Страж - Алексей Пехов

Останки людей и лошадей пожирали появившиеся из ниоткуда отвратительные мучнистые черви. Они пульсировали, поглощали плоть, двигая оранжевыми мощными челюстями. Проповедник всем своим видом показывал, что его сейчас стошнит, Тыква хранила задумчивое молчание, а Гертруда сидела на изрытой копытами земле, баюкая сломанную левую руку. Ее белые губы скороговоркой шептали одни и те же слова. Сущая бессмыслица, кроме четырех строчек:

Жилы и мясо,Кости и кровь.Все, что сломалось,Сложится вновь!

От мертвецов к ней стягивались бледно-сизые дымки, которые окутывали острый осколок кости, выпирающий из разорванного рукава платья.

Ловчие рожки прогудели совсем близко, и мне стало понятно, что с поляны мы не уйдем. Тащить находящуюся в колдовском трансе Геру опасно, прежде всего для нее самой. Случаи, когда колдунов отвлекали во время создания заклинания, и это боком выходило и им самим, и окружающим, бывали. Гертруда еще во время нашего с ней знакомства предупреждала, чтобы я не трогал ее, когда она находится в таком состоянии. Девушка никогда не бросала слов на ветер и никогда не шутила с тем, что касается магии, и я хорошенько запомнил ее слова.

На дальнем конце поляны, в просветах между деревьями, появились ловцы.

– Проповедник, ответь мне на один вопрос, – спокойно произнес я, не реагируя на то, что один из охотников целится в меня из арбалета.

– У? – Он смотрел в том же направлении, что и я.

– Тебе еще не наскучило со мной находиться? Потому что в ближайшие несколько минут я собираюсь умереть, если, конечно, ты мне не поможешь.

– Что надо сделать?

Удивительно, он почти не колебался, хотя в его голосе проскользнули нотки сомнения.

– Беги к ним как можно быстрее. Если поторопишься, и нам повезет, мы с тобой еще пообщаемся.

– Хочу напомнить, что они меня не увидят. При всем своем желании я не смогу их напугать даже своим голым задом, и взаимодействовать с ними у меня тоже не выйдет. Я ведь не темный.

– Просто беги, а? – раздраженно рыкнул я, потому что теперь в меня целились четверо, и у одного из них была аркебуза. – А когда я закричу, тут же мчись обратно со всех ног.

Слава господу, хоть я и редко возношу ему молитвы, Проповедник перестал спорить и задавать глупые вопросы. Подобрал сутану, чтобы было проще бежать, тем самым оголив бледно-синие щиколотки и волосатые ноги, и бросился в сторону наших преследователей. Тыква было увязалась за ним, но, почувствовав, какую фигуру я создаю, осталась на месте. В пустой Тыкве ума оказалось на десять Проповедников. Я ощущал «руку» Пугала в этой штуке, и оно, кажется, было без ума от свалившихся на нас приключений.

Я сделал шаг в сторону, закрывая собой Гертруду, продолжающую находиться в трансе, на тот случай, если они все-таки будут стрелять, и поднял руки вверх, показывая, что не вооружен. Это несколько смутило преследователей, потому что подобного шага они от меня никак не ожидали. Мой поступок дал мне еще двадцать секунд, чтобы как раз закончить задуманное и чтобы Проповедник успел до них добраться. Душа, оказавшись рядом с восьмеркой людей и десятком ангжисов, стала прыгать, махать у них перед носом руками и всячески поносить их, но они, как и следовало ожидать, ничего не видели и не слышали.

Пес Господень был прав, когда говорил, что волшебство стражей не может причинить вред живым существам и опасно лишь для тех, кто уже давно мертв. Ни у кого из нас нет атакующих заклинаний, чтобы остановить врага, как это сделает любой мало-мальски опытный колдун или священник-инквизитор. Ни проклятий, ни благословений. Лишь черные кинжалы с сапфирами на рукоятках. Но, как говорится, у любого правила есть свои исключения, а точнее хитрости, которыми некоторые из нас время от времени пользуются, несмотря на возможные серьезные неприятности со стороны Ордена Праведности.

Мой дар не мог повлиять на охотников, но он отлично работал на Проповеднике. Хитрость в том, что у меня не получится использовать дар, если поблизости не окажется подходящего объекта – души. Именно на этом строился мой расчет, и именно это я использовал, вызвав знаки. Они тремя круглыми шарами замерцали над лесом и камнем рухнули на находящегося рядом с охотниками Проповедника.

– Беги!!! – что было мочи гаркнул я, приведя преследователей еще в большее замешательство.

Душа поняла, что должно произойти через несколько секунд, и понеслась так, что пятки засверкали. Невидимые знаки упали туда, где только что стоял Проповедник, и исчезли, не обнаружив своей цели. Но каждый из них, прежде чем отправиться в небытие, лопнул, разбрасывая вокруг неиспользованную силу.

Клочья вздыбившейся земли, сухой травы и человеческих тел взлетели высоко-высоко в небо. Проповедника тоже хорошо приложило по спине, он пронесся над поляной, словно святой, обретший умение летать, вопя от ужаса. Впрочем, приземлившись, кричал он уже от злости и негодования.

Я же, не слушая его, бежал к огромной воронке, сжимая в руке эспадон. Тыква летела рядом, хрюкая довольно и важно, словно свинья, которую только что облагодетельствовали корытом сытных помоев.

Вся влажная пожухлая трава была в крови. Останки лежали не только под ногами, но и кровавыми лохмотьями висели на древесных ветвях. Одуряюще воняло пижмой (побочное проявление возникновение знака в этом мире) и смертью. Я впервые в жизни использовал подобный «фокус» и был несколько поражен эффектом. У меня появилась кощунственная мысль, что, возможно, в какой-то степени Орден Праведности поступает верно, запрещая стражам совершать подобное.

Не скажу, что я был опечален гибелью преследователей, но мне, человеку, которому приходилось убивать в силу обстоятельств, убивать честным железом, в поединке, было не слишком приятно смотреть на то, что произошло благодаря моим способностям. Все-таки уничтожение душ и живых существ – вещи разные. Как-то Карл говорил мне, что в подобные моменты можно ощутить себя равным богу. Но я почему-то ощутил себя равным какому-нибудь демону или злокозненному колдуну, что мне совершенно не понравилось.

В живых остались лишь двое. Ангжис, контуженный и окровавленный, встал на колени и выстрелил в меня из арбалета, промазав шагов эдак на тридцать. Пока он перезаряжал, я подскочил к нему и ударил клинком по горлу, не желая становиться мишенью. Оставив мертвеца, я поспешил к человеку в ливрее слуги герцога, который полз прочь, надеясь скрыться в кустах.

Я догнал его, и он, слыша шаги, повернулся в мою сторону, показывая пустые руки. Его уже немолодое лицо было искажено от ужаса и отчаяния.

– Пожалуйста, господин! Не убивайте!