Капитаны судьбы - Игорь Леонидович Гринчевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хотя чушь как раз то, что делали они! Сами посудите, у нас же богатейшая на полезные ископаемые страна! Только наш Холдинг вот-вот выйдет на полста тысяч тонн меди, десять тысяч тонн никеля и порядка двадцати тысяч тонн первичного алюминия. Да только это тянет по лондонским ценам миллионов на шестьдесят — шестьдесят пять рублей ежегодно! А по внутренним — на все девяносто! А ведь есть ещё сталь, нефть, удобрения, квасцы… Все это я произвожу из добытого с «открытых» мною месторождений. Термина ВВП тут пока нет, но понимание-то должно быть! Да там одних налогов, если в золоте считать, около двадцати тонн ежегодно в казну приходит! Так нет, не только не чешутся сами, но и когда тыкаешь носом, говоришь о пользе для страны, для государства и народа — отворачиваются!
Кстати, мы ведь и впрямую серебро казне продавали. И никель. Оказалось, что ещё великий русский физик, академик Борис Якоби, предлагал начать чеканку монеты из никелевых сплавов. Чернов рассказал, что по предложению Якоби в 1871 году на Брюссельском монетном дворе даже были отчеканены пробные образцы предлагаемых монет. Но тогда это предложение в Министерстве финансов отклонили. А вот сейчас, когда нами обнаружены богатые медно-никелевые руды на территории России, то это предложение снова поступило. Уже от Петербургского монетного двора[71]. Несколько лет шли эксперименты и проработки, но этим летом у нас закупили первые партии никеля и алюминия. А медь они у нас уже несколько лет как закупали, как и серебро.
И ведь не только в этом вопросе! Мы сколько лет бились, доказывая, что нельзя ставить равные пошлины за ввоз пуда механизмов и пуда стали. А нам в ответ — «если поставить на механизмы пошлину побольше, она будет включена в их цену, и предприниматели разорятся!» И мысли, что тем самым разоряют своих строителей механизмов, у них не возникает! Зато вот производителей меди защищают — только держись! В Лондоне цена восемь рублей за пуд, а в России — вдвое выше! И они ставят пошлину ровно в размере этой разницы! И кивают, что в России, дескать, меди дефицит, производят только половину. А если этих не защищать, то и вовсе не останется! Ну да ничего! Уже с этого года я всю нужду в импорте закрою! Цену пока пусть держат высокую, так и быть, я больше заработаю. Но уже через год… Или эти горе-конкуренты у меня разорятся, или все же возьмутся модернизировать производство. Потому что мне выгоднее цену сбросить до двенадцати рублей за пуд, например, и вытеснить их с рынка, чем продавать британцам по восемь!
Впрочем, я опять отвлёкся, а Артузов ждёт ответа.
— Кирилл Бенедиктович. Первое. Раз идея с собаками оказалась эффективна, думаю, надо немного её расширить. Например, обучите находить оружие и взрывчатку маленьких собачек, из тех, что дамы обожают. И пусть ходят с ними по пароходам и поездам. И второе. Душевно прошу вас, постарайтесь все же разговорить их. Найдите ниточки к этому нанимателю. Или хотя бы поймите, «москвичи» это, дядюшка покойного Свирского или кто-то третий, кого мы пока не подозреваем. Нельзя мне сейчас прятаться от них! Дел — выше крыши!
— Причём, крыши нашего тучереза! — хохотнул Артузов. — Понимаю, Юрий Анатольевич. Приложим всё старание!
Часть 5
«Только правда, лишь правда в чести!»
Глава 19
Из мемуаров Воронцова-Американца'…Дел, и правда, было множество. Мы запустили строительство Верхнесвирской и Палокогорской ГЭС, расширяли алюминиевый завод под Сегежей.
Опять же мы начали продавать Флоту сучанский уголь не только в полтора раза дешевле, чем они брали кардиф раньше, но и рассрочку предоставили. Так что наши моряки зашевелились, начав плавать куда как активнее. Впервые за долгое время наш Флот на Тихом океане не испытывал ограничений в топливе и спешил наверстать упущенное в обучении. Ну и постращать японцев, разумеется.
Мне же приходилось решать массу вопросов с переброской сил и средств на ветку Мукден — Даньдун. Стёпушка запустил наш Квантунский завод и расширял ассортимент продукции, то и дело теребя расспросами меня и беломорских технологов и инженеров.
И «капитанов» теперь снова придётся в чувство приводить. Как пить дать, узнают про новую попытку теракта, и страсти разгорятся по-новой.
Ну и «семинары у восьмого шлюза». На самом верху Повенчанской лестницы открылся пансионат, который так и назвали — «у восьмого шлюза». И быстро стал модным местом. Туда и наши ездят, и из Столицы приплывают. Многие хотят пройтись по «боткинской тропе», открытой ещё весной 1902 года вдоль Повенчанской лестницы… Ну, то есть, вдоль первых семи шлюзов. Тропу назвали в честь признания заслуг Сергея Петровича Боткина. И создали по образцу его ялтинской тропы.
Но многих привлекало не оздоровление, а здешняя атмосфера. Все знали, что «Воронцовы бывают там» минимум дважды в месяц. Ну и многие использовали эту возможность, чтобы пообщаться в непринуждённой обстановке со мной или с Натали. Или с кем-то из нашего ближнего круга.
Нет, деловых вопросов мы тут не решали. Но вот если кто-то хотел обсудить что-то по развитию науки, образования или искусства — тот мог рассчитывать. Вот и Боткин-младший, Евгений Сергеевич, к примеру, частенько там бывал. Очень уж ему было интересно, что я для медицины делал. А делал я многое. Например, пришлось финансировать исследования, доказавшие, что парацетамол, вопреки распространённому мнению, не токсичен. И что от него, наоборот, много пользы. А ещё я финансировал и обеспечил оборудованием исследования по группам крови, хранению донорской крови и её переливанию. Ну и вообще в исследования крови вложился. Целую лабораторию создал. У меня даже работала отдельная группа исследовала больных гемофилией. Да, я знал, что может пригодиться. И готовился.
