СТОЛЕТИЕ ВОЙНЫ.(Англо-американская нефтяная политика и Новый Мировой Порядок) - Уильям Энгдаль

Дикий и запутанный климат дерегулирования создал атмосферу, в которой нормальные, эффективно работающие сберегательные банки уступили скороспелым банкам, которые ориентировались на сомнительные денежные средства, не задавая лишних вопросов. Банки отмывали средства для проведения тайных операций ЦРУ, а также после тайных операций Бонано или других организованных преступных семей. Сын вице-президента Нил Буш был директором позднее обвиненного правительством в незаконных действиях ссудо-сберегательного банка «Сильверадо» в Колорадо. У Нила оказалось достаточно чутья, чтобы уйти в «отставку» за неделю до того, как в 1988 году его отец стал кандидатом в президенты от республиканцев.

Для того чтобы конкурировать с недавно дерегулированными ссудо-сберегательными и прочими банками, наиболее консервативные во всем финансовом секторе страховые компании в массе своей также приступили к спекуляциям недвижимостью в 1980-х годах. Но, возможно, они потому были столь консервативны в прошлом, что в отличие от банков никогда не находились под государственным контролем. Не существовало никакого государственного правительственного страхового фонда для защиты держателей полисов страховых компаний, как это было для банков. К 1989 году страховые компании провели сумму примерно в 260 млрд. долларов по сделкам с недвижимостью в своих книгах, увеличив эту сумму со 100 млрд. в 1980 году. Но затем рынок недвижимости провалился в наихудшую после 1930-х годов депрессию и впервые в послевоенной истории вызвал банкротства страховых компаний, поскольку запаниковавшие держатели страховых полисов потребовали назад свои деньги.

Грубая реальность состояла в том, что со времени нефтяных шоков 1970-х годов финансовые власти Нью-Йорка были настолько поглощены всякими другими национальными интересами, что после мексиканского кризиса 1982 года уже ни один разумный голос не раздавался в Вашингтоне. Задолженность возросла до небес. Когда в конце 1980 года Рейган выиграл выборы, совокупный частный и государственный долг Соединенных Штатов составлял 3873 млрд. долларов. К концу десятилетия он достиг 10 трлн. долларов США. Это означало увеличение долгового бремени более чем на 6000 млрд. за такой короткий срок.

На фоне того, что задолженность в национальной экономике росла, а промышленные предприятия США и качество рабочей силы ухудшались, совокупное воздействие двух десятилетий забвения начало проявляться во всеобщем коллапсе жизненно важной общественной инфраструктуры страны. Автострады покрывались трещинами из-за отсутствия регулярного обновления; мосты стали структурно ненадежными и во многих случаях обрушивались; системы водоснабжения в депрессивных районах, таких как Питтсбург, могли оказаться зараженными; больницы в крупных городах приходили в негодность, качество жилья для небогатых резко ухудшилось. К 1989 году объединение строительной промышленности «Ассоциация американских генеральных подрядчиков» оценивала, что только для восстановления американской рушащейся общественной инфраструктуры до современного уровня срочно необходимо чистых инвестиций в размере 3,3 трлн. Вашингтон был глух. Администрация Буша-старшего предложила частной инициативе «свободного рынка» решить эту проблему. В 1990 году Вашингтон погрузился в бюджетный кризис. На неравномерное распределение выгод от рейгановского «восстановления» правительству США указали данные о количестве американских граждан, живущих «за чертой бедности». В 1979 году, когда в разгар второго нефтяного кризиса Пол Волкер начинал свой монетарный шок, правительство насчитало 24 млн. американцев за чертой бедности, определяя эту черту как 6 тыс. долларов США в год. В 1988 году цифра увеличилась более чем на 30 % и достигла 32 млн. Как никогда ранее в истории США налоговая политика Рейгана-Буша сосредоточила богатства страны в руках небольшой элиты. С 1980 года, согласно исследованию, проведенному Бюджетным комитетом палаты представителей Конгресса США, реальные доходы 20 % самых богатых граждан увеличилось на полные 32 %.

Расходы на американское здравоохранение, бывшие отражением странной комбинации «свободного предпринимательства» и государственных субсидий, поднялись до наивысшего уровня за всю историю, а как доля ВНП — стали вдвое больше, чем в Британии; кроме того, 37 млн. американцев не имели вообще никакого медицинского страхования. Уровень здоровья в крупных американских городах с доведенными до нищеты гетто черных и латиносов-безработных напоминал скорее страны Третьего мира и не был достойным самого передового в мире промышленного государства.

Одиннадцать лет правления Тэтчер в Британии привели к аналогичным катастрофическим результатам. Спекуляции недвижимостью и значительно разросшаяся «индустрия» финансовых услуг в лондонском Сити маскировали тот факт, что экономическая политика Тэтчер дискриминирует промышленные инвестиции и инвестиции в модернизацию национальной ветшающей общественной инфраструктуры, такой как железные дороги и автомагистрали. Отмена в Лондоне в 1986 году финансового регулирования, которую уместно назвать «Большим взрывом», была одним из выдающихся «достижений» Тэтчер. Но к концу 1980-х годов все шло к развалу, поскольку процентные ставки вновь возросли до двузначных цифр, промышленность вошла в глубокую рецессию, а затем и в депрессию, которая была хуже послевоенной, а инфляция вернулась к уровню, который был до прихода Тэтчер к власти в 1979 году.

Другими словами, экономика Тэтчер обанкротилась, как и ее родная сестра — рейганомика. Но влиятельным нефтяным и финансовым кругам в Лондоне и Нью-Йорке это не помешало. Их интересы в этой «постиндустриальной» империи были глобальными, а не узкими. Они потребовали отмену финансового регулирования везде — во Франкфурте, Токио, Мехико, Париже, Милане, Сан-Паулу.

19 октября 1987 года пузырь лопнул. В течение этого дня индекс «Доу Джонс» на Нью-Йоркской фондовой бирже впервые в истории рухнул на 508 пунктов. Рейгановский «подъем» внезапно закончился.

Но не стратегия «Тэтчер — Буш» англо-американского истеблишмента, который был полон решимости удерживать пузырь на плаву всеми достаточными средствами до той поры, пока новый президент Буш (младший) не предложит в конце века новую программу.

Хотя было много комментариев относительно того, как катастрофа в октябре 1987 года доказала, что повторение депрессии 1930 года осталось в прошлом, на самом деле эта ситуация стала началом конца разрегулированных финансовых спекуляций, которые с начала 70-х годов удерживали Англо-Американский Век на плаву.

Чтобы гарантировать приток иностранного капитала на американские рынки акций и облигаций и, несмотря на последствия катастрофы октября 1987 года, сохранить в сознании достаточного количества избирателей иллюзию экономического подъема имени Рейгана-Буша, Джордж Буш-старший, начиная избирательную кампанию в ноябре 1987 года, привлек к ней своего близкого друга и руководителя предыдущей предвыборной кампании, секретаря казначейства Джеймса Бейкера, а вместе с ним и влиятельную фракцию американского истеблишмента.

Прямые обращения Вашингтона к японскому правительству премьер-министра Накасонэ, утверждающие, что любой президент от Демократической партии, например, Гепхардт, нанесет ущерб японско-американской торговле, имели успех. Накасонэ оказал давление на Банк Японии и Министерство финансов, чтобы сделать их сговорчивее. Японские процентные ставки с октября 1987 года снижались и снижались, придавая американским акциям и облигациям, а также недвижимости, видимость сравнительно «дешевых». Миллиарды долларов уходили из Токио в Соединенные Штаты. В течение 1988 года доллар оставался сильным, и Бушу удалось выиграть выборы у своего соперника от Демократической партии Дукакиса. Чтобы обеспечить эту поддержку, Буш дал приватные гарантии высшим японским официальным лицам, что его президентство улучшит американо-японские отношения.

Президентство Буша обещало стать первым прямым правлением инсайдера с денежного Восточного побережья со времен Франклина Делано Рузвельта в начале 1940 года. Задачей Буша было провести Американский век через наиболее опасный, начиная с 1919 года, период. В первые недели пребывания в должности он создал видимость активной деятельности в решении некоторых наиболее острых проблем страны. Буш предложил радикальную реорганизацию рухнувшей национальной банковской системы сбережений и кредитования и воспользовался народным возмущением после странной аварии нефтяного танкера «Вальдес» компании «Экксон», чтобы получить одобрение радикальной серии новых штрафных законов, которые впервые после Джимми Картера что-то реально сделали, выдвинув в приоритеты президента защиту окружающей среды. Обе инициативы впоследствии приведут к катастрофе, но основное общее впечатление в первые месяцы было таково, что, в отличие от стареющего Рейгана, с Джорджем Бушем — наконец-то! — Америка получила президента, который сам находится в гуще всех мировых событий.