Озорная леди - Синди Холбрук

— Почему ты вдруг стал со мной таким милым? — спросила она слабым голосом, проглотив эту горькую мысль.

Ричард молчал, продолжая вытирать ее волосы полотенцем.

— Может быть, я просто хочу извиниться перед тобой, — сказал он некоторое время спустя.

— Что? — Чентел не поверила своим ушам. Он улыбнулся, отложив в сторону полотенце, поднялся и задумчиво на нее посмотрел.

— Неужели тебя так удивляет то, что я хочу извиниться?

Чентел была обескуражена. Ричард подошел к ней поближе и, запустив обе руки в ее густые волосы, стал поглаживать ее голову. От удовольствия она прикрыла глаза и чуть не замурлыкала.

— Я не должен был так грубо обращаться с тобой, — виновато произнес он.

— Да, — прошептала Чентел, отвечая скорее на его действия, чем на слова.

— Я… я так злился только потому, что боялся за тебя.

Чентел вдруг снова почувствовала знакомый холод, пронзивший ее, когда за ее спиной внезапно опустилась стена; ощущение блаженства бесследно улетучилось. Она широко открыла глаза и тихо сказала:

— Да, я понимаю. Я тоже боялась. Не знаю почему, но я уверена, что кто-то намеренно закрыл потайную дверь.

В этот момент раздался сильный раскат грома, и комнату на мгновение осветила молния.

Они не сводили друг с друга глаз. Ричард пробормотал какое-то проклятие. Его руки стали ласкать голову Чентел, ее лицо, шею, плечи… Не отдавая себе отчета в том, что они делают, Чентел поднялась, и они прильнули друг к другу. При следующем ударе грома их губы слились в долгом поцелуе. Отчего-то Чентел просто необходимо было в этот момент почувствовать его, его жизненную энергию; ей нужно было ощущать его руки на своем теле. Они готовы были на всякие безумства, лишь бы забыть о своих страхах. Вместе они упали на постель, и их тела переплелись.

— Я боялся, что потерял тебя, — прошептал Ричард, прильнув губами к ямочке у основания ее шеи и целуя нежную кожу. Тело Чентел горело в тех местах, где только что побывали его руки и губы.

Голова у нее была как в тумане, она все крепче прижимала его к себе, целовала его голову, никак не могла надышаться его запахом.

И вдруг она почувствовала, что Ричард отстранился от нее. Она все так же была в его объятиях, но седьмое чувство подсказало ей, что он был уже не с ней.

— Нет, не смей… — Ее ногти впились ему в плечи, но это не помогло: он отстранился и поднялся на ноги. Чентел была совершенно обескуражена. Что с ним такое? Он что, сделан из камня? Как он может оставить ее, когда всего лишь минуту назад…

— Я должен еще раз перед тобой извиниться. — Он угрюмо посмотрел на Чентел.

— Извиниться? — Девушка ничего не понимала. Ей совсем не нужны были его извинения. Ей нужен был только он — в ее объятиях и в ее постели. Волны желания все еще будоражили ее, и она вся горела в незнакомом ей дотоле огне. — За что?

— За то, что я воспользовался ситуацией, — холодно ответил Ричард.

— Какой ситуацией? — Чентел была просто в отчаянии. Неужели он не проведет эту ночь с ней, не утешит ее и не прогонит своими ласками ее страхи? — Что ты имеешь в виду?

— Опасность часто действует на человека возбуждающе, — пояснил он сухим тоном, как доктор, ведущий беседу с пациентом; Чентел запылала от стыда — ей показалось, что он прочел ее мысли. — После сильного потрясения может появиться желание… э-э…

— Заниматься любовью? — Чентел не в состоянии была посмотреть ему в глаза.

— Да, — услышала она ответ. — А теперь тебе надо отдохнуть… — Сказав это, он почти бесшумно вышел, тихо притворив за собой дверь.

Чентел даже не посмотрела ему вслед. Что она могла ему сказать? Да, она хотела, чтобы он любил ее всю ночь, и в его объятиях она забыла бы о своих страхах. Да, ей нужно было ощущение того, что она в полной безопасности.

В бессилии что-либо изменить она впилась ногтями в одеяло. Вдруг она отчетливо осознала, что любит Ричарда. Этой ночью он должен был стать ее настоящим мужем! Сколько бы времени им ни оставалось до конца брака, Ричард должен принадлежать ей!

Чентел в отчаянии зажмурилась. Он должен принадлежать ей, потому что она-то полностью, душой и телом, принадлежит ему! Осознание этого факта оказалось для нее очень болезненным. Случайно она взглянула на портрет своей прапрабабки.

— Леди Дженевьева, что же мне делать? Я его люблю! — Она легла ничком на постель, чересчур просторную для нее одной, и уставилась в потолок. — Подскажи, как мне поступить? Я хочу, чтобы он был мне настоящим мужем!

Ричард с трудом добрался до своей комнаты. Неудовлетворенное желание в буквальном смысле причиняло ему боль. Ему нужна была Чентел Эмберли. Но, овладей ею сегодня ночью, он больше не сможет от нее отказаться. Он поступил опрометчиво, сказав ей, что не хочет ее потерять… Он надеялся лишь на то, что до нее, опьяненной страстью, не дошел смысл его слов.

Да, она готова была отдаться ему этой ночью, она сама желала близости, но что будет завтра, через несколько месяцев? Она покинет его, ведь их брак — фикция.

Его нервы были напряжены до предела, да и тело тоже. «Надо же быть таким глупцом, — думал он про себя. — Я потерял столько времени, стараясь держаться от Чентел подальше и не поддаться ее чарам, читал ей нотации, обвинял во всех смертных грехах, хотя в действительности она единственная женщина, которую я хочу видеть своей женой!»

Ему был отпущен совсем недолгий срок, чтобы исправить положение и убедить ее остаться с ним навсегда. Он уселся на кровать, его мозг лихорадочно работал, решая, что ему делать.

Первым его побуждением было вернуться и заняться с Чентел любовью, страстно, неистово. Он схватился за голову. Нет, это самый негодный способ для того, чтобы убедить леди стать его женой, ведь он хотел обладать не только ее телом, но и душой, ему нужно было, чтобы она пришла к нему по собственной воле!

Казалось, он совершенно потерял контроль над собой, потому что ноги сами понесли его к двери. Он как наяву видел глаза Чентел, затуманенные страстью… Он должен идти к ней! Невероятным усилием воли он заставил себя остановиться. Нет! Ему нужно завоевать Чентел, чтобы она была рядом с ним всегда, а для этого в первую очередь надо очистить ее имя от подозрений и избавить ее от врагов, которые покушались на ее жизнь. Он снова закрыл свою дверь. Когда он с этим справится, то спокойно сможет за ней ухаживать, заниматься с ней любовью… Черт побери, опять он об этом!

Он не мог более оставаться в доме, где находилась Чентел, в комнате, расположенной всего в нескольких шагах от его собственной. С величайшей решимостью он подошел к шкафу, вытащил оттуда чемодан и набросал в него первые попавшиеся под руку вещи: галстуки, рубашки, туалетные принадлежности — и закрыл чемодан. Он должен бежать от соблазна войти в ее комнату срочно.