Виски с лимоном - Конрат Дж. А.

Дж. А. Конрат

«Виски с лимоном»

Виски с лимоном

1 1/2 унции виски 1 1/2 унции смеси лимонного

сока с сахаром. Хорошо встряхнуть с кубиками

льда и перелить в старинный бокал. Украсить

вишенкой и ломтиком апельсина.

Автор хотел бы выразить свою признательность тем, благодаря кому эта книга была написана и увидела свет. Вот эти лица в алфавитном порядке:

Брюс Арну, Марк Арну, Лейтем Конгер III, Джордж Дейли, Джефф Айвенс, Мэриэл Ивенс, Элейн Фарруджа, Стейси Глик, Мириам Годерих, Карл Грейвз, Тодд Кейтли, Крис Конрат, Джо Конрат, Джон Конрат-старший, Майк Конрат, Тэлон Конрат, Элиза Ли, Джим Маккарти, Урсула Шмидт, Эйс Стренг и Мардж Стренг.

Особую благодарность заслужили: Джим Кореи — мой друг; Джейн Дастел — великолепный литературный агент; Лора Конрат — моя мама и самый строгий критик; Лесли Уэллс — величайший в мире редактор; и более всех моя супруга — за неустанное радение, за неослабевающую поддержку и вдохновение.

Глава 1

Когда я прибыла на место происшествия, к мини-маркету «Севен илевен», там уже стояли четыре полицейские машины. За желтой полицейской лентой, огораживающей стоянку машин, толпилось несколько человек, тесно сгрудившихся в попытке защититься от ледяного чикагского дождя.

И собрались они там отнюдь не затем, чтобы выпить «слёрпи».[1]

Я припарковала на обочине свою старенькую «нову» 1986 года и нацепила на шею шнурок с полицейской звездой. Из рации доносилась трескотня насчет «кровавого фарша» на углу улиц Монро и Диарборн, поэтому я уже знала, что дельце предстоит мерзопакостное. Я вышла из машины.

Было холодно, слишком холодно для октября. Поверх синего блейзера от Армани и серой юбки на мне был непромокаемый плащ свободного покроя — длиной, что называется, в три четверти. Это полупальто, единственное из всех, что у меня были, налезало на непомерные плечи блейзера. Зато ноги оставались открытыми всем стихиям. Неизбежный побочный эффект и проклятие модной одежды — в ней промерзаешь до костей.

Когда я приблизилась, детектив первого класса толстяк Харб Бенедикт, борясь с ветром, как раз старался приподнять край черного, похожего на просмоленный брезент пластикового полотнища. Под расстегнутым пальто было видно, как при наклоне свешивается по бокам, над ремнем, его обширный живот. Обвисшие, как у охотничьей собаки, подбородки порозовели под холодным дождем. Заметив меня, он выпрямился и поскреб черные, с проседью, усы.

— Не холодновато для такого пиджачка, Джек?

— Да, но зато как я в нем прекрасна!

— Сто пудов! Трясучка тебе к лицу.

Я подошла с его стороны и присела на корточки над полуприкрытой брезентом фигурой.

Женщина. Белая. Блондинка. Лет двадцати. Голая. Множественные ножевые ранения, от ляжек до плеч; многие зияют, точно жадные, кровавые рты. Некоторые раны — те, что в районе брюшной полости, — до того глубоки, что сквозь них можно видеть внутренности.

Я почувствовала, как мой желудок начинает бунтовать, и переключила внимание на голову убитой. Красный след, полоса примерно в толщину карандаша, опоясывал ее шею. Губы застыли в судорожном немом крике, кровавый рот широко растянут, словно еще одна рана.

— Вот это было пришпилено к ее груди. — Бенедикт протянул мне пластиковый пакет, в какой упаковывают вещдоки. В пакете просматривался клочок бумаги размером три на пять дюймов. Неровный, морщинистый край указывал на то, что листок вырван из блокнота с пружинкой. Листок был заляпан кровью и забрызган дождем, но надпись виднелась отчетливо:

вам МЕНЯ не поймать

Я ПРЯНИЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК

Я отпустила полотнище и выпрямилась. Бенедикт, словно ясновидящий, прочитав мои мысли, протянул мне приткнутый у бордюра стаканчик с кофе.

— Кто обнаружил тело? — спросила я.

— Покупатель. Молодой парень Майк Донован.

Я сделала глоток. Кофе был обжигающе горячий. Я отхлебнула еще.

— Кто принял сигнал в участке?

— Робертсон.

Бенедикт сквозь витрину указал на тощую фигуру патрульного Робертсона, который внутри магазина разговаривал с каким-то подростком.

— Свидетели?

— Пока нет.

— Кто был за прилавком?

— Сам хозяин. Мы с ним беседовали. Тупой индюк. Стоит, раздувшись от важности. Ничего не видел.

Я стерла с лица дождевую воду и вошла в магазин: расправив плечи, стараясь выглядеть авторитетным представителем власти, как и подобает моему званию.

Жара внутри была одновременно и приятной, и отталкивающей. Я почувствовала себя намного лучше, но при этом в воздухе висел тошнотворный запах пережаренных хотдогов.

— Робертсон! — приветливо кивнула я полицейскому. — Соболезную по поводу вашего отца.

Тот лишь пожал плечами:

— Ему было за семьдесят, и мы всегда говорили, что фастфуд его погубит.

— Сердечный приступ?

— Попал под фургон, развозящий пиццу.

Я внимательно взглянула на Робертсона, пытаясь обнаружить хоть малейшие признаки насмешки, но ничего такого не нашла. Потом переключилась на свидетеля, Майка Донована. Парню на вид не более семнадцати; каштановые волосы, длинные на макушке и наголо обритые по бокам; одет в какие-то мешкообразные джинсы, в которых утонул бы и Харб. Да, приходится признать: мужчины с готовностью подхватили все удобные стили в моде.

— Мистер Донован? Я лейтенант Дэниелс. Можете называть меня просто Джек.

Донован склонил голову набок — так делают собаки, когда не понимают, что от них требуется. Слева под мышкой у него торчал журнал с машинами на обложке.

— Вас правда зовут Джек Дэниелс? — подивился он. — Вы же женщина.

— Спасибо, что заметил. Могу показать тебе удостоверение, если хочешь.

Он хотел. Я легким движением стащила с шеи футляр со значком и, открыв, поднесла к его глазам — так, чтобы он разглядел мои регалии, по всем правилам оттиснутые полицейским ведомством: «Лейтенант Джек Дэниелс, Чикагское управление полиции». Вообще-то Джек было сокращением от Жаклин, но тем, первоначальным, именем меня называет только моя мать.

Он хихикнул:

— Держу пари: с таким именем вы всегда в дамках.

Я заговорщически ему улыбнулась. Хотя на самом деле уж и не помню, когда такое случалось в последний раз.

— Расскажи, как было дело, — попросила я Робертсона.

— Примерно в восемь пятьдесят вечера мистер Донован вошел в этот магазин, где купил последний номер журнала «Автогонки»…

При этих словах мистер Донован вынул из-под мышки и предъявил указанный журнал.

— Это их ежегодный выпуск с девчонками в трико. — Он раскрыл журнал на странице, где две хирургически усовершенствованные женщины в чем-то спортивно-облегающем, широко расставив ноги, сидели верхом на «корвете».

Я для видимости удостоила картинку заинтересованным взглядом, чтобы поддержать в парне желание сотрудничать. Гоночные автомобили интересовали меня не больше, чем облегающее исподнее.

— …где купил последний экземпляр журнала «Автогонки»! — повторил Робертсон, раздраженный тем, что его перебили, и устремляя на Донована выразительный взгляд. — Он также купил плитку шоколада «Маундз».[2] Примерно в восемь пятьдесят пять мистер Донован покинул торговое заведение и стал выбрасывать обертку от батончика в мусорный контейнер перед магазином. В контейнере оказалась жертва, лицом вниз, наполовину заваленная мусором.

Я посмотрела в окно витрины, ища глазами мусорный бак. Я увидела, что толпа увеличилась в размерах и дождь припустил сильнее, но бака нигде не было.

— Перед твоим приходом, Джек, его отправили в лабораторию, — услышала я еще один голос.

Я оглянулась на Бенедикта, который, оказывается, совершенно незаметно подкрался сзади.