Любовная капитуляция - Сильвия Соммерфильд

— Так вы не отвергаете мое предложение?

— Нет, сир… У меня нет выбора, не так ли? Я сделаю, как вы прикажете.

— Тогда вам разрешается покинуть замок и оставаться дома, пока вы не сделаете все необходимые приготовления. Но не затягивайте их, леди Энн. Нам бы очень не хотелось посылать к вам своих людей напоминать о данном вами обещании. Мы были бы крайне расстроены и рассержены.

— Один месяц, сир… Один месяц.

Энн затаила дыхание.

— Что ж… Месяц, так месяц, — кивнул король и вышел.

Несколько минут Энн стояла неподвижно. Затем она закрыла лицо ладонями и зарыдала.

Донован скомкал лист бумаги и швырнул его в камин.

— Тебе незачем беспокоиться о своем домоправителе, советую тебе поменьше о нем думать!

— Я только хотела сообщить ему, чтобы он… Чтобы он подготовился к нашему возвращению!..

— Твои заботы совершенно напрасны. По возвращении домой… Короче говоря, я уже решил, как поступить с этим англичанином!

— Решил поступить? — Кэтрин поднялась и шагнула к нему. — Что ты задумал?

Донован пожал плечами. Он сказал больше, чем намеревался. Сама память об Эндрю должна быть искоренена: его место в подвалах замка, где ему зададут нужные вопросы и получат нужные ответы.

— Еще раз повторяю, Кэтрин: Эндрю Крейтон отныне предмет не твоей заботы.

— А что же тогда предмет моей заботы?! — воскликнула она. — Ты используешь людей и списываешь их за ненадобностью, Донован Мак-Адам! Моя сестра для тебя ничто, пустое место. Ты хотел бы выдать ее за человека, которого она совершенно не знает, про любовь я уже не говорю — ты и меня тоже…

Кэтрин осеклась, но оба поняли, что она хотела сказать.

— …Выдал замуж за человека, которого ты не любишь! — закончил он. — Кэтрин, ты неисправима! Твоя сестра смирится, как это сделала ты.

Донован подошел к двери, положил ладонь на ручку, затем повернулся к ней:

— А твой бесценный Эндрю больше уже ни для кого не будет проблемой.

Он открыл дверь и вышел.

Кэтрин рухнула в кресло, обессиленная. Она ничем не смогла помочь Энн… Более того, она услышала в словах, мужа неприкрытую угрозу в адрес Эндрю.

Донован в ярости пересек внутренний двор замка и лишь на полпути сообразил, где он. Эндрю Крейтон, Эндрю Крейтон! Она писала письмо Эндрю Крейтону! Зачем? И откуда только взялась эта заноза в его сердце?

Если бы дело исчерпывалось его подозрениями о роде деятельности секретаря Мак-Леодов! Нет, им овладевала все большая уверенность, что между Кэтрин и Эндрю что-то существует. Донован решил доказать, что Эндрю шпион, и таким образом устранить его. О мотивах своих намерений он предпочитал не задумываться: это означало бы признаться самому себе, что Кэтрин неожиданно заняла в его жизни место большее, чем он отводил ей поначалу.

Три дня, три бессонных ночи, а Энн все еще не вернулась! Эндрю до света покинул постель; истома и мечты не давали ему уснуть. За завтраком он принял решение: под тем или иным предлогом попасть в замок. О поводе он подумает по дороге, но так или иначе ему надо убедиться, что с Энн все в порядке. Эндрю никогда не думал о том, что ему так будет не хватать кого-то. Он прошел в конюшню и уже седлал лошадь, когда к нему подбежала молоденькая служанка.

— Эндрю! Эндрю!

— Что стряслось?

Рука его машинально потянулась к мечу.

— Леди Энн вернулась домой!

Войдя в дом, Крейтон устремился к прихожей. В дверном проеме он замер: девушка стояла посреди комнаты, еще более красивая, чем ему думалось. Несколько мгновений Крейтон стоял, онемев; величайших усилий стоило ему взять себя в руки, и голосом, хриплым от волнения, он произнес:

— Энн… Так хорошо, что вы снова дома!

— Мне вас так недоставало, Эндрю. Я рада видеть, что вы живы и здоровы! Вы получили мое письмо?

— Да, сударыня.

— Вот и хорошо. Вы разделите со мной ужин? Заодно принесите счета; нам многое придется просмотреть и обсудить.

— Да, сударыня, — повторил он. Что-то изменилось в девушке, но что? — Энн…

— У меня все в порядке, Эндрю… Мне нужно к себе в комнату, переодеться.

Девушка повернулась, и Эндрю не спускал с нее глаз, пока она поднималась по лестнице. Случилось что-то очень плохое, и дурные предчувствия охватили его.

В комнате наверху Энн уселась у окна, задумавшись о Кэтрин. Вчера она поняла, что, несмотря на все, Кэтрин влюблена в Донована. Энн знала: рано или поздно их брак будет освящен любовью, — ведь между ними никто и ничто не стоит, разве что их собственная гордыня. А вот ее и Эндрю разделял весь мир, воля короля, и с этим бесполезно было бороться. Кроме того, Энн знала о неприязни Донована к их домоправителю: Крейтон шел по тонкой веревке над пропастью, и она боялась, что в любой момент эта веревка может порваться… Девушка приказала приготовить купание и посвятила ему утренние часы и часть дня. Потом она собрала полосы в пучок, скрепив его тремя большими заколками.

Эндрю тем временем беспокойно метался; он находился в подавленном расположении духа, и все в доме невольно ощутили это: он накричал на молоденького конюха за небольшую промашку, резко отчитал служанку, доведя ее до слез, слонялся по комнатам. К началу ужина он с трудом сдерживал себя. Стол был накрыт с такой предусмотрительностью, что Эндрю поразился, войдя в комнату; однако самой Энн пока не было. Наконец послышались ее шаги по лестнице, и девушка вошла. У Эндрю перехватило дух: она была такой прекрасной!

— Вы выглядите так элегантно, Эндрю, — рассмеялась она. — Я давно догадывалась, что вы — персона гораздо более значительная, чем пытаетесь казаться. Давайте же сегодня вечером будем сами собой.

— Сегодня, вечером… — повторил он. — Вы говорите так, словно этот вечер у нас последний!..

— Нам нужно очень о многом поговорить, стольким поделиться. Я так долго ждала. Мы должны отбросить прочь сомнения. Этот вечер — наш.

18

При этих словах Эндрю оторопел. Как бы он ни желал ее, Крейтону было совершенно ясно, что ей не суждено принадлежать ему: ведь если Энн в первую брачную ночь окажется не девушкой, муж вправе убить ее или с позором изгнать. И не было закона, который мог бы защитить ее, ибо со дня венчания она становилась его собственностью. В глазах девушки он читал, что Энн все это понимает, но готова к расплате за недолгое счастье. Но Эндрю не был готов ею пожертвовать.

Они уселись за стол и неспешно, с удовольствием, отужинали. Впервые за все время знакомства они могли говорить, не опасаясь посторонних. Эндрю отметил в девушке редкое остроумие и тонкость мысли, и он все больше чувствовал неотразимость ее обаяния, все сильнее ощущал бессилие своей воли перед ним. Энн смотрела на него, читая по его лицу все его мысли и сомнения. Эта хрупкая, нежная девушка оказалась человеком, не покоряющимся превратностям жизни, смело идущим навстречу своей судьбе, готовым заплатить любую цену за свой выбор.