Григорий Распутин. Авантюрист или святой старец - Александр Боханов

Правительственная мера преследовала две цели: во-первых, воспрепятствовать падению цен на зерно на внутреннем рынке после прекращения экспорта в 1914 году. Эта мера блестяще удалась. Но существовала и другая задача: оградить широкие слои простых потребителей от вакханалии спекулятивных рыночных манипуляций. Защита интересов простых людей — такая цель делала Царя и Царицу убежденными сторонниками государственного регулирования. Результаты же оказались неудачными.

Уже в середине 1915 года принятые меры показали свою неэффективность. Перебои в поставках не прекращались, очереди у казенных хлебных лавок увеличивались, росло и недовольство. В 1916 году цены были существенно повышены, но оставались фиксированными. Принципиально эта мера ничего не решала, так как стоимость всех прочих товаров и услуг росла значительно быстрее, что делало производство и продажу зерна и муки коммерчески нецелесообразными.

Положение осложнялось расстройством транспорта, как и причинами общего порядка. Весной 1915 года Русская армия начала отступление из западных районов, продолжавшееся до сентября. Россия потеряла 15 губерний с неубранным урожаем. Этот же год дал огромное число беженцев, спасавшихся от германской оккупации и оседавших в центральных районах страны.

Кроме того, неблагоприятные погодные условия привели к серьезному недороду в 1916 году, когда урожай оказался ниже обычного примерно на 40 %.

Ситуация серьезно обострялась, что видел и Монарх, возлагавший надежды на Протопопова. Последний намеревался сосредоточить все продовольственное дело в МВД и поставить его распределение под жесткий контроль. Намерение Протопопова идти «твердым и решительным курсом» нашло живой отклик в сердце Царицы.

Александра Федоровна имела продолжительную встречу с новым Министром внутренних дел и осталась очень довольной. Встреча выявила полное взаимопонимание между собеседниками. Она подробно рассказала об этом в письме Мужу, и тот писал ей в ответ 23 сентября 1916 года: «Нежно благодарю Тебя за Твое дорогое длинное письмо, в котором Ты так хорошо излагаешь Свой разговор с Прот. Дай Бог, чтобы он оказался тем человеком, в котором Мы сейчас нуждаемся!.. Да, действительно, Тебе надо бы быть моими глазами и ушами там, в столице, пока Мне приходится сидеть здесь. На Твоей обязанности лежит поддерживать согласие и единение среди Министров — этим Ты приносишь огромную пользу Мне и Нашей стране!»

Назначение Протопопова на важнейший правительственный пост внесло замешательство в ряды думской оппозиции. Недовольное большинство, сомкнув ряды, успешно «добивало» кабинет Б.В. Штюрмера, и было ясно, что его падение не за горами. Так возникала реальная возможность создания долгожданного «кабинета общественного доверия».

И вдруг такой предательский удар! Один из их рядов, человек, которого и в состав будущего так называемого прогрессивного правительства не хотели приглашать, покинул «своих» и занял пост без согласования с ними. Отступника необходимо было морально и политически уничтожить! Если раньше главным объектом клеветнических измышлений являлся глава правительства Штюрмер, то теперь им стал новый Министр внутренних дел.

Глава МВД оказался малодеятельным и безынициативным Министром. Но подобных «недостатков» Протопопова его врагам казалось недостаточно для полного политического уничтожения бывшего коллеги. Требовались более «весомые» аргументы и они сразу же нашлись. Ведь представители «прогрессивной общественности» давно поднаторели в фабрикации сокрушительных сплетен. Для них не имела значения истина. Главное, найти что-нибудь погорячее, что-нибудь такое, что било бы не в бровь, а в глаз.

Против Протопопова думские кликуши выдвинули ряд громких обвинений, но особенно оскорбительными являлись два. Первое — попытка вести сепаратные переговоры с Германией («измена») — довольно быстро отпало в силу своей абсурдности. Второе же интенсивно муссировалось. Уже к ноябрю по всей России циркулировали сведения о том, что у Министра внутренних дел «разжижение мозга» на почве сифилиса, и что он «абсолютно психически ненормален». Нетрудно заключить, что инсинуаторы богатством воображения не блистали.

Слухи о слабоумии Протопопова усиленно распространялись. Дошли они и до Царя. На вопрос об этом протопресвитера Г.И. Щавельского Николай II заметил: «Я об этом слышал. С какого же времени Протопопов стал сумасшедшим? С того, как Я назначил его Министром? Ведь в Государственную Думу выбирал его не Я, а губерния».

Императрица совершенно обоснованно узрела в нападках на Протопопова проявление натиска на власть: он дорог Нам, а следовательно, они его ненавидят. «Не думай, что на этом одном кончится, они по одному удалят всех тех, кто Тебе предан, а затем и Нас Самих». Подобное умозаключение Александры Федоровны являлось абсолютно верным.

Царица стремилась не допустить отставки Министра внутренних дел, на чем, стараясь нажить политический капитал в обществе, настаивал премьер А.Ф. Трепов, получивший в начале ноября 1916 года пост премьера. Александра Федоровна с грустью приняла выбор главы кабинета: Она его не любила, не считала «своим», так как хорошо была осведомлена о его антираспутинских настроениях.

В вопросе же о Протопопове Она использовала всю Свою энергию, чтобы отвратить Самодержца от неправильного шага и оставить при должности «этого милого, умного и преданного человека». В таком развитии был заинтересован и Распутин, лично знавший Протопопова.

Когда судьба Протопопова висела на волоске после назначения Трепова, Друг Царской Семьи приложил немало усилий для его спасения. В пользу Протопопова работала Вырубова, Императрица, да и сам он постоянно посылал телеграммы. Так, в особо критический момент, 20 ноября, когда Александра Федоровна была в Ставке, Распутин отправил телеграфное послание из 238 слов, заклиная сохранить портфель Министра Протопопову, которого шифровал именем «Калинина».

«Мой Калинин лица верного нет надеюсь что вы хоть маленько его поддержите. Вы знайте: репа хороша, когда зубы есть; ужасно мне больно, что я без зубов… Моя порука этот самый Калинин, а Вам разум пусть поймет».

Николай II, искренне любя Жену, питая благодарное уважение к «дорогому Григорию», все-таки был далек от того, чтобы безоглядно доверяться в государственных делах его советам. Так, рассказав Императрице о своих планах относительно Думы и перестановках в кабинете, он заметил: «Только прошу, не вмешивай Нашего Друга. Ответственность несу Я и поэтому я желаю быть свободным в своем выборе».

Это право всегда оставалось за Императором, и он назначил Трепова, вопреки настроению и Александры Федоровны, и Распутина. В деле же Протопопова полностью согласился с Царицей, что его отставка явилась бы капитуляций перед безответственными думскими крикунами.