Море света - Шей Шталь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты так и не появился, — говорю я, скорее констатируя факт.
Он ставит ведро, на лице заходили желваки, густые волосы падают на лицо. Линкольн не выглядит ни радостным, ни раздраженным, увидев меня. Повисает неловкое молчание, прежде чем он пренебрежительно пожимает плечами.
— Не хотел меня видеть? — Это смелый вопрос, в нем есть искра того дикого ребенка.
Выражение его лица обезоруживает.
— Дело не в этом.
Я делаю шаг вперед, подходя к краю причала. Его брови слегка приподнимаются, когда я спрашиваю:
— А в чем тогда?
Усталость омрачает его лицо, и он быстро отводит взгляд, сдергивая капюшон куртки.
— Не знаю, — со вздохом отвечает Линкольн. Его волосы непривычно растрепаны, и хотя я считаю, что это сексуально и хочу провести по ним пальцами, именно его слова сбивают меня с толку.
Не спрашивая, ступаю на лодку и встаю перед ним. Вода капает с кончика его носа, неистовые глаза смотрят на меня.
— И я не знаю, что мы делаем и что это значит, но я не хочу, чтобы это заканчивалось.
Его грудь вздымается от глубокого вздоха. Его запах поражает меня, и мне трудно вспомнить, почему я злюсь на него. Поддавшись вперед, Линкольн мозолистыми руками заправляет прядь моих мокрых волос за ухо. Его пальцы опускаются ниже, следуют вниз по моему плечу, предплечью, а затем по руке. Он молча ведет меня в рулевую рубку и сажает в капитанское кресло.
Я сглатываю, дыхание перехватывает, неохотно раздвигаю ноги.
Это происходит быстро, связь между нами. Его руки скользят вверх по моим бедрам, а затем к пуговице на джинсах. Это то, что я даю ему и ничего больше. Но затем он целует меня, и руки перемещаются с моих бедер на сиденье рядом со мной. Он наклоняется, прижимаясь своей грудью к моей, и, чувствуя его учащенное дыхание, понимаю, что он так же бездумно плывет во тьму, как и я. Этому мужчине не была предначертана такая судьба. Он пытается сопротивляться ей, но это захватывает нас, и как бы сильно мы ни притворялись, мы не можем остановиться.
Линкольн помечает меня губами, его поцелуи страстно-нежные. Он не перестает целовать, когда тянется за презервативом, и уж точно не тратит время впустую, показывая, зачем я пришла сюда. Он удерживает меня на стуле, но снимает с меня джинсы и тянет к краю сиденья. Обхватываю ногами его талию, я не собиралась этого делать, но солгала бы, если бы сказала, что не хотела этого. Мое сердце замирает от его напора, его глаза горят, глядя на меня, когда он входит и выходит, равномерно толкаясь в меня.
Взгляд Линкольна кажется интимным, и я не могу разорвать зрительный контакт. Не могу отвести взгляд. Я не избита и не брошена вместе с ним. Я наполнена энергией и поглощена.
Наш момент длится недолго, и предполагаю, что это как-то связано с тем фактом, что мы на пристани для яхт, и рулевая рубка находится на виду у доков.
Накинув рубашку на плечи, я смотрю на него.
Линкольн стоит близко, прислонившись к двери каюты и наблюдая за мной с пристальным вниманием.
— Как давно это было? — Он проводит рукой по волосам и чешет челюсть.
— Моя пересадка сердца?
Линкольн кивает.
— Почти шесть лет назад. — Не знаю почему, но упоминание о том, как давно это было, пробуждает что-то внутри меня. Пока этот мужчина готовился стать отцом, я получила сердце и второй шанс. Я все еще чувствую себя виноватой, но часть меня благодарна за то, что мне дали еще одну возможность, потому что, как бы ни было страшно находиться рядом с Линкольном, не могу отрицать, что жжение от укуса вызывает привыкание. В прямом и переносном смысле.
— Ты знаешь, кто был донором? — Его голос затихает, внимание приковано к радио рядом со мной, где предупреждают о приближающемся шторме.
Из всех людей, кому я когда-либо рассказывала свою историю, никто не спрашивал, откуда взялось сердце. Я не ожидала, что он спросит. Только несколько близких людей задали этот вопрос после трансплантации.
— Нет. Я никогда не интересовалась.
Порыв ветра обрушивается на лодку, дождь хлещет по алюминиевой обшивке, и звук похож на падение крошечных камешков на пол.
— Почему? — спрашивает Линкольн, а затем быстро отводит взгляд.
— Этот человек отдал свою жизнь ради меня. Ладно, он на самом деле умер, и у него не было особого выбора, но он это сделал. Выбрал донорство органов. — Делаю паузу, взвешивая свои мысли и пытаясь точно выразить свои страхи словами, которые имеют смысл. Поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом. Откашлявшись, добавляю:
— Я боюсь, что его семья подумает, что я потратила впустую жизнь их близкого человека, работая в баре и не имея абсолютно никакой цели в жизни. — Соскальзываю с капитанского кресла и тянусь за ботинками. — Если я узнаю его имя, узнаю, как выглядел владелец сердца, я как бы перейду на другой уровень вины выжившего.
Линкольн смотрит на меня, абсолютно молча. Я почти сожалею, что была столь откровенна с ним.
Он опускает взгляд.
— Я бы не чувствовал себя виноватым, — бормочет он, едва шевеля губами. Выражение его лица отстраненное — наигранное безразличие, которое не скрывает эмоции. Линкольн берет сигарету из пачки на столе и закуривает. Затянувшись, выпускает дым в открытое окно.
Я наблюдаю, как дым красиво вьется по ветру.
— Ты бы выяснил, если бы был на моем месте?
Этот вопрос застает его врасплох. Рука с сигаретой замирает у его губ. Он поднимает на меня глаза, а затем быстро отводит взгляд.
— Нет, наверное, нет. — Большим и указательным пальцем Линкольн зажимает кончик сигареты, гася пламя, прежде чем положить ее рядом с радиоприемником. Отгоняя дым от моего лица, он притягивает меня к своей груди. — Я отправлюсь с Бэаром на пару дней на Аляску.
— На твоей лодке?
Линкольн кивает, опуская глаза на мои губы. Он целует меня один раз, второй, а потом дергается, когда кто-то стучит в окно.
— Я следующий! — кричит Бэар, смеясь.
— Во время этого путешествия я могу выбросить его за борт, — дразнит Линкольн, отходя от меня, чтобы застегнуть ремень.
Проведя руками по волосам, я беру куртку и укутываюсь в нее. Я не ухожу сразу. Наблюдаю, как они готовятся к отплытию, и Бэар рассказывает мне о том, как ученые исследовали девятифутовую большую белую акулу в Австралии. И вот
