Вечность продается со скидкой - Антон Леонтьев

Саша попросил еще чаю. Затем произнес:

– Я убежал от отчима… Я же вам говорил, что он невменяемый, еще хуже, чем Сколышев.

– Да, на редкость мерзопакостные личности, – согласилась Ирэн Аристарховна. – Как только мы выйдем отсюда, я добьюсь, чтобы их упрятали в психушку.

– Я спрятался в тренажерном зале. Выждал несколько часов. Отчим искал меня, бегала мать… Она совсем от любви к нему обезумела, готова выполнять каждое его приказание. Считает, что Сергей спас нас от голодной смерти…

Мальчик запнулся, затем поежился:

– Я потом заснул. И проснулся от крика…

– Это Марина, – сказала Катя. – Ей привиделось…

– Она тоже вообразила, что к ней заявился умерший муж, – объяснила Лиза.

– Не слишком ли много людей, которые видели Василия? – проронила Мамыкина.

– Я тоже его видел, – у ребенка перехватило дыхание. – Я ведь люблю фильмы ужасов, но во всю эту муру не верю. А тут… Я заметил, как на кухню проскользнула фигура. Со спины – лица я не разглядел. Сколышев окликнул этого человека. Затем и сам появился. Он сидел в гостиной…

Слова мальчика навевали ужас. Катя поймала себя на том, что со страхом, который ледяными пальцами впился ей в затылок, ждет развязки.

– И пошел за ним… Потом раздался приглушенный крик. Я решил, что произошло еще одно убийство. Мне так хотелось выбежать и застать убийцу на месте преступления. И вот он появился. С ружьем…

– Так и есть, тот, кто оглушил Сколышева, и похитил его ружье, – тихо произнесла Лиза.

– На этот раз я увидел его лицо. – Мальчик замолк.

Звякнула ложка, упав на пол. Ирэн вздрогнула. Ей снова стало страшно.

– Это было лицо Василия Пояркина. Но какое-то неестественное, страшное, застывшее. Он вышел с кухни и поднялся наверх.

– Наверх? – заинтересовалась Лидия Ивановна. – Мертвец украл ружье у Сколышева, затем поднялся на второй этаж – и растворился? Такого не может быть!

Мальчик помотал головой и упрямо сказал:

– Я не ошибаюсь и не обманываю вас. Он пошел на второй этаж.

– Ну и ну, – выдохнула Лиза. В пестреньком шелковом халатике она смотрелась сюрреалистично на кухне кемпинга. – Саша, какую жуть ты рассказываешь. Что же, по зданию разгуливает… даже сложно сказать, кто именно. И мы находимся в его власти…

Голос Татаренко звучал насмешливо, но в нем проскальзывали нотки отчаяния.

– Хотите верьте, хотите нет, – повторил подросток. – Это место проклято! Побыстрее отсюда мотать нужно, вам понятно?

Он выбежал с кухни.

– Освободите же наконец наших диссидентов, – встрепенулась Катя. – Николай Кириллович и Дима разберутся, что к чему.

– Не сомневаюсь. – Ирэн налила себе в чашку чай. – Все ведут расследование, а толку никакого. Выясняется, что, помимо убийцы, по кемпингу ходит неизвестная тварь. Потусторонняя.

Последнее слово далось ей с трудом. Она словно прислушивалась к ночным скрипам и шорохам, которыми был полон дом, обдуваемый борейскими ветрами.

– Кажется, чьи-то шаги, – произнесла Катя. Она обернулась и посмотрела в тускло освещенный коридор.

Остальные женщины в напряжении замерли. Шаги. До них доносились мерные, похожие на удары каминных часов шаги. Воображение рисовало Кате страшную картину: из коридора на кухню, где они находятся, совершенно безоружные, входит нечто. Почему посланцы с того света всегда предстают как злобная и враждебная сила?

…Василий Пояркин. Она помнила его черную бороду и хитрый быстрый взгляд. Мальчик описал свои переживания с такой экспрессией, что она поверила ему безоговорочно. Саша Гончаров не обманывал. Он на самом деле видел нечто. Но как это возможно? Неужели в «Серебряной поляне» им довелось столкнуться с тем, что неизвестно науке – или что наука так тщательно скрывает от обывателей?

– Да, к нам кто-то приближается, – прошептала Лиза, и глаза ее расширились от страха. Ирэн Аристарховна, не отрываясь, смотрела в коридор. Боже, сейчас перед ними появится…

В кухню вошел Сергей Леонидович Гончаров.

– Что здесь за сборище? – проговорил он. – Вам же русским языком было сказано, что бродить ночью по кемпингу в ваших же интересах запрещается.

Из груди Кати вырвался вздох облегчения. Она никогда бы не поверила, что будет рада видеть этого наглого и суетливого человечка. Надо же, она в самом деле испытывала радость: уж лучше Гончаров, чем… Чем кто-то или что-то другое.

– У нас утреннее сборище, – вставила Лидия Ивановна. – А это установленным вами законом не запрещено. С добрым вас, Сергей Леонидович, утром. Гончаров подозрительно уставился на Мамыкину. С чего это старуха сегодня так любезна? Он знал, как она его ненавидит, впрочем, и сам самарский бизнесмен платил ей тем же.

– Петр спит, – сказал он, – я видел его на диване. Что-то вы от меня скрываете, дамы. А ну, рассказывайте, что произошло.

Он положил на стол ружье. Ирэн Аристарховна превратилась в саму любезность:

– Сергей Леонидович, голубчик, хотите чаю?

Костандилли защебетала. Сергей Леонидович немного обмяк. И в самом деле, чего он испугался четырех баб? Что они могут с ним сделать? У него оружие. Но не исключено, что кто-то из этих милых созданий – убийца. Гончаров знает, что ни он, ни его жена не причастны к тому бедламу, который царит в «Серебряной поляне». А вот эти милые дамочки… Боже! Не подложила ли ему Ирэн чего-нибудь в чай?

Сергей Леонидович уже сделал глоток. Нет, вроде все в полном порядке. Он становится чересчур подозрительным.

Попив чаю, который оказался на редкость вкусным, он поднялся. Захотелось спать. Несколько часов он спал урывками.

– Я вижу, у вас вполне безобидное сборище. Но не думайте, что вам удастся что-то затеять. Я пошел к себе, но скоро вернусь.

Дождавшись, пока он скроется из виду, Катя произнесла:

– Мы уже что-то задумали. У него ружье. Кроме того, Петр Сергеевич припрятал в доме остальное оружие.

– Нужно Сколышева изолировать, – сказала Ирэн. – Он на самом деле опасен. Гончаров пусть остается, изымем у него ружье – и дело с концом.

– Я пошла освобождать наших пленников, – произнесла Катя.

Ей так хотелось вновь встретиться с Димой. Она все это время ощущала тоску по Реутову. Он ей нравится, тут Катя не сомневалась. И она ему тоже…

Лязгнула дверь в подвал. Первым Катя заметила Енусидзе. Как всегда бодрый, увидев ее, он несказанно удивился. В руке полковник держал увесистый молоток.

– Моя дорогая девочка, – проговорил он конфузливо. – А я ведь едва не опустил его тебе на голову. Мы решили, что Сколышев или его подручные рано или поздно сюда заявятся, поэтому выбрали нападение как лучшую в этих условиях тактику.

– Выходите, – улыбнулась Катя. – Вы свободны.

– В самом деле? – распрямил плечи Николай Кириллович. – Сколько раз я слышал, как судья произносит примерно такие слова в зале суда, и не представлял, до какой степени это приятно.

Мамыкина, которая встречала бывших пленников, вкратце обрисовала случившееся. Енусидзе похлопал ее по плечу и произнес:

– А я теперь уверен, Лидия Ивановна, что если бы не вы, то нам так бы и сидеть в подвале. Вы просто молодец!

Банкир Никольский выглядел несколько подавленным. Его занимали мысли о том, что сейчас происходит в Москве. Ему было страшно: если его вынужденное отсутствие продлится дольше, конкуренты могут предпринять опасные шаги.

Дима обнял Катю. Девушка подумала, что она еще никого не ждала с таким упоением и нетерпением, как молодого журналиста.

– Милая моя, – шепнул ей Дима, – ты мне так нужна. Я все время думал о тебе. Только о тебе. – И поцеловал ее нежно.

– Товарищ Сколышев, просыпайся, – Енусидзе попробовал растолкать историка.

Петр Сергеевич, открыв на мгновение мутноватые глаза, снова погрузился в сон.

Ирэн в который раз подумала, что бабка темнит. Она обладает даром гипноза, но скрывает это ото всех. Зачем? Странно, очень странно…

– Тогда транспортируем его вниз, в место нашего заточения, – сказал полковник.

Общими усилиями Сколышев был водворен в подвал. Дверь захлопнулась, заскрежетал замок. Николай Кириллович проверил надежность запоров. – Теперь остался его дружок Гончаров. Ну, это не помеха. Жаль, что ружье Сколышева пропало, – сказал он.

– Значит, кто-то его взял себе, – со страхом произнесла Лиза.

– О, милая моя, – настроение Николая Кирилловича после освобождения из подвала резко повысилось, – я не верю во всю ту ерунду, которую вам поведал Сколышев. Он же псих, у него галлюцинации, видения, последствия белой горячки.

– А как же мальчик? – спросила Катя. Присутствие Енусидзе вселяло в нее уверенность. Рассказ об ожившем Василии казался теперь не более чем плохой шуткой.

– А что мальчик? – удивился Николай Кириллович. – У ребенка слишком богатое воображение. Или не исключен еще один вариант. Он видел, кто на самом деле взял ружье, и знает, таким образом, кто пытался убить Сколышева. Но намеренно выгораживает этого человека. Услышав дикую историю сумасшедшего, подросток решил ее использовать.