Путь империи - Эрик Флинт

— Если бы дело было только в китах! У меня создается впечатление, что джао нарочно делают все, чтобы разозлить людей. В любом случае, об охоте непременно станет известно, кто-нибудь начнет открыто возмущаться… А дальше — цепная реакция. Джао всегда реагируют на сопротивление одинаково, профессор. Они сбросили болид на Эверест не потому, что их раздражала пустая трата времени и сил. Они сделали это, когда одна конкретная группа скалолазов нарушила их прямой запрет! Людям было сказано: «Ослушайтесь нас, и мы уничтожим даже самую высокую из ваших гор». У них все просто: сказано — сделано… — Кэтлин поежилась и отодвинула тарелку с тостом. — Я просто не хочу при этом присутствовать.

— Боюсь, у тебя нет выбора, — Кинси сунул в рот очередной кусок вафли и молчал до тех пор, пока не прожевал его самым тщательным образом. — Но у любого события есть свои светлые стороны. По-моему, новый Субкомендант тебе симпатизирует. Забавная ситуация, правда? На сцене появилось новое действующее лицо, и это может многое изменить.

— Да, но необязательно в лучшую сторону, — Кэтлин помассировала основание шеи, где змеиными кольцами стягивалось напряжение. — Меньше всего на свете мне хочется оказаться в точке столкновения чьих-то интересов. А тем более, интересов инопланетных кланов. Да еще и самых могущественных, если я все правильно поняла… Вы заметили, как Губернатор смотрел на Эйлле? У меня кровь стыла в жилах.

Кинси вытащил диктофон в блестящем алюминиевом футляре и положил на стол.

— Должен признаться, я был слишком занят разговором с другими гостями Губернатора. Я тебе не рассказывал? Этой ночью я выяснил столько удивительных вещей о родной планете джао…

— Родных планетах, — поправила Кэтлин, вставая из-за стола. — Сколько их всего, одному богу известно. Мне кажется, даже сами джао этого не знают, а люди — тем более. Точной информации не поступало с тех пор, как джао стали разумными. Эйлле сказал, что Плутраку принадлежит двадцать девять планет, и это самая точная цифра, которую мне когда-либо приходилось слышать.

— Боже, — Кинси прищурился. — Двадцать девять? Только у одного кочена?

— Их очень много, профессор Кинси. И, боюсь, нам от них не избавиться, пока они сами не захотят уйти. А когда это произойдет… вернее, если произойдет… Что у нас останется? Основнуя часть заводов они переоборудовали под военные нужды. А те, что остались — особенно в Америке… Остались только те, где восстанавливать нечего.

— И все это ради победы в войне, о которой они говорят.

— Во имя войны с какими-то загадочными Экхат, которые могут с таким же успехом оказаться сказкой, — Кэтлин оперлась на спинку стула. — Может быть, они уже давно уничтожили этих Экхат и теперь просто используют их каждый раз, когда надо оправдать свои действия?

— Я знаю джао гораздо меньше, чем ты, дорогая, — торжественно произнес Кинси. — И открыто это признаю. Но у меня давно сложилось впечатление, что они не нуждаются в том, чтобы перед кем-то оправдываться. Если проводить исторические параллели, я сравнил бы их с древними римлянами. То же сочетание практичности с беспощадностью в отношении оппозиции на завоеванных территориях. Или те же монголы, которые властвовали над всей Азией и частью Европы. Это уже детали. Они не станут тратить время, чтобы сочинить для нас правдоподобную сказку. Они просто поступают так, как считают нужным.

В этот момент дверное поле рассеялось, и в комнату вошла Банле. Как обычно, без стука — живое подтверждение слов профессора.

— Губернатор Оппак желает тебя видеть, — она обратилась к Кэтлин так, словно Кинси не существовало.

Кэтлин выпрямилась.

— Я еще не одета. И мне нужно причесаться.

— Губернатору совершенно неважно, как ты выглядишь. Ты пойдешь немедленно.

Казалось, могучие мышцы Банле окаменели. Ее поза выражала «осуждение», но с почти неуловимым оттенком страха или Кэтлин только показалось?

— Мне тоже пойги? — спросил Кинси.

— Нет, — произнесла Кэтлин, прежде чем Банле успела открыть рот. — Я не думаю, что это займет много времени.

— Хорошо, — Кинси встал. — Позвони мне, когда вернешься.

Кэтлин кивнула и, держа туфли в одной руке, вышла в дверной проем следом за Банле. Они шагали из коридора в коридор. Кондиционеров во дворце не было, и воздух уже стал тяжелым и влажным — признак того, что на улице сейчас настоящее пекло.

Кларик вел свой небольшой отряд по закоулкам и переходам губернаторского дворца — наружу, где ослепительно сияло солнце. Как обычно, он смотрел прямо перед собой и держал рот на замке. Это было благоразумно.

По опыту он уже давно понял, что все джао, в сущности, одинаковы. А некоторые — до тошноты одинаковы. За эти годы он видел их то безразличными, то сварливыми. Порой безразличие перерастало в прямодушие и фанатичную преданность своему делу, а придирки могли сойти за требовательность. Однако предугадать их реакцию было невозможно. Кроме того, их совершенно не волновали некоторые вещи, которые веками занимали человечество. Например, религии и философии у них просто не было. Вместо этого они уделяли массу времени проблеме создания союзов или утонченности жестов. Для большинства людей эти тонкости были абсолютно непостижимы, равно как и их сокровенный смысл.

Иными словами, это была классическая «загадка, окутанная густым покровом таинственности».

Кларику удалось дослужиться до своего нынешнего звания лишь благодаря соблюдению двух принципов: не высовываться и не открывать рот без крайней необходимости. В отношениях со своими солдатами он был справедлив и честен, но тщательно следил, чтобы порядки, установленные джао, соблюдались неукоснительно. Он очень быстро уяснил для себя, что разбираться в скрытых мотивах поведения инопланетян вовсе не обязательно. Достаточно просто подчиняться. На этом он и строил свое поведение.

Однако Эйлле кринну ава Плутрак оказался не таким, как другие. Кларик еще никогда не видел, чтобы джао прислушивался к мнению людей. Неужели его кочен и в самом деле… какой-то особенный, как утверждали сами джао? Мало того: этот красавец уже зачислил к себе на службу двух людей! Опять-таки, ни один джао никогда бы так не поступил. Да, новая метла по-новому метет. Совершенно по-новому.

У автомобиля Кларик остановился и жестом пригласил Эйлле и его спутников. Субкомендант и его молчаливый фрагта устроились на заднем сидении, человеку по фамилии Талли Кларик указал на кресло рядом с водительским, а сам сел за руль.

Строго говоря, генерал-майору не пристало исполнять обязанности шофера. Однако ситуация была внештатной, а Кларик обожал водить машину и решил не отказывать себе в таком удовольствии. Тем более это относилось к тем тонкостям, о которых джао все равно не знали, а если и знали, то никак этого не проявляли. При всех своих недостатках джао куда спокойнее относились к вопросам должностного престижа и соблюдения протокола, чем люди. Ни одному джао, сколь бы высокую должность он ни занимал и сколь бы могущественным не был его кочен, не пришло бы в голову ждать, пока перед ним откроют дверь. Сам Кларик отдавал честь своему мохнатому начальству лишь в тех случаях, когда нужно было подать пример другим джинау.