Дети Вечности - Фаина Мещерякова

— Может быть, мы как-нибудь обойдемся впятером? — спросил Линган, тоже очень быстро, чтобы мальчик не слышал.

— Нет, никак не обойтись. Если его прооперировать, у него будет скорость мыслепередачи чуть меньше, чем у Аоллы, но значительно выше, чем у тебя или Лао. Где ты собираешься искать еще такого человека? Зови отца.

Нил нерешительно вошел. На двери операционного зала висела табличка с предупреждением о Многомерности и опасности для жизни, но он знал, что, если его пригласили туда, это неважно. Нил был намного опытнее своего приемного сына и сразу понял, что эта красивая женщина, сидящая перед ним, не человек. Он чуть-чуть подумал и поздоровался:

— Здравствуйте, Элоир Вэр. — Нил опустил глаза. Жесткая инструкция для эсперов не рекомендовала без крайней необходимости встречаться с ней взглядом.

— Нил, — начала Странница. Было потеряно много времени, и она торопилась. — Я хочу уточнить: ваш сын всегда боялся боли?

— Да, с самого детства.

— И всегда панически? — уточнила Странница.

— Когда Диг видел шприц или ему нужно было взять анализ крови — он падал в обморок от страха, — пояснил он.

— Спасибо, вы можете идти, — сказала она, и Нил поспешно вышел. — Все-таки так не должно быть, — Странница опять перешла на очень высокую скорость мыслепередачи. — Как у тебя оказался этот ребенок? При родах все было нормально?

— Мне кажется, его тащили щипцами.

— Что значит, тебе кажется? Разве в ваших клиниках может такое быть? — его ответ страшно удивил Странницу.

— Дело в том, что он родился в пустыне, а не в нашей стране. Мы захватили Дига и его мать при одном из перемещений стены времени, через несколько минут после того, как он родился. Потому они и не успели уйти, что у женщины начались роды. А после этого они уже не смогли уйти и сидели несколько часов, пока патруль не подобрал их. Это были очень тяжелые роды, его мать умерла от кровотечения задолго до того, как их нашли. Ей помогала какая-то безграмотная женщина, и я подозреваю, что это были не медицинские щипцы, а вообще какой-то подручный инструмент. — Объяснил ситуацию Линган.

— Значит, ты хочешь сказать, что к родовой травме мы получили еще шок от перемещения стены времени?

— Я думаю, что и травмы головы вполне бы хватило, а насчет перемещения стены — у нас слишком мало данных и мы не знаем, насколько это вредно.

Странница надолго замолчала. Ей не хотелось даже думать о том, какие повреждения мозга могли быть у мальчика.

— Его тогда оперировали по поводу родовой травмы? — уточнила Странница.

— Конечно, — кивнул Линган, — но это еще не значит, что нет никаких последствий.

— Почему у меня с вами всегда проблемы? — Она посмотрела Лингану в глаза, и тот, вздрогнув, опустил взгляд.

— Наверное, потому что мы все-таки люди, Элоир Вэр, и не очень приспособлены к тому, что вы с нами делаете.

— Не прибедняйся, Линган, — раздраженно сказала Странница. — Если ты человек, с твоим-то мозгом, то тогда я точно не разбираюсь в людях. А ты такой от рождения. А вот что ваши трехмерные тела не очень приспособлены для этого — ты прав. Поэтому без боли нам никак не обойтись. Хорошо. — Странница перешла на более низкую скорость, и Линган понял, что она решилась.

— Послушай меня, Диг. Во-первых, я хочу, чтобы ты смотрел мне в глаза. Не бойся, я сейчас не в Естественном Облике и это не так опасно, как тебе рассказывали, — сказала Странница, и Диггиррен послушно поднял взгляд. — Очень хорошо. Ты, конечно, уже понял, кто я. — Он кивнул, и она продолжила: — Должна сказать тебе правду, которая тебе не понравится. Независимо от твоего решения, сегодня ты станешь Вардом. И лучше, если это произойдет добровольно. Ты еще этого не знаешь, но сопротивление при таком воздействии усиливает боль, а тебе и так будет несладко. — Она прекрасно видела, что от страха у него расширились зрачки, и несколько минут ждала, пока он успокоится. — Ты, конечно, хочешь узнать, почему мы так жестоко собираемся поступить с тобой?

— Хотелось бы понять, — сказал Диг, и ее порадовало, что он все-таки собрался с духом и поборол страх.

— От этого зависит, будет ли существовать все вокруг.

— Я не понимаю… — В его глазах была растерянность.

— От этого зависит жизнь земной цивилизации, — по-другому повторила Странница.

— Как это может быть? — не понимал он.

— Сейчас у меня нет времени объяснять подробно, но обещаю, когда все закончится, Линган, или Лао, или любой из Советников, кому ты будешь больше доверять, все расскажут тебе. Итак, твое решение? Извини, что так тороплю тебя, у нас очень мало времени.

Диггиррен долго молчал, опустив вниз взгляд, а потом посмотрел прямо в глаза Страннице и тихо сказал:

— Я понял, что вы не обманываете меня… Я согласен.

— Хорошо, — кивнула она. — Один маленький вопрос, пока ты еще в состоянии мне отвечать. На каком возрасте ты бы хотел остановить старение своего тела?

— Как так?

— Ну вот, смотри — Лингану больше трехсот лет, а при этом он выглядит едва на тридцать. На самом деле на двадцать восемь лет.

— А разве это не результат омоложения?

— Нет. Здесь совсем другой принцип. Твое тело и твой мозг никогда не будут стареть.

— Мне нравится выглядеть как Линган, когда я стану взрослым.

— Хорошо. Закончили с вопросами. — Странница встала. — Сейчас мы перейдем в другой операционный зал. Там в коридорах Пятимерность, и я не советую тебе смотреть по сторонам. Но не бойся: пока ты с нами, с тобой ничего не может случиться, кроме, конечно, того, что мы сами с тобой сделаем.

От ее шутки Диг вздрогнул. Ему было совсем не до смеха.

— Как вы решились сказать ему правду? — очень быстро спросил Линган.

— Если он действительно Вард — то должен уметь принимать решения, как ты знаешь, по своему опыту, это основная ваша работа. Зато теперь я знаю точно — это тот человек, которого мы искали, — так же быстро ответила Странница.

Они вышли в коридор. Нил тут же вскочил, но Диггиррен только кивнул ему, ничего не сказав. Линган положил руку мальчику на плечо, но тот даже в мыслях не пытался сбежать, сразу поняв, насколько все серьезно.

Диг старался не думать о том, что ждало его в ближайшие часы. Больше всего на свете он боялся потерять сознание от страха и показать себя трусом. Он хорошо понимал, что это неизбежно рано или поздно станет известно его друзьям, а ему бы очень не хотелось потерять их.

Странница вслушалась в его мысли. Ей стало жаль мальчика, еще совсем ребенка, который, конечно же, не мог представить, что всего через несколько дней все это уже никогда больше не будет волновать его.