Их чужие дети (СИ) - Таша Таирова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нормально, судя по всему, успели. Спасибо тёплой крови!
– А где столько взяли?
– Мы к военным обратились, Вера Андреевна. Они у нас кого угодно спасут. Кстати, ни один не отказался, их с нарядов снимали, свои редкие часы отдыха похерили, из кинотеатров бежали, даже из бассейна – так и приехали с мокрыми волосами и штанами.
– Это хорошо, – устало произнесла Симонова. – Спасибо. Потом командованию надо будет сообщить, пусть хоть увольнение разрешат внеочередное. Ну что?
– Капаем. – Римский пожал руку своему напарнику. – Спасибо, Игорь, что вовремя спохватился! Теперь всё от тебя зависит.
Роддом замер в ожидании. Казалось, что даже новорожденные в детском отделении умолкли, прислушиваясь к звенящей тишине. Но вскоре реаниматологи разрешили увезти пациентку в отделение, где мерно шумели дыхательные аппараты, капали прозрачные капли растворов, раздавался писк мониторов и тихо сновали дежурные медсёстры, меняя флаконы и вводя лекарства в вены. Ещё одна жизнь... И уставшие врачи, сёстры и шмыгающая носом молоденькая санитарочка, отмывавшая операционную и тихо вздыхающая от пережитого потрясения. И ожидание... А как же? Это же просто работа, тяжёлая, неблагодарная, но несущая Жизнь... Пусть даже через страдания, усталость и злость. Работа...
Глава 32
Галина Ивановна глянула в окно, оценила яркое апрельское солнце, свысока посмотрела на сидящего в углу предоперационной Казанцева и хмыкнула:
– После услышанного полностью восстановились мыслительные функции, на лбу появились нормальные морщины, проступили извилины...
– Бережная, я когда-нибудь точно тебя покусаю, – с широкой улыбкой, но с закрытыми глазами прошептал Константин. Затем приоткрыл один глаз и спросил: – Как они там?
Галина Ивановна поправила халат и посмотрела на своё отражение в стеклянной двери:
– Ну, начнём с того, что я уже не Бережная, а Горская, кстати, благодаря твоему дядюшке. Во-вторых, у тебя, Фёдрыч, нет противоядия в таком количестве, чтобы меня кусать, понял? А в-третьих... – она замолчала и опять оглядела себя в матовом стекле.
– Если ты сейчас ещё хоть слово не по теме скажешь, я тебя отправлю в спортивный магазин, где ты сможешь купить всё для подводного плавания: гирю, верёвку и тазик с цементом.
– Девочка у тебя, девочка! И хорошенькая, страсть какая! А Иринка отходит от наркоза, уже на Римского наехала, наш человек.
Казанцев нахмурился и повернул голову к Бережной:
– Что случилось? Иришка просто так никогда Пашке ничего не говорила.
– Правда, не спорю. Она у тебя вообще девочка крайне деликатная. Но Павел Николаевич сам напросился, начал её будить и постукивал пальцем ей по лбу, вот наша Ирунька ему сквозь наркотический туман и выдала: «Ты чё, дятел?» Даже Верочка рассмеялась!
Константин качнул головой и усмехнулся – Иришка иногда выдавала и похлеще. Господи, какое счастье! Дочка... Теперь у них с Иринкой полный комплект – и сын, и дочь. А главное прямо под его тридцатитрёхлетие! Он с силой провёл ладонями по лицу и посмотрел сквозь пальцы на Бережную. Горской она стала всего год назад, выйдя замуж за дядиного помощника, а следом за ней сменила фамилию и её дочь Катюша, став женой одного из юристов ведомства. И скоро Бережная-Горская может вновь стать бабушкой.
– Слушай, Галина Ивановна, ты никак похудела?
– Ой, подумаешь, – с плохо скрываемой радостью заявила акушерка, – сбросила десять килограмм. – Она ещё раз покрутилась перед дверью, используя её в качестве зеркала, но потом тихо продолжила: – Знаешь, при моём-то весе эти десять кило как будто гайка от танка отвалилась – никто и не заметит.
– Не скажи, я же заметил.
В этот момент из операционного зала вышла врач-неонатолог, держа в руках крошечную девочку.
– Костя, иди сюда, полюбуйся на свою девочку.
Казанцев медленно поднялся, сделал шаг и остановился, глядя на улыбающуюся женщину:
– Ир, страшно что-то мне.
– Иди сюда! – со смехом произнесла Ирина Павловна и аккуратно положила в протянутые мужские руки укутанную в цветные пелёнки новорожденную девочку.
– Вся в мать! Красавица! – тут же влезла в разговор Бережная, на что получила сердитый взгляд и тихое шипение. – Не шипи на меня! Ты посмотри на неё. Ты тут рядом не стоял со своим гнусявым характером, так просто, по ошибке получил такое сокровище! Попал, так сказать, вовремя.
– Не попал, а сделал ювелирную работу, – ответил Костя, во все глаза глядя на дочь. – Привет, Леночка, привет, моя хорошая. Папина принцесса, красавица, – бормотал он, не замечая, как повлажнели глаза и начали дёргаться щёки.
Ирина Павловна с улыбкой смотрела на коллегу и вспоминала своего мужа, который так же что-то шептал их новорожденной дочери, а уже прошло десять лет...
– Всё, Костя, отдавай малышку и можешь зайти, Иринка уже приходит в себя. Ей сейчас ты как воздух нужен.
Казанцев кивнул и выдохнул, прикрыв глаза, затем толкнул дверь в операционную и замер – Ирина лежала на операционном столе, плавно двигая головой, ища свою дочку, Верочка что-то шептала ей на ухо, а Римский посмотрел на вошедшего друга и молча показал ему большой палец.
– Поздравляем, Фёдрыч! – громко заявила операционная сестра и поприветствовала любимого доктора зажатыми в ладонях инструментами. Вера Андреевна подняла голову и улыбнулась – она вела эту беременность Ирины Казанцевой с самого начала, и вот сегодня на свет с её помощью появилась маленькая принцесса. Ира чуть повернула голову в сторону мужа и улыбнулась. Павел отвёл с её лба выбившуюся из шапочки прядь и тоже улыбнулся. Но Костя не видел никого вокруг, кроме своей Иринки, которая сегодня сделала его самым счастливым мужчиной – отцом! Отцов двух прекрасных детей.
– Ты видел её? – тихо прошептала Ирина, борясь со сном и усталостью. Пусть она не рожала свою маленькую принцессу естественным образом, пусть ей помогли, но пережитое потрясение, долгая и не совсем спокойная беременность, память об утрате и боли давали о себе знать: она хотела только одного – отдохнуть, но просто не могла провалится в спасительную темноту, не увидев мужа.
– Видел, она у нас с тобой редкая красавица. Спасибо, любимая.
И это были последние слова, с которыми счастливая и уставшая женщина спокойно уснула, ощущая как родные нежные руки обхватили её лицо, а губ коснулось дыхание мужа. Спать, впереди много всего, они ещё наговорятся.
***
Костя вышел из палаты и тут же увидел взволнованную Татку.
– Ну что, Костя?
