-сквер и библиотеке Карнеги. Мысль о библиотеке напомнила ему о последних часах жизни Кэтрин Шеридан. Вопросы, оставшиеся без ответа.

Куда она ходила? Кто ее видел? И визит Наташи Джойс в административный отдел. Была ли Франсес Грей порождением ее воспаленного воображения? А Майкл Маккалоу? Существовал ли он когда-нибудь, или его придумали, как и Исабеллу Кордильеру, женщину, носившую имя горной гряды в Никарагуа?

На какое-то мгновение Миллер почувствовал, что больше не выдержит, словно вала этих вопросов было более чем достаточно, чтобы раздавить его.

Он посмотрел на часы. Шесть тридцать восемь. Закусочная уже открыта. Одри приготовила кофе, поставила чайник на плиту, возможно, принялась жарить бекон, яйца и тосты. Скоро начнут подтягиваться завсегдатаи из разных уголков района. Люди, которых она знала в лицо, знала по именам, знала их обычные заказы. Еда навынос или на месте, кофе с собой, тройная порция, половина порции. Утренние разговоры, шутки. Потом придет он. Возможно. Он придет, и она почувствует то, что и должна, — озабоченность и тревогу. Что-то в выражении лица может ее выдать. К ней приходили люди. Детективы. Двое. Они говорили с ней. Потом пришли другие люди и установили кнопку под стойкой. Он может заметить что-то в ее глазах, в ее поведении — что-то еще, кроме веселой улыбки и беззаботных разговоров. Он с легкостью почует это, ведь в этом человеке есть что-то необычное, неординарное. Полицейские очень хотели бы пообщаться с ним, очень хотели бы.

Она не знала. Не хотела знать. Но он поймет все, и у нее не будет возможности нажать на кнопку. Она будет слишком напугана. Он узнает, что она хотела его предать, и, когда подвернется случай, придет снова и…