Княжья воля (СИ) - "Константин"

В общем, не услышал совет ни одного предложения по существу, а именно — как нам всем избежать неминуемой гибели. Спасительная идея не подана, чуда не случиться. Жаль нету рядом изворотливого Гольца, этот наверняка бы подкинул какую-нибудь интересную мыслишку.

Холода я не чувствую. Напротив, под броней, кольчугой и поддоспешным войлоком у меня жарко, точно не под двадцатку на улице, а по крайней мере плюс пять.

Хорошо бы сейчас включить режим хорька, прогрызть продземный ход, прихватить самое ценное и весь личный состав, дать деру и выползти далеко за пределами оккупированного Полоцка, а князья пущай тут сами разбираются кто круче. Спохватившись, ловлю расползшиеся черным змеиным выплодком мысли, сматываю в клубок. Помечтал и хватит. Неплохой вариант, чтобы качественно удивить старину Горхида, но уж больно фантастический. Даже если копать всем скопом, за ночь такой лаз нам не осилить, тут работы на недели. Необходимо придумывать нечто менее неправдоподобное, но не менее эффективное. Как там говаривал майор Гранит? Даже самый лучший боксер не застрахован от пинка по яйцам! Вот как он говорил и однажды так меня проучил… А еще дед мой, воевавший в полковой разведке, рассказывал как ходил за "языками" во вражеские траншеи и как немцев иногда подводила их хваленая организация. Окопы и ходы у фрицев всегда были на высшем уровне: чистенькие, крепкие. Блиндажики уютные и теплые, все по полочкам там разложено. В этих блиндажах они и дрыхли в ночное и свободное от войны время в майках и кальсонах. В кальсонах их и брали, волокли по снегу на другую сторону нейтралки.

Если откинуть союзников, то на первый взгляд организация у куршей неплохая. Команды князя выполняются точно и без суеты. Думается мне и с самомнением у лидера прибалтов тоже все в порядке, никак не ниже гор. Силу свою знает и себя любимого ценит…

— Слышь, Яромир! — подает голос Жадяй — один из воинов Сологубова десятка. Немолодой дядька, для своих лет обладающий крепким здоровьем и физической силой намного превосходящей силу умственную. — Что ты возишься как ящер обмороженный? Подкинь ты хворосту, жарку поддай под котел, эдак натощак помирать придется!

Вечно голодного бойца со смехом начинают подначивать. Он отбивается, говорит, что не поев даже на бабу не лезет, не то, чтобы воевать!

Вспугнутая воплем Жадяя мысль спотыкается и сразу же вспыхивает радужными красками. Жарку поддать? Голец, помнится, терем боярский подпалить сподобился. И ситуация похожая была. А я чем хуже?

— Как думаешь, Сологуб, где князь Горхид ночевать станет? — интересуюсь я быстро, но не слишком громко, чтобы не возбудить досрочного ажиотажа.

— Ну, обоза ихнего я не видел, стало быть и шатров у них с собой нету, — рассудительно отвечает десятник, жестом призывая собрание к молчанию. — Да и зачем ему шатер, если он в городе где полным-полно домов, выбирай какой побольше и ночуй на здоровье. Хотя какое ему здоровье псу блохатому, сип ему в гниющую глотку!

Десятник еще с полминуты сеет вокруг себя изощренные ругательства, а потом вдруг затыкается, втыкает в меня взгляд полный трепетного любопытства.

— Зачем спросил?

— А какой дом здесь самый большой? Чтоб народу разместить поболее да пожрать сготовить и выпить сгоношить?

— Будто сам не знаешь? Корчма конечно! Но я и сейчас не понимаю зачем тебе это.

Горхид он хоть и князь, но ни майки хлопковой, ни кальсон у него отродясь не было. По виду — воин, предводитель дружины как наш Рогволд. Наверняка и в походах военных бывал, привык спать с оружием, в одежде. Перед сном брюхо набить, пивом крепко запить да не в одно рыло, а с единомышленниками, боярами, воеводами и прочими дружками. Попировать слегка перед боем ни один бог не запрещает. Вот тут Сологуб прямо в точку! Лучше корчмы места во всем городе не найти. Длинные столы, очаг, лавки для спанья, крепкие стены… До моего заведения отсюда не так уж и близко, вряд ли Горхид возжелал тащиться впотьмах через весь подол, когда у него под боком есть почти такая же. Будущее Гольцово наследство…

— Ты хочешь добраться до Горхида? — проявляет недюжинные умозаключительные способности Вран. Глаза краснолицего дружинника заблестели как у лихорадочного, что означает парень принял охотничью стойку и почуял запах добычи, даже задницу от гребной скамьи отрывает в возбуждении.

Взвинчивается не один Вран. Все собрание оживляется, поняв, что у меня созрела какая-то нетривиальная идея.

— Хочу. У меня к этому козлу личный счет образовался! Джари, спроси у Мадхукара сможет ли он достать стрелами стражу за костром у восточной стены?

— Я могу попробовать! — взвивается обиженный недоверием Невул.

— Нужно не пробовать, а наверняка. Поэтому я хочу знать точно: сможете вы вдвоем пришпилить тех гавриков? Да чтоб тихо, без хрипов и криков, иначе бесполезно потратите стрелы.

Джари перебрасывается несколькими фразами с индусом-кшатрием, после чего тот срывается с места, легко спрыгивает с борта ладьи в холодную вату сугроба и бегом направляется к указанному месту на стене. Невул припускает следом, топчет снег длинными, журавлиными шагами.

Полезная, все таки штука педагогика! Равно как и здоровая конкуренция. В рамках профессионального соревнования эта парочка теперь батальон земиголо-латгало-куршских захватчиков перестреляет.

Несколько десятков глаз наблюдают как наши снайперы влезают на настил и на полминуты высовывают головы между заостренных кольев. Я знаю, что расстояние там немаленькое даже для таких стрелков как эта парочка, к тому же темно, а при Мадхукаре нет его бесценного лука. Задание трудное, почти невыполнимое, я пойму, если они откажутся или изгадят дело, но это наш единственный шанс…

— Сможем! — безапелляционно заявляет долговязый стрелок, едва они возвращаются на корабль совета. — Трое там, во дворе засели с этой стороны плетня.

— И как только ты разглядел? — ворчит Сологуб.

— Я чернику торбами жру, оттого зрение днем как у беркута, ночью как у совы, — самодовольно делится секретом своих способностей Невул. — Попаду, не сомневайся! Смуглый тоже попадет.

— Попадете, дальше что?

— Как только стража уснет вечным сном, выждем чутка пока свет костра немного заглохнет и полезем наружу, — спокойно объясняю я.

— Все полезем? — требует уточнения Сологуб.

— Нет, всех нас там сразу выкупят и растопчут. Пойду я, Яромир, Вран и… Стеген.

— Вчетвером на целую рать попрете?

— Я не такой уж и конченый как некоторые полагают, Сологуб. Очень надеюсь, что биться мы не будем.

— А что будем? — прилетает от Врана вопрос по существу.

— Князю Горхиду погребальный костер зажигать пойдем.

— Ну ты сказал, Стяр, он же не помер еще! Да и не собирался вроде когда мы его в последний раз видели.

— Вот именно, что — в последний. Поджарим его высокоблагородию пятки по самые уши.

— Это дурной замысел, Стяр, — Сологуб предостерегающе поднимает ладонь. — Думаешь, Горхид позволит себя заживо сжечь?

— Можешь предложить что-то получше? Давай думай, мы подождем до утра когда они на приступ полезут. К тому же совсем не обязательно его сжигать живьем, подавляющая часть погибших в пожарах сначала задыхается угарным дымом, а уж затем сгорает. Главное напустить в корчму побольше дыма. Крыша там из соломы, значит и задымление будет не хилое и довольно быстрое. Двери подопрем снаружи, чтобы не выпорхнули и пущай там дышат гарью сколько влезет.

— Едва заполыхает у корчмы крыша, туда сбежится вся вонючая Горхидова свора хозяина выручать. Что будешь делать ты?

— Отгонять свору от дверей.

— Ну вот, а говорил биться не будете, — с невеселой усмешкой произносит Сологуб. — Всем нужно идти, иначе толку не будет.

— Все мы даже до корчмы не дойдем, Сологуб, пойми ты, наконец! Заметят большой отряд сразу накинутся. Малым числом вернее доберемся, остановят — скажем, что несем князю дары к пиру. Но, пожалуй, ты прав, я согласен взять с собой еще и Джари, его сабля нам не помешает.