Святители и власти - Руслан Скрынников

Члены Боярской думы и земщины, подобно большинству иерархов церкви, втайне сочувствовали словам Колычева. Но, запуганные кровавыми казнями, они остались безмолвными свидетелями беззаконной расправы. Увидев, что дело проиграно, Филипп объявил о своем отречении. Однако царь воспротивился отставке Филиппа и приказал продолжать суд. Следуя его воле, собор признал все обвинения опричной комиссии насчет «порочной жизни» святителя истинными и утвердил приговор о его низложении. По свидетельству новгородской летописи, «на Москве, месяца ноября в 4 день, Филиппа митрополита из святительского сану свергоша на Москве в четверток, и жил в монастыре у Николы у Старого». Вопрос о том, когда Колычева лишили атрибутов власти, получил неодинаковое освещение в источниках. Согласно «Житию», опричный боярин А. Д. Басманов еще до суда совлек с митрополита святительский «сан» и в «разодранной» монашеской одежде увез его в Богоявленский монастырь. По словам А. Курбского, Филипп явился на суд в «святительской одежде», причем суд якобы происходил в кремлевском Успенском соборе, где заседало «проклятое сонмище согласников», «скверное соборище». Сан же был «ободран» с митрополита уже после суда.

Историю низложения Филиппа Курбский описал по слухам, не избежав неточностей. Собор, рассматривавший дело Филиппа, конечно же, проходил в палатах, где обычно заседали Боярская дума и духовенство. И тем не менее главу церкви низложили не в дворцовых залах, а в главном соборе Кремля. Как это произошло? Ответ на этот вопрос находим в записках Таубе и Крузе. Во время разбирательства в думе Колычев, сохранявший полное самообладание, пытаясь прервать недостойный фарс, заявил об отречении и сложил атрибуты власти. Иван Грозный не желал уступить инициативу главе церкви и велел ему вновь надеть святительское облачение. При этом благочестивый государь заявил, что желает «послушать в великий праздник, в день святого Михаила, его богослужение». Очевидцы подчеркивали, что Колычев не сразу уступил, но в конце концов «склонился на сильные убеждения духовных чинов и решил служить последнюю службу и потом сложить с себя сан».

Судьба митрополита решилась на соборном суде 4 ноября, но окончание дела было отложено на великий праздник святого Михаила, приходившийся на 8 ноября. Едва народ заполнил собор и митрополит начал службу, как в храм ворвались опричники. Руководили процедурой низложения двое из них — боярин А. Д. Басманов и голова М. Скуратов.

Прервав богослужение в соборе, опричный боярин объявил царский указ о низложении Филиппа и «повеле пред ним (святителем. — P.C.) и пред всем народом чести ложно составленные книги». Как только чтение соборного приговора было завершено, Малюта набросился на митрополита и сорвал с него святительские одежды. Вслед за тем Колычева бросили в простые сани и увезли из Кремля.

Процедура низложения была продумана Грозным до мельчайших подробностей. Очевидно, он стремился придать ей такую форму, которая бы поразила земщину и получила бы такой же отклик в столице, как и выступления самого митрополита против опричнины. Монарху надо было во что бы то ни стало скомпрометировать главу церкви в глазах всего народа, а не только узкого правящего круга, участвовавшего в соборном суде.

Если верить Курбскому, стражники посадили осужденного на вола и принялись бичевать его тело, «водяще по позорищам града и места». Согласно «Житию», Филиппа выволокли из церкви, посадили «на возило и вне града (из Кремля. — Р.С.) повезоша, ругающеся, метлами биюще». Вспомним, что метла служила знаком отличия опричника. Низложенного митрополита отвезли в Богоявленский монастырь за Ветошный торг и бросили там в «злосмрадную хлевину». Власти позаботились о том, чтобы не допустить побега владыки. Ноги ему «забиша» в колодки, руки «стягнуша» оковами железными, «на выю возложиша» вериги тяжкие. Однако у Филиппа было много приверженцев и доброжелателей. Прошел день-другой, и царю донесли, что заключенный освободился от оков и вериг — не иначе «чары створил». Это чудо было одинаково описано Курбским и авторами «Жития».

Узнав о происшествии с Филиппом, Грозный якобы велел пустить к нему в темницу на ночь «лютого медведя». Поутру царь явился в темницу, но «обретоша» святителя «цела, а нимало чим повреждена». Дикий зверь не тронул его. Поздние и легендарные источники сообщают дополнительные подробности о бесстрашии Колычева. «А ты, любезный мой… — советовал другу протопоп Аввакум, — яко мученик Филипп, медведю в глаза, зашедши, плюнь!» Курбский клялся, что историю с медведем он слышал «от достовернаго самовидца». Однако ни в «Житии», написанном со слов тюремного пристава, ни в других ранних источниках нет и намека на этот эпизод. В дни заточения узнику отпускали на пропитание мизерную сумму — четыре алтына в день. Признанный виновным в «скаредных делах», Филипп по церковным законам подлежал сожжению. Однако по ходатайству духовенства казнь была заменена вечным заточением. Местом заточения был избран Отроч — монастырь в Твери. Не доверяя монахам, царь велел поселить в обители дворянина Семена Кобылина в качестве пристава и тюремщика при низложенном митрополите.

11 ноября 1568 года митрополичью кафедру занял игумен Троице-Сергиева монастыря Кирилл, выделявшийся среди прочих иерархов разве что своим послушанием царю. Земские чины и иерархи предали Филиппа, и их малодушие обернулось для земщины неслыханной трагедией, далеко превосходившей все, что случилось раньше. Террор привел к власти отъявленных палачей и авантюристов, отодвинувших в сторону учредителей опричнины. На смену Басманову и Вяземскому пришли Малюта Скуратов и Васька Грязной. Донос не спас головы князю Владимиру. Его сообщниками были объявлены архиепископ Пимен и все жители Новгорода. Им были предъявлены обвинения, взаимно исключавшие друг друга. Свергнув Ивана, новгородцы якобы хотели посадить на трон Владимира Андреевича и тут же всем городом перейти под власть короля. Главной уликой против архиепископа служили тайные грамоты («польская память»), присланные в Новгород Сигизмундом II Августом.

В декабре 1569 года опричная армия выступила из слободы в поход на новгородцев. 23 декабря царь разбил лагерь в Твери. Памятуя о суде, на котором Пимен погубил митрополита Филиппа, подхватив клевету на него, Грозный задумал использовать распри иерархов ради своих целей. Малюта явился в келью опального митрополита и от имени царя испросил его благословения на разгром Новгорода, якобы затеявшего неслыханную измену.

Жестокие удары судьбы не сломили Филиппа. Он не пожелал стать игрушкой в руках самодержца и своим авторитетом освятить его преступления. Узник не только не использовал случай, чтобы отомстить Пимену, но пытался образумить Малюту, напомнив ему о долге христианина и страшном суде. Прения в келье закончились трагически. Палач набросился на шестидесятидвухлетнего старца, повалил его на постель и задушил «подглавием» (подушкой). Произошло это 23 декабря 1569 года.

«ИЗМЕННОЕ» АРХИЕПИСКОПСТВО

После разгрома заговора Федорова призрак смуты в земщине продолжал пугать царя Ивана. Глава сыскного ведомства Малюта Скуратов использовал его подозрения, мало-помалу забирая бразды правления опричниной в свои руки. Удельный князь Владимир Андреевич помог опричникам разгромить боярский «заговор» в земщине, подав царю донос на Федорова. Но это не помешало Малюте затеять розыск об измене самого князя Владимира, сосланного в Нижний Новгород. Один из царских поваров, ездивший в Нижний за рыбой для царского стола, был взят на пыточный двор и показал, будто получил от Старицкого пятьдесят рублей денег и яд, с помощью которого собирался извести всю царскую семью. К суду были привлечены «ближайшие льстецы, прихлебатели и палачи в качестве свидетелей».

В начале октября 1569 года Иван вызвал брата в Александровскую слободу. Когда князь Владимир прибыл на Ямскую станцию Богану в окрестностях слободы, его лагерь был окружен опричными войсками. В шатер к Старицкому явились судьи Малюта Скуратов и Василий Грязной, предъявившие ему обвинение в покушении на жизнь самодержца. Оклеветанного князя взяли под стражу. По приказу царя он выпил чашу с отравленным вином. Вместе с ним были умерщвлены его жена Авдотья — урожденная княжна Одоевская — и их девятилетняя дочь Евдокия.

Удельный князь Владимир унаследовал от отца обширный двор в Новгороде, служивший одной из его резиденций. По традиции некоторые из новгородских помещиков служили в удельном княжестве Старицких. Брат царя пользовался известностью среди новгородцев. Местный летописец, осведомленный насчет настроений в городе, записал, что после смерти князя Владимира «мнози по нем людие восплакашася».

В день суда над Старицким опричники казнили дворцового повара Моляву с сыновьями, нескольких нижегородских рыболовов и Антона Свиязева — подьячего из Великого Новгорода. Под пытками Свиязев показал, что соучастниками «заговора» Старицкого были архиепископ Пимен и новгородские власти. Пимен оказал исключительные услуги царю при учреждении опричнины, помог ему расправиться с главой церкви. Басманов и Вяземский не имели причин преследовать Пимена. Более того, Вяземский предпринял попытку предупредить архиепископа о грозившей ему опасности. Скуратов использовал его промах, чтобы покончить с учредителями опричнины.