Журнал 64 - Юсси Адлер-Ольсен

Она слабо кивнула.

– Он тоже пропал в тот день, – сказал Карл. – По словам его супруги, кто-то пригласил его в Копенгаген. Вы утверждаете, что тогда вступили в фазу жизни, когда вам нужно было устроить очную ставку с прошлым. Филип Нёрвиг ведь каким-то образом виновен в вашем несчастье, верно? Виновен в том, что дело против Курта Вада имело для вас неблагоприятный исход. Значит, он принадлежал к числу тех, с кем вы желали побывать на очной ставке, Нэте? Приглашение, которое он получил, было от вас?

– Да нет. Я приглашала только Риту и Таге, больше никого. – Она покачала головой. – Не понимаю. Столько людей одновременно, и со всеми я была знакома… Что же могло случиться?

– Вот именно поэтому мы, из отдела Q, и вмешались. Старые дела, дела под особым контролем – такова наша сфера деятельности. И столько одновременных дел о пропаже без вести, неким способом связанных друг с другом, – не вполне естественное совпадение, вы и сами понимаете.

– Мы занялись расследованием вокруг деятельности врача Курта Вада, – добавил Ассад.

Немного раньше, чем планировал Карл, но таков уж был его помощник.

– И тут много пересечений с исчезнувшими людьми, – продолжил Мёрк. – В первую очередь, с Нёрвигом.

– Курт Вад! – Она вздернула голову, как кошка, заметившая стайку птиц в пределах досягаемости своих когтей.

– Да, мы в курсе, что он, вероятно, стоял у истоков вашего горя. В одном из журналов Нёрвига мы прочитали, как он отклонил ваши обвинения против него и обратил их против вас самой. Мне прискорбно вновь вытаскивать это на поверхность, но все же – если вы знаете что-нибудь о связи между исчезновениями и его персоной, мы были бы вам премного благодарны.

Нэте кивнула.

– Постараюсь вам помочь.

– Бесспорно, ваше дело стоит одним из первых в цепочке дел Курта Вада, где он отклонился от истины и добился собственной победы, несмотря на то, что был виноват. Если теперь Курту Ваду будет предъявлено обвинение, вполне возможно, что нам придется призвать вас в качестве одного из многих свидетелей. Как вы относитесь к такому?

– Стану ли я свидетельствовать против Курта Вада? Нет, уверена, что не стану. То время для меня прошло. Справедливость нагонит его и без моего соучастия. Несомненно, дьявол уже притаился где-то в ожидании и потирает руки.

– Мы прекрасно вас понимаем, Нэте, – заверил Ассад, намереваясь налить себе очередную чашку.

Карл жестом остановил его.

– Ну что ж, мы рассчитываем услышать от вас что-либо в ближайшее время, Нэте Германсен. Спасибо за угощение.

Потом он кивнул коллеге, давая понять, что аудиенция окончена. Если они немного поторопятся, то можно будет успеть заглянуть домой, переодеться, а затем проверить, как работает его новый ключ от покоев Моны.

Ассад поблагодарил хозяйку. Мимоходом он отправил в рот очередное печенье, похвалил его, а затем вдруг поднял кверху указательный палец.

– Эй, Карл. Там же был еще один человек, о котором мы не расспросили. – Он обернулся к Нэте Германсен. – Рыбак из Лундеборга тоже исчез тогда же. По имени Вигго Могенсен. Вы, случайно, не пересекались с ним? На лодке ведь от Спрогё до Лундеборга рукой подать.

Она улыбнулась.

– Нет, вот о нем уж я точно никогда не слышала.

– Карл, ты выглядишь таким продумчивым… Что крутится у тебя в голове?

– Задумчивым, Ассад, а не продумчивым. Но ведь есть над чем задуматься, тебе не кажется?

– Ну да, конечно. Я и сам никак не могу разложить все по полочкам. Если не принимать во внимание Вигго Могенсена, дело распадается на две части: Рита, Гитта, Курт Вад, Нёрвиг и Нэте – это одна; отсюда выпадает кузен Таге, ибо, насколько нам известно, он никоим образом не связан со Спрогё, а значит, вторая часть – Таге и Нэте. То есть она единственная, кто имеет какое-то отношение ко всем этим людям.

– Да, Ассад, вполне может быть, но мы не можем знать наверняка. Возможно, Курт Вад тоже. Вот в этом мы и должны теперь тщательно разобраться. По крайней мере, идея коллективного самоубийства и версия о комбинации необъяснимых синхронных несчастных случаях теперь вычеркнуты из моего конспекта.

– Карл, повтори-ка еще разок. Ты сказал «синхронный» и «конспект»?

– Неважно, Ассад. Мы вернемся к этому чуть позже.

Глава 29

На набережной стояла кучка девушек, махавших им руками, словно Рита и Нэте являлись их долгожданными подругами. Они стояли толпой, как дети, хлопая в ладоши, смешливые и чистенькие, и Нэте не понимала их реакции.

Чему, черт возьми, они улыбаются? Лодка из Нюборга была ведь не спасительным плотом. Никаким не Ноевым ковчегом, приплывшим, чтобы забрать их всех и отвезти в безопасное место. Как раз наоборот, судя по тому, что она слышала. Эта лодка была их проклятием.

Нэте посмотрела через поручни на размахивающие руки и маяк на высоком холме, на группу зданий с красными крышами, желтыми стенами и множеством окон, которые, словно глаза, обозревали ландшафт и жалкие человеческие фигуры. Дверь, состоящая из мелких окошек, отворилась, и некрупная, но осанистая фигура вышла на середину лестницы и взялась за перила. Может, это был адмирал, наблюдающий, как его флот в целости и сохранности заходит в гавань, или, точнее, королева Спрогё, следившая за тем, чтобы все шло как положено? Та, что определяла здесь все без исключения…

– У вас есть сигареты? – вот что первое крикнули девушки.

Одна уже забралась на причал и устроилась на деревянных мостках с протянутой рукой. Если ожидался какой-то лакомый кусок, она претендовала на него первая.

Девушки обступили вновь прибывших с гусиным гоготанием. Имена сыпались в воздух, руки тянулись установить контакт.

Нэте с беспокойством посмотрела на подругу, та, напротив, чувствовала себя уверенно. У Риты были сигареты, и они проложили ей дорогу на самую вершину иерархии. Она подняла пачки над головой и, продемонстрировав угощение, быстро спрятала его в карман. Так что не было ничего удивительного в том, что все внимание досталось ей.

Нэте поселили в комнате под самой крышей. Одно-единственное окошко в наклонном потолке было ее связью со свободным миром. Стояла промозглая погода, и ветер проникал сквозь щели оконной рамы. Две кровати да скромный чемоданчик девушки, что делила с ней комнату. Если бы не распятие и две небольшие картинки с изображениями неизвестных ей кинозвезд, комнатушка вовсе не отличалась бы от тюремной камеры.

Комната располагалась бок о бок с другими такими же каморками; сразу за дверью находился ряд умывальников, в которых девушки мылись.

Все свое детство Нэте проработала в сарае с навозом, но никто не смог бы назвать ее нечистоплотной, так как она привыкла усердно тереть руки жесткой щеткой, а все остальное тело мочалкой.

«Черт возьми, ты самая чистая девушка на свете», – всегда говорил Таге.

Однако здесь процесс умывания происходил в дикой суматохе, и трудно было совершить данное действо как положено. Все девушки стояли у раковин одновременно и умывались с голыми торсами, имея на все про все пять минут. Опять те же самые мыльные хлопья, что и в Брайнинге, – от них волосы становились жесткими, как солдатская каска, и примерно такими же красивыми; к тому же после такой процедуры от тела исходил запах еще хуже, чем до мытья.

Остаток дня проходил под бой курантов, в строгом распорядке, с криками, ходьбой строем и непременными понуканиями. Так что Нэте возненавидела все, что было связано с этим местом, и по возможности держалась в одиночестве. Так было в ее приемной семье, так оказалось и здесь. Преимущество заключалось в том, что на острове она могла оплакивать свою долю в спокойствии и мире, но на всем тут лежала всепоглощающая печаль. Отсюда она не выберется никаким способом. Возможно, какая-то добрая душа из числа персонала – или хорошая подруга – и могла бы неким образом скрасить такое существование, но женщины, присматривавшие за ними, были грубыми и авторитарными, а Рита занималась своими делами. Она не бездействовала, она жульничала и извлекала для себя выгоду, так что мало-помалу продвинулась на верхушку системы и наконец взошла на трон, как королева весьма узкого круга подданных.

Кровать рядом с Нэте принадлежала простодушной девушке, постоянно болтавшей о детях. Кто-то подарил ей куклу, и она повторяла вновь и вновь, что если будет хорошо заботиться о ней, то в один прекрасный день у нее появится и свой собственный ребенок. С этой нормально поговорить было невозможно, в то время как многие другие воспитанницы были довольно смышлеными. Одна, например, очень хотела читать, но персонал только подсмеивался над ней. «Это роскошь», – говорили они и отправляли ее на работу.