Любовь до гроба, или Некромант на замену - Марина Михайловна Ли

То есть наоборот. Несерьёзен от слова совсем. Он весел, доволен собой, и искренне недоумевает, почему я не разделяю его радости.

— А что ты скажешь Мардж Уоррен, когда она захочет — а она обязательно захочет! — принять участие в организации нашей свадьбы? — мрачно предрекла я, но Марк отказался проникаться моим настроением.

— Скажу, что в день моего рождения моя бабушка сказала, что лично подыщет мне подходящую невесту, выберет храм, договорится со священником и даже закажет цветы для украшения свадебного зала.

— И ты ещё можешь шутить на эту тему?

— Какие уж тут шутки? Я серьёзен, как проснувшийся в середине января медведь. Мне едва исполнилось пять, когда меня обрадовали, что буквально на днях родилась моя невеста. В рамках конспирации имени её мне, правда, не назвали, однако заверили, что девица достойная, из знатного рода. И лишь поэтому последние годы я старательно игнорирую все семейные мероприятия, на которых может появиться моя бабуля.

— Не хочешь жениться?

— Хочу, — спокойно возразил Марк. — Но на той, кого сам выберу. Ну, так что скажешь насчёт свадьбы?

— А?

Небольшая розовая помидорина выпала из моих рук и с неприятным звуком разбилась о пол.

— Ви. — Такер осторожно, будто оно было из хрусталя сделано, выложил обмытое холодной водой мясо на тарелку и, пока я поднимала сбежавший от меня овощ, неспешно вытер руки о белоснежное холщовое полотенце. — Ты меня пугаешь. Тебе ведь говорили о том, что следующий после помолвки этап — это свадьба?

— Остряк… — буркнула я.

— Поэтому предлагаю определиться сразу, кто кого бросит у алтаря. Историю о моей бабушке ты уже слышала, поэтому предупреждаю сразу. Если мы договоримся, что это я буду тем, из-за кого расстанется наша прекрасная пара, никто из моих родственников не приедет к тебе выяснять отношения.

Грустно вздохнув, я призналась:

— Зато, боюсь, приедут мои. И даже в том случае, если мы вовсе не станем заикаться о помолвке.

Марк удивлённо заломил бровь.

О, да. Я знаю, что ты скажешь: что в наше прогрессивное время странно слышать такие вещи. И что в Бревиллии уже почти не осталось женских и мужских гимназий. И даже что он, Марк Такер, не первый мужчина, с которым я живу под одной крышей — в академии моими соседями были парни. Однако…

— У меня родители очень строгих правил. — Про деда я решила не говорить. Боюсь, у тебя будут неприятности?

Такер громко рассмеялся.

— У меня?

— Моя мама, — осторожно подбирая слова, проговорила я, — приходится роднёй императору. Не близкой, но…

— Я тебя умоляю! — отмахнулся мой беспечный сосед. — Да любой представитель нашего дворянства в той или иной степени в родстве с правящим семейством. Например, мой прадед и прадед Его Величества были троюродными братьями.

— Аж троюродными братьями! — Я вымученно улыбнулась. — Ого!

— Ага! — Марк щёлкнул меня по носу. — Ну, так как решим? Объявляем о намерениях, или игнорируем все сплетни?

— Объявляем, — со вдохом согласилась я. В конце концов, если я скажу деду, что едва не вышла замуж неизвестно за кого, но в последний момент передумала, то чем чёрт не шутит! — может, боясь рецидива с моей стороны, граф Гловерский не станет докапываться до имени несостоявшегося жениха…

— Это «да»? — расплылся в широкой улыбке Такер. — Дело сделано? Я могу поцеловать невесту?

— Кольца сначала купи, — фыркнула я, а он ответил низким, внезапно погрубевшим голосом:

— Обязательно куплю, — и вдруг оказался стоящим вплотную ко мне. Так близко, что я, если бы захотела, смогла пересчитать все веснушки на его переносице.

— Марк? — испуганно выдохнула я, а он поймал мой выдох, прихватив заодно нижнюю губу и проведя по ней языком.

Бум-м!.. Протяжно и глухо ударила мне в уши кровь, а сердце заколотилось о рёбра, как птица о прутья клетки. Я взмахнула ресницами и утонула. В глазах у Такера бушевал шторм, ревел ураган, и сходило с ума пламя, ослепительное настолько, что я, сладко всхлипнув, качнулась всем телом в сторону этого сумасшествия и позволила Марку себя целовать.

Грешно.

Горячо.

Безумно.

А когда какое-то время спустя он всё же отступил и отпустил меня на свободу, мне этой свободы совершенно не хотелось. Мало того, я даже не сразу нашлась со словами.

— Что это было? — хриплым шёпотом спросила я. И это был именно вопрос, а не возмущение или гнев.

— Восстановление справедливости, — сипло ответил Марк, продолжая смотреть всё тем же диким взглядом. — Про нас в городе чёрт знает что говорят, а я тебя даже не целовал. Нечестно.

И ласково заправил мне за ухо выбившуюся из пучка прядь.

А после этого, как ни в чём не бывало, вынул из моих ослабевших рук нож и недорезанный огурец.

И тут я почувствовала, как стремительно и жарко меня заливает краской. От кончиков пальцев на ногах до корней волос. И мне даже в зеркало не нужно было смотреть, чтобы узнать, какого цвета стала моя кожа.

— Мне надо… срочно… — пролепетала я, позорно пятясь и не сводя с Такера смущённого взгляда. А он улыбался уголком губ и смотрел.

И думал.

И я по бесстыжим его глазам видела, как далеки его мысли от приличных.

— Ужин в семь, как и договаривались, — проговорил он, когда я, чудом не сломав себе шею, сумела добраться до лестницы. — Пожалуйста, не опаздывай, дорогая невеста.

В этот момент я наконец отвернулась и сбежала.

Наверное, мне надо было что-то сказать. Или сделать. Точно надо было, но опыта в делах такого рода у меня не было никакого. Да и откуда ему взяться, опыту? В академии мне было не до любовных интрижек — алхимический факультет не то место, где человек может позволить себе расслабиться. А вне академии… Даже и говорить нечего. Братья приезжали в особняк с друзьями, были среди них и весьма симпатичные молодые мужчины, в троих я даже — в разные периоды жизни — была даже вроде как влюблена. Однако дальше девических мечтаний дело не заходило. Кто бы ему позволил, этому делу, зайти