Озорная леди - Синди Холбрук

Ричард рассмеялся и спросил:

— Кого ты имеешь в виду? Чентел или нашего шпиона?

— Обоих, мой друг, обоих, — ответил Эдвард серьезно.

Чентел смотрелась в зеркало на туалетном столике, заменившее старое, пострадавшее от шампанского, и видела в нем рыжеволосую женщину в золотом платье. Точно такая же женщина с пламенными волосами и в том же платье смотрела на нее с портрета. Странное, волнующее чувство испытывала Чентел в этот момент.

— Мы с вами, леди Дженевьева, жутко похожи, — тихо сказала она, — то есть как две капли воды, — поправилась она, испугавшись, что леди Дженевьева может обидеться.

В последнее время она обращалась к леди Дженевьеве, как к своей задушевной подруге, поверяя ей свои мысли и чувства. С тех пор, как Чентел овладела ее платьем и другими личными вещами, прабабка стала ей казаться все более близкой и понятной.

Чентел медленно повернулась, чтобы не повредить широкий кринолин.

— Современная мода намного удобнее, — сообщила она леди Дженевьеве.

Раскрыв веер прапрабабки, Чентел поднесла его к лицу, приняла ту же самую позу, что у женщины на портрете. Горделиво вздернув голову, она почувствовала себя гранд-дамой.

— Но вы были определенно более величественны, леди Дженевьева, — сделала она комплимент женщине на портрете и добавила: — И более кокетливой… И, конечно, более богатой.

Она принялась рассматривать изящный веер, расписанный в нежные розовые тона, на котором была изображена романтическая сцена в бельведере[3]. Этот веер могла позволить себе очень состоятельная дама. Он был не просто женским аксессуаром, предназначенным для флирта, но прежде всего настоящим произведением искусства.

Чентел бережно положила его на туалетный столик и прошлась по комнате в туфлях леди Дженевьевы — они оказались ей как раз по ноге, чему она даже не удивилась.

— Если Ричард не приедет на бал, я его убью, — произнесла она.

Маскарад был назначен на завтра. Ричард прислал ей записку, в которой уверял, что обязательно будет на балу. Но это было две недели назад. Почему же он до сих пор не приехал?

Вздохнув, Чентел начала осторожно снимать с себя платье. Все было готово для завтрашнего бала. Сто приглашений были разосланы. В числе гостей ожидались и родители Алисии. Она положила платье на кресло и вылезла из кринолина и нижних юбок. Чентел еще не знала, что предпримет завтра, чтобы помочь Алисии и Тедди, но в душе надеялась на удачный разговор с лордом и леди Монтегю.

Надев простую хлопчатобумажную ночную рубашку, Чентел забралась в постель. Вздохнув, она задула свечу, но заснуть не смогла, возбужденная ожиданием завтрашнего дня. Она подумала об усилиях, которые приложила для организации бала, об истраченных деньгах. Но ради чего она все это затеяла? Ответ был очевиден: она ждала Ричарда.

— Пусть только посмеет не приехать! — пробормотала Чентел, закрывая глаза.

Сначала она считала овец, потом — деньги, танцоров в масках, которые неистово кружились вокруг нее, выкрикивая ее имя. Она же искала в толпе Ричарда, зажимая уши руками, чтобы не слышать шума. И наконец она увидела его. Он был очень далеко, в другом конце бального зала, и между ними все время мелькали танцующие пары, так что она то и дело теряла его из вида. Она попыталась пробраться к нему, но ей мешала толпа, а тяжелый кринолин платья леди Дженевьевы все время за что-то цеплялся. Она громко выкрикнула его имя, но он не услышал его в шуме, наполнявшем зал. Кто-то, в свою очередь, позвал ее:

— Чентел, Чентел, Чентел…

Вдруг бальный зал и танцоры исчезли. Она слышала, что кто-то повторял ее имя:

— Чентел, Чентел…

Внезапно она снова очутилась в своей постели; она медленно приподнялась. «Чентел, Чентел», — звучало в ее голове. Портрет леди Дженевьевы вдруг засветился, как будто в глубине, за поверхностью полотна, зажгли тысячу свечей. У Чентел перехватило дыхание — леди Дженевьева на картине вдруг ожила, пошевелилась. Неожиданно она с громким щелчком захлопнула веер, потом подобрала юбки и сошла с картины, ступив на кресло, как на подножку кареты. Фон на холсте остался тем же самым, только изображение леди Дженевьевы пропало. Величественная дама медленно подошла к кровати, не сводя с Чентел глаз; в них девушка прочитала предостережение. «Чентел, Чентел, Чентел…» — отзывались эхом в ее голове слова прапрабабки.

— Нет! — закричала Чентел и проснулась. Так это все ей только приснилось! Она уставилась в темноту, вся мокрая от пота. Повернувшись, она посмотрела на портрет леди Дженевьевы — это было всего лишь темное пятно во мраке. Сознавая, что ведет себя по-детски, она отбросила покрывало и подбежала к картине. Сновидение было столь реальным, что она до сих пор дрожала. Чентел повернула портрет так, чтобы леди Дженевьева смотрела не на нее, а на дверь, и удовлетворенно вздохнула.

После этого она поспешила обратно в постель и натянула покрывало до самого подбородка. Свернувшись клубочком, она приказала себе заснуть. Ведь это был всего лишь сон. Она должна была выспаться, чтобы завтра выглядеть свежей, отдохнувшей. Чентел вздохнула: скорее всего это будет одна из тех ночей, которые тянутся бесконечно. Она смотрела в темноту до тех пор, пока милосердный Морфей наконец не сжалился над ней и не принял в свои объятия.

10.

Чентел внимательно рассматривала себя в зеркале, сидя за туалетным столиком. Сейчас она не видела в зеркале портрет леди Дженевьевы, ибо он был повернут к ней оборотной стороной. Чентел не смогла ни простить ей своего жуткого сна, ни забыть о нем.

Первый бал, который она устраивала как хозяйка, должен был вот-вот начаться. «Хватит ли шампанского? Довольно ли еды? Понравятся ли гостям музыканты, которых я пригласила? Прибудут ли родители Алисии? И, самое главное, будет ли Ричард? Кстати, где его черти носят? Неужели он унизит меня перед всеми этими людьми своим блистательным отсутствием?» — думала про себя Чентел, волнуясь все сильнее.

Она покачала головой и приказала своему отражению в зеркале: «Хватит заниматься глупостями, и быстрее одевайся».

На ней были надеты только нижние юбки и легкий полупрозрачный пеньюар, один из тех, что купил ей Ричард. Правда, она поклялась не носить ничего из его подарков, но в такой вечер, как сегодня, леди должна быть во всеоружии. Тончайшее одеяние, которое открывало больше, чем закрывало, придавало ей уверенность в том, что она сможет соблазнить того, кто ей нужен.

Чентел как раз собиралась пудриться, когда услышала за своей спиной легкое шевеление.

— О господи! — воскликнула она, уронив пуховку. Она задрожала, вспомнив ночной кошмар. Неужели леди Дженевьева действительно на этот раз сошла со своего портрета?