Неизвестный Кожедуб - Иван Кожедуб

Кричу по радио:

— Орлы, соберитесь! Нахожусь в районе сбора!

Не узнаю своего голоса — в горле так пересохло, что я уже не кричу, а хриплю. Волнуюсь за ребят. Горючего у меня в обрез, и я «впритирку» иду на посадку. Домой вернулись и все мои товарищи.

Этот бой был проверкой моей выносливости, физической закалки. Без них меня, вероятно, не спасли бы ни опыт, ни даже замечательные качества моей машины. И опять мне вспомнился первый боевой вылет, когда у меня болели все мускулы и особенно шея — так я вертел головой и столько делал лишних движений. Сейчас у меня ничего не болело. Чувствовалась лишь усталость. Вот что значит тренировка!

Когда самолет приземлился, я еще не знал, удалось ли мне выполнить приказ — сбить ведущего. Это меня сильно беспокоило.

Я быстро пошел на КП и еще издали увидел большой плакат: на нем крупными красными буквами была написана фамилия Евстигнеева, а пониже — моя. Прошел мимо, спеша доложить командиру о выполнении задания.

Кирилл Евстигнеев заканчивал свой доклад о результатах боя, проведенного под его руководством группой в восемь самолетов. Они вели бой с тридцатью восемью «Юнкерсами-87», предпринявшими налет на боевые порядки наших войск. Группа Евстигнеева рассеяла бомбардировщиков противника. Немцы вынуждены были сбросить бомбы на свои же войска.

В этом мастерски проведенном воздушном бою наши летчики сбили четыре немецких самолета. Лично Кирилл сбил два.

Внимательно слушаю доклад Евстигнеева. Он, как всегда, сдержанно и скромно рассказывает о своей замечательной победе.

Кирилл закончил доклад и устало улыбнулся. Командир поздравил его. Я на ходу пожал руку старому другу и начал докладывать Ольховскому о выполнении боевого задания. Когда я сказал ему о том, что не уверен, сбит ли ведущий, Ольховский заметил:

— Успокойтесь, ведущий сбит. Он упал невдалеке от наблюдательного пункта и разбился.

У меня даже усталость прошла…

Евстигнеев ждал меня. Мы вышли вместе, делясь впечатлениями о сегодняшних боях. Остановились у плаката. Пока мы были на командном пункте, еще несколько летчиков нашей части одержали очередные победы, и на плакате появились их фамилии.

Вечером партийная организация устроила митинг, посвященный боям, успешно проведенным однополчанами в этот день.

И так бывало часто. Приземлишься, идешь докладывать на КП о результатах боя и вдруг видишь плакат об успешном выполнении группой задания. О сбитых немецких самолетах, о результатах боя ведущий обычно кратко сообщал по радио на командный пункт, еще находясь в воздухе. Быстро, оперативно отмечали политработники победы летчиков в воздушных боях: за несколько минут они успевали оформить и повесить у входа на командный пункт, в столовой, в общежитии, землянках яркие плакаты, сообщавшие об очередной победе летчиков.

За семь дней горячих боев на самолете имени Героя Советского Союза Конева мне удалось сбить восемь вражеских самолетов. Тогда я написал рапорт колхознику Коневу:

«Дорогой Василий Викторович! Спешу сообщить, что на вашем самолете я сбил восемь самолетов врага, из них пять хваленых «Фокке-Вульфов-190». Теперь на моем счету сорок пять лично сбитых немецких самолетов.Позвольте закончить это письмо уверением, что мой боевой счет будет все время расти.С горячим приветом капитан Кожедуб».

Немцы придавали большое значение нашему участку фронта. Он прикрывал пути к центральной Румынии и на Балканы. Поэтому-то фашисты и стягивали сюда крупные силы.

Но, несмотря на все ухищрения немцев: они массировали свою авиацию на главных направлениях, активизировали действия истребителей-«охотников», — им все же не удалось добиться господства в воздухе. Их тактика разбилась о возросшее мастерство летчиков сталинской авиации. Им противостояла наши более совершенные тактика и стратегия, умение искусно осуществлять строгое взаимодействие воздушных сил.

Наступило временное затишье. Шла подготовка наших войск к наступлению. Больших воздушных боев уже не было, и мы летали главным образом в разведку.

Войска сосредотачивались на направлениях предстоящих решительных боев.

В период затишья мы изучали карту района предстоящих боевых действий. Изучали способы самолетовождения в горах, метеорологические особенности района. Мы готовили себя к боям и одновременно вводили в строй молодых, недавно прибывших к нам летчиков. И Евстигнеев, и Амелин, и я много занимались с ними на земле и в воздухе. Для молодежи это была такая же школа, какую год назад, перед боями на Курской дуге, проходили мы сами.

Как-то вечером, в конце июня, меня вызвали к командиру. Я заметил, что Ольховский чем-то взволнован.

— Товарищ капитан, сейчас пришел приказ о вашем немедленном вылете в Москву. В чем дело — не знаю. Мне кажется, что вы получите новое назначение… Завтра утром полетите в Бельцы. Вас проводит Брызгалов на «По-2»… Не могу вам передать, как я огорчен! Не хочется отпускать вас. Но надеюсь, вы скоро вернетесь.

Никогда я не думал о том, что меня могут отозвать из родного полка. И сейчас, еще не зная, зачем меня вызывают в Москву, беспокоился только об одном: чтобы меня там долго не задержали и скорее отпустили в полк

…Однополчане устраивают мне проводы. Смотрю на лица боевых товарищей, и меня охватывает тоскливое чувство, которое всегда испытываешь перед разлукой с близкими.

Утром все собрались около КП. Меня обступили старые друзья — Евстигнеев, Амелин, Семенов, Мухин, Брызгалов. У Васи Мухина лицо растерянное. Он держит меня за руку:

— Как же так… неужели надолго от нас улетишь? Беляев говорит мне тихо:

— Скажите несколько прощальных слов, ребята ждут.

Собравшись с мыслями, я говорю о том, как тяжело мне покидать родную часть. За один год и четыре месяца я прошел с ней трудный путь от первого боевого вылета до сорок пятого сбитого вражеского самолета.

Со многими товарищами я учился бить врага. Мы вместе вели воздушные бои над Украиной, освобождая ее от фашистов. Мы вместе преследуем врага за пределами нашей любимой Родины, внося свою долю в выполнение гениального стратегического плана Верховного Главнокомандующего.

Мы жили дружной семьей. Гордились победами друг друга. Росли вместе.

В полку, на фронте, я, как и многие мои однополчане, стал большевиком, членом партии Ленина — Сталина, которая воспитала из нас бесстрашных советских патриотов, помогла нам, рядовым летчикам, вырасти до командиров эскадрилий.