Мужские разговоры за жизнь - Дмитрий Пучков

«Торговля рабами была просто милосердной по сравнению с торговлей опиумом, – признавал английский экономист Р. Монтгомери Мартин в 1847 г. – Мы не разрушали организм африканских негров, ибо наш интерес требовал сохранения их жизни… А продавец опиума убивает тело после того, как развратил, унизил и опустошил нравственное существо».

С 1830 по 1837 г. английский экспорт опиума в Китай возрос с 2000 ящиков (весом около 60 кг каждый) до 39 000. Подобные масштабы не снились ни одному из современных наркокартелей. Наркоторговля вытесняла торговлю другими товарами, утечка серебра дезорганизовала финансы Цинской империи, миллионы китайцев, от простых кули до принцев всех 12 рангов, стали жертвами пагубного пристрастия. Сановники Цзян Сянань и Хуан Цзюэцзы с ужасом обнаружили, что среди служащих уголовной и налоговой палат больше половины наркоманов. Государственные институты, от системы искусственного орошения до привилегированных «восьмизнаменных» войск, разрушались и выходили из-под контроля. Это побуждало императорский двор время от времени запрещать торговлю опиумом и его курение. Однако единственный эффект суровых указов (точь-в-точь как в современной России) заключался в том, что росла плата за право их нарушать.

И кто же заборол гуманитарную помощь демократических держав?

К середине нашего столетия в Китае, пребывавшем в состоянии непрерывных междоусобий, под опиум был занят миллион гектаров, а только официальное число наркоманов составляло 20 миллионов человек.

Справиться с бедствием смогли коммунисты, отличавшиеся от своих противников решительностью, строгой дисциплиной и верой в «революционные идеалы». И как бы мы ни относились к этим идеалам, принятым в феврале 1950 г. – сразу же после победы коммунистов в гражданской войне, – антиопиумный закон нельзя не признать великой заслугой КПК пред китайским народом. Как сказал Иосиф Бродский, «зло существует, чтоб с ним бороться, а не взвешивать в коромысле…» Конечно, методы проведения «кампании за полную ликвидацию яда» не назовешь гуманными. По официальным (видимо, заниженным) данным, 80 000 человек было арестовано, каждый сотый из них – расстрелян. Однако в результате столетняя система организованной наркоторговли оказалась сломана. КНР доказала миру, что это зло не носит мистического характера. Его можно победить.

«В мире, наверное, нет ни одной нации, которая, как китайцы, испытывала бы глубокое отвращение к опиуму», – писал Сяо Фэн в статье «Борьба с наркотиками» («Китай», 1990, № 9). Законы КНР на Западе считают негуманными, но заметьте – нравоучения поступают именно оттуда, откуда десятилетиями доставлялись наркотики. И даже если считать, что китайская статистика вдесятеро занижает число преступников, пытавшихся возобновить дело королевского корсара Эллиота и за это расстрелянных, – все равно их число не идет ни в какое сравнение с общим количеством жертв наркомафии (умерших от передозировки, от болезней, связанных с наркоманией, жертв преступлений, совершенных наркоманами и наркодилерами) хотя бы в США. Где же больше гуманизма?

Многие ещё сомневаются: разрешить в России свободную продажу наркотиков или нет? Двух мнений быть не может: если хотим настоящей демократии – да, надо немедленно разрешить. Только чтобы наркотики были хорошие, сделанные по американским технологиям.

Из общения в Комментариях:

– Дмитрий, как Вы считаете – есть ли принципиальная разница в торговле наркотой и алкоголем?

– Считаю, что никакой разницы нет. Водка – ровно такой же наркотик, как другой наркотик. Другое дело, что не вижу смысла усугублять обстановку с продажей всякой дряни – это да.

– Тогда другой вопрос. Антиалкогольная кампания незабвенного Михал Сергеича совсем не привела к тем результатам, которые (по крайней мере, декларативно) преследовала. Меньше пить не стали – стали пить больше гадости. Нет у Вас подозрения, что ужесточение административных мер по борьбе с наркотой приведёт к подобному результату?

– Я правильно понимаю, что в наших магазинах уже продают опий и ганджубас прекрасного качества, а злые люди хотят пересадить миллионы несчастных наркоманов на дрянной суррогат?

– Нет, но ганджубас купить ненамного сложнее, чем водку в Питере после 23‑х часов.

– Камрад, ты сам себя убедить пытаешься? Сообщаю: и найти значительно сложнее, и купить значительно сложнее, и народные массы употреблять не желают, предпочитают водку.

– Я имел в виду другое – почему часто признаётся, что запретительно-непущательные меры в борьбе с пьянством были в корне неправильны, а в случае с коноплёй/барбитурой/героином etc. – самое то?

– Ещё разок. Я правильно понимаю, что в наших магазинах уже продают опий и ганджубас прекрасного качества, а злые люди хотят пересадить миллионы несчастных наркоманов на дрянной суррогат?

– Дмитрий Юрьевич работали Вы в милиции во времена прекращения афганской войны и при введении сухого закона?

– Служил с 1992 по 1998.

– Вопрос в том, стало по милицейским сводкам в первом случае меньше преступлений, связанных с наркоманией, а во втором случае– больше?

– Камрад, в милиции не застраивают личный состав для читки сводок по грабежам, разбоям, наркоманам. Каждый видит то, что с его места/должности видно, и только немногие – картину в целом. Запрет на алкоголь ведёт к взрывообразному спросу на любую наркотическую дрянь, создаёт рынок сбыта, связи, доставку, выработку веществ. Наркотики из Афганистана волокли, да, но очень и очень мало – страна была другая.

– Вот-вот, я об этом же, но в несколько другом аспекте – почему свободную продажу водки большая, вероятно, часть населения готова терпеть, скорее, даже одобряет, а остальные наркотики – «нет, что вы, это же ужас». Сейчас-то понятно – бизнес-рынок, все дела. Но во время СССР тоже такой двойной стандарт был.

– Сынок, ты дурак?

– Возможно, я живу в не самом благополучном районе Питера, но «употребляющая» часть народных масс возрастной категории лет до 35 лет одинаково охотно употребляет и то, и другое.

– Ты говори так: «Лично мне, на примере моих знакомых, с лично моей точки зрения кажется, что…» Тогда будет понятно, что лично ты имеешь в виду. Ты ведь не про цифры, т. е. про реальность, а про то, что лично тебе кажется.

– Хотелось бы, чтобы отношение к этаголу не отличалось от отношения к тетрагидроканнабинолу, хотя бы в массовом сознании.

– Сынок, сколько тебе лет?

– «Запрет на алкоголь ведёт к взрывообразному спросу на любую наркотическую дрянь, создаёт рынок сбыта, связи, доставку, выработку веществ». То бишь – это один из лучших способов создать крупные преступные группы?

– Ну, наша организованная преступность начала подниматься именно с этого, с торговли алкоголем.

– Дмитрий Юрьевич, мне трудно представить человека который бы поставил под сомнение необходимость держать под запретом опиаты. Однако ошибочно все вещества без разбора приравнивать к опиатам. Если заинтересоваться вопросом, то вдруг окажется, что наркотики совершенно разные.

– Камрад, я давно не пионер, не надо мне объяснять. Точка зрения моя примитивна: не надо увеличивать количество зла без надобности. Просто не надо – и всё.

– Где-то видел статистику по резкому снижению смертности и увеличению продолжительности жизни в годы антиалкогольной кампании Горбачёва.

– Это когда от «красных шапочек» умирало по полмиллиона человек в год?

– То есть, тогда и вырос рынок сбыта наркотиков в России?

– Конечно. Если лишить одного зелья – начнут активно употреблять другое.

– Камрад, а как считаешь, это было сделано намеренно? Или исключительно по дурости?

– Считаю, стандартная отечественная дурь.

– Сторонникам легализации. Главная фишка тут, на мой взгляд, в круге общения и интересов. Вот, например, пьет студент пиво. Потом ему это нравится, и он пьет больше пива. Спустя пару-тройку месяцев у него начинает стремительно меняться окружение. Вот у него друзья уже прогульщики и тунеядцы. Вот они уже пьют вино, а вот и водку. Так и из института можно выйти, а можно и не выйти. Как получится.