Великое Лихо. Слуги Карающего Огня - Сергей Волков

Шык кивнул, обвел пристальным взглядом всех сидящих, и заговорил:

— То, что ты назвал Лоном Земным, я мыслю несколько по иному — скорее это какое-то место, где Карающий Огонь вырывается на поверхность. Но как ни назови горшок, а лишь бы воду в него можно было налить. Я согласен — сперва мы должны успокоить Карающий, и твой Моун, грем, нам в этом сильно поможет, как и твоя вода из Реки Забвения. А затем все же надо искать лиходея, того, что заварил всю эту кашу. Отряду придется разделиться — мы с Луней двинемся назад, в Ар-Зум, чтобы вместе с Ведом изучать собранные в Звездной Башне писмена разных народов — возможно, они помогут нам. Остальных же я не в праве неволить — каждый вернется домой и упердит своих. Я сказал.

После чародеев говорили отрядники, но слова их не многим отличались от слов Гроума и Шыка, один только дотошный Сур поинтересовался:

— А как же зулы? Слышал я, биться с ними трудно? Вряд ли пропустят нас нелюди и дадут свершить задуманное!

Шык достал жезл Бжвага, воздел его в поднятой руке, чтобы всем было видно:

— Вот эта вещь обережет нас и поможет нам! Она отведет зулам глаза, затмит слух и затуманит разум — они не увидят нас!

На том и закончилось толковище. Отрядники точили оружие, подгоняли ремни упряжи, увязывали тюки — Нюхающая Рыба указала на закат и полдень, в самую сердцевину Зул-кадаша, и вот ранним утром, едва на востоке забрезжил рассвет, отряд уже сидел в седлах — предстоял путь в неизвестность, и Луня, исподволь оглядывая отрядников, заметил у всех на лицах мрачную решимость решимость пройти выпавший путь до конца.

Глава Семнадцатая

Карающий Огонь

Четыре дня мчались кони по холмистой равнине, поросшей чудными, неизвестными на севере деревьями, окруженные табунами диких коней, стадами антилоп, диких коров, и мохнатых зубров. По ночам в темноте, тревожа дозоры, ухали и выли хищники, частенько встречались и следы их ночных пришеств — тучи отвратительных голошеих стервятников кружились над кучами обглоданных костей, и сухой ветер свистел в пустых глазницах белых черепов.

На пятый день дозорные, что всегда шли в полудне пути впереди отряда, принесли весть о зулах. В закатной стороне, среди красных скал и голых каменистых холмов, высилось что-то вроде крепости зулов — огромные утесы окаймляли там вершину горы, и над той горой поднимался дым, а вокруг во множесте лежали на теплых камнях сами зулы.

Моун, Нюхающая Рыба, последнее время прямо таки рвалась со шнура, указывая на приближение рокового места, и Шык приказал готовится к последнему броску, выслал вперед самых опытных дозорных, окурил дымом священного костра жезл Бжавга, а Гроум тем временм колдовал над каменной бутылью с Орайг, водой из Реки Забвения, что должна была, по его мысле, положить конец рождению Нового Мира, а по мысли Шыка — усмирить, усыпить Карающий Огонь…

Ночь в предверии деяния прошла на удивление спокойно — ни что живое не подходило близко к твердыне зулов, сами же они, уверенные в своей безопастности и могуществе, не несли никакой дальней стражи, и отрядников никто не тревожил. Утром Шык разбудил всех сам, и объявил, что пойдут они пешими — зулам ненавистны все теплокровные, и если дойдет до битвы, отряд лишь зазря потеряет коней, а так жезл Бжвага укроет людей от опасности.

Как не просился Луня, как не рвался, все же его оставили охаранять арпаков.

— На твою долю еще хватит! — похлопал его на прощание Зугур, а Чу, улыбнувшись, пообещал, если суждено вернуться живым, взять Луню с собой охотится на гепардов. Так и ушли, помахав на прощание руками, за холмы, и Луня остался один. На всякий случай он не стал треножить коней, а сделал длинный повод и закрепил один его конец за ствол старого, увешаного гнездами птиц, дерева. Вдруг погоня, так одним движением всех арпаков освободить можно, вскакивай в седло — и ходу!

Нельзя сказать, что Луню сильно обидело то, что его не взяли — все же он был самым молодым и неопытным в отряде, а таких на войне всегда берегли, и удел юношей в дружине на первых порах — кашеварить, ходить за лошадьми, обустраивать станы да собирать дрова — так исстари заведено.

Только одно сильно огорчало Луню — Шык даже не попрощался с ним, даже не взглянул в сторону ученика, все возился перед отходом со своим жезлом. Оно и понятно — в этом жезле вся надежда, и умом Луня и сам понимал это. Умом — понимал, а сердцем — обижался. И тревожился — и за побратимов, и за наставника-волхва, и даже за еще недавно так ненавистных гремов…

Медленно тянулось время. Было тепло, но не жарко — зима все же, в родных лесх сугробы уже лежат, небось, а тут, в треклятом Зул-кадаше, теплынь, ровно на дворе середина лета. Луня покидал в ствол дерева берский топорик, пострелял из лука, перекусил, помахал мечом — теперь прадедов клинок уже не казался ему таким тяжелым, как вначале похода — руки окрепли, и загрубели, мозоли на ладонях сделались, ровно каменные.

Луня все время представлял, что происходит сейчас там, на ближних подступах к зулской крепости. Наверняка отрядники долго подкрадывлись, стараясь подобраться как можно ближе незамеченными. Потом в дело пошел жезл, если только он, во славу всех светлых богов, и впрямь сможет отвести глаза зулам. Вот отрядники уже внутри каменных стен, вот они видят…

— Д-о-о-о-н-н-г!! — протяжно и низко разлился окрест низкий и тягучий звук. И сразу за ним еще:

— До-о-онг!

Вздрогнула земля под ногами, глубинный гул прокатился в недрах ее.

«Началось!», — понял Луня, и сердце у него бешеного забилось. Он не выдержал, проворно вскарабкался на вершину дерева, к которому привязал конец повода, и начал напряженно всматриваться в красноватые холмы, за которыми скрылись отрядники. Ну, ну когда же?..

Прошло еще довольно много времени, солнце на полторы ладони сместилось на небосколоне, заваливаясь к закату, когда зоркие Лунины глаза заметили меж холмов какое-то шевеление. Идут! Или нет? Или… Точно, идут, вернее, бегут, торопятся, двое тащат одного, высокий — это Терл, тоже сгибается под чьим-то телом. Не уж-то побили наших?! Луня кубарем скатился с ветки, на которой сидел, отвязал коней и повел их на встречу отряду — вдруг погоня, тут каждое мгновение на счету.

И ведь как чувствовал!

— Беда, Лунька! — задыхаясь от бега, проорал издали Шык: — Коней давай, уходить надо!

Луня быстро отвязал продетый сквозь узды арпаков ремень, освободил лошадей, и подбежавшие отрядники начали запрыгивать в седла. Зугур и Фарн закинули на коня хрипящего, покрытого кровью Чу, вагас споро примотал тело ремнями. Терл бросил попрек своего седла безжизненное тело Сура. Луне хватило одного взгляда, чтобы понять — Сур мертв, достали его проклятые!