Тайна Шерлока Холмса - Джерард Келли

— Чёрт побери, — нахмурился Лестрейд. — Ещё двое.

— Что?! — воскликнул Холмс. — Вы хотите сказать, что уже сталкивались с подобным?

— К сожалению, да, мистер Холмс, — с мрачным видом кивнул инспектор. — Мы как раз занимаемся расследованием весьма подозрительной смерти преподобного Джеймса Уэнтворта из церкви Святого Стефана на Бромтон-роуд. Он тоже получил послание схожего содержания, а потом скоропостижно скончался от сердечного приступа. Вот текст.

Это письмо тоже было отправлено из Белгравии. Почерк также совпадал. На листке было написано следующее.

Уэнтворт

Людей моё имя обычно пугает,

Познают меня — и покой обретают,

Кто встретит меня, тот умолкнет навек,

И больше уже не поднимет он век,

В мучения час меня все призывают,

Страданью конец — меня не поминают.

От хвори тяжёлой я буду леченьем,

И жизни венцом, и покоем, забвеньем.

— Люди боятся смерти и обретают вечный покой, когда умирают. Кто встретит смерть, тот, ясное дело, умолкает навсегда. Когда мы мучаемся, то, действительно, часто призываем смерть. Она ставит точку в любой болезни, являясь своеобразным «лечением», она же служит венцом жизни, — растолковал смысл стиха Холмс.

Я кивнул.

— Всё именно так, мистер Холмс, — подтвердил Лестрейд.

— Вы не рассматривали возможность отравления? — спросил мой друг.

— Вскрытие ничего не выявило, — развёл руками Лестрейд. — По крайней мере, в желудочно-кишечном тракте.

— Чтобы отравиться, яд не обязательно глотать, — возразил Холмс. — И Райт Пуллман, и Хевлок любили нюхательный табак. Не исключено, что именно так яд и попал в тело. Вы не в курсе, у Уэнтворта имелось подобное пристрастие?

— Блестящая мысль, Холмс, — просиял Лестрейд. — Мне не известно, нюхал ли он табак или нет, но я это скоро выясню. Наконец у нас появилась хоть какая-то зацепка! Не волнуйтесь, я всё разузнаю.

— Спасибо, инспектор. Буду ждать от вас весточки. До встречи.

Откланявшись, мы взяли кэб и поехали домой.

— Пока мы ждём вестей от Лестрейда, я попытаюсь выяснить, было ли у жертв что-нибудь общее, и если да, то что именно, — под стук колёс сказал мне Холмс. С этими словами он постучал тростью в крышу кэба и велел остановиться, сказав, что хочет выйти. — Боюсь, если вы отправитесь со мной, то умрёте от скуки, — добавил прославленный сыщик, повернувшись ко мне, — так что встретимся дома, на Бейкер-стрит.

— Как скажете, старина, — кивнул я.

Увиделись мы с ним только на следующее утро за завтраком.

— Есть успехи, дружище? — спросил я.

— Боюсь, что нет, Уотсон. Жертвы не были знакомы друг с другом. Учились они в разных школах, состояли в разных клубах. Их ровным счётом ничего не связывает: ни кровные узы, ни родство через брак, ни совместное времяпрепровождение. Вообще ничего.

В этот момент к нам постучалась миссис Хадсон, которая принесла письмо, адресованное Холмсу.

— Благодарю вас, — сказал мой друг, вскрывая конверт. — Ага, это от Лестрейда. Что ж, Уотсон, я заблуждался. У покойных имелась одна общая черта: все они обожали нюхательный табак.

— Один раз — случайность, два раза — совпадение, три раза… — повторил я одно из любимых высказываний Холмса.

— Да-да, всё это так, — перебил меня мой друг. Встав из-за стола, он принялся ходить по гостиной. — Что вы знаете о нюхательном табаке?

— Не так уж и много, — пожал плечами я. — Мне известно, что это обычный табак, измельчённый до состояния пыли.

— На самом деле, как вы понимаете, всё гораздо сложнее. Во-первых, нюхательная смесь изготовляется из тщательно отобранных листьев, которые предварительно выдерживаются на протяжении двух-трёх лет. После этого они как минимум дважды проходят процедуру ферментации и только затем измельчаются в пыль с добавлением ароматизаторов — розового масла, жасмина, лаванды и некоторых видов гвоздики.

— Для человека, который не потребляет нюхательного табака, вы знаете на удивление много.

— Я пробовал его несколько раз, — улыбнулся Холмс. — Кроме того, большим знатоком и ценителем нюхательного табака является мой брат Майкрофт.

— Итак, к чему вы клоните?

— Поскольку в нюхательную смесь, как правило, добавляются ароматизаторы, они могут заглушить запах яда.

— Ах вот вы о чём, — протянул я.

— Нам надо отыскать яд, который достаточно силён, чтобы даже в малой дозе спровоцировать сердечный приступ при попадании в лёгкие. Кроме того, он должен быть порошкообразным и желательно красноватого оттенка.

— Почему красноватого оттенка, я понимаю, — кивнул я, — но отчего обязательно порошкообразным?

— Представьте, Уотсон, что произойдёт, если вы смешаете жидкий яд и нюхательный табак. Получатся комочки, а табачная смесь должна выглядеть однородной, как мелкая пудра. Именно поэтому её хранят в сухом месте. Сырость для нюхательного порошка — сущее проклятие.

— Ну да, конечно, вы совершенно правы, — согласился я. — Однако, когда заходит речь о поисках подобного яда, мне вспоминается иголка в стоге сена.

— Вы не так уж далеки от истины, Уотсон, — вздохнул Холмс. — Мне нужно наведаться в Британский музей. Опять же вас я с собой не зову — ничего, кроме скуки, вас там не ждёт.

— Понимаю, Холмс. Впрочем, вам не о чём беспокоиться. Сегодня я должен проведать нескольких пациентов, так что у меня всё равно не получилось бы составить вам компанию. Увидимся вечером.

Вернулся Холмс ближе к ночи, когда я уже собирался укладываться спать. С тяжёлым вздохом мой друг без сил повалился на диван. Запустив пятерню в шевелюру, он произнёс усталым голосом:

— Вы даже не представляете, Уотсон, сколько на свете ядов. В одном только справочнике Лоусона «Токсикология растений» сотни наименований.

— И многие из них подходят под наши параметры?

— Возможно, вас это и удивит, но, к счастью, нет. Большую часть токсинов можно сразу отмести — их надо либо глотать, либо вводить под кожу. Куча ядов не подошла по той простой причине, что они существуют лишь в жидкой форме. У части веществ слишком резкий запах, который не заглушишь никакими ароматизаторами.

— Так вы выяснили, чем отравили жертв?

— Думаю, да. Но мне нужно ещё раз удостовериться в правильности моей гипотезы. Если я не ошибся, мы сможем выяснить, где именно преступник взял яд, а там выйдем и на самого злоумышленника.

— Понятно.

— Завтра я разузнаю, какой именно маркой табака пользовалась каждая из жертв. Если мне повезёт, то марка должна совпасть. — Холмс достал из кармана маленькую коробочку нюхательного порошка и поднёс её к носу. — Я купил эту смесь в табачной лавке на углу, — пояснил он и протянул коробочку мне: — Понюхайте. Если не ошибаюсь, это жасмин. Вы согласны?

Я втянул ноздрями воздух:

— Да, вы правы. Определённо пахнет жасмином.

— Мне надо провести с этим табаком несколько экспериментов, — объявил Холмс, направившись к столу, на котором у него стояли реторты, пробирки и газовые горелки.

— В таком случае, не буду вам мешать. Лучше лягу спать, — сказал я.

— Спокойной ночи, Уотсон.

Когда я вышел к столу на следующее утро, то обнаружил, что Холмс уже позавтракал и ушёл.

Вернулся детектив около одиннадцати утра.

— Отличные новости, Уотсон, — объявил он с порога. — Все трое убитых пользовались одним и тем же сортом табака. Очень дорогая марка! Называется «Ридженси голд». Производится в Мейфэре компанией «Братья Кумби».

— Отличные новости, Холмс.

— Причём это далеко не всё. Мне удалось добыть остатки табака, которым пользовались две из трёх жертв. — Холмс с гордостью показал мне красные с золотом коробочки. — Теперь я могу взять пробы на анализы и выяснить, содержится ли в табаке яд, и если да, то какой.

— И кто будет заниматься этими анализами? Вы?

— Нет, — покачал головой Холмс, — мне порекомендовали некоего профессора Данстон-Джервиса, заверив меня, что он лучший токсиколог во всей Англии. Он работает в больнице Святого Варфоломея. Я уже договорился о встрече с профессором. Мне назначено на полдень. Не желаете составить мне компанию?

— С огромным удовольствием. Насколько я понимаю, встреча обещает быть весьма интересной и познавательной.

Холмс взял одну из коробочек с нюхательным табаком и направился к своей импровизированной лаборатории, желая провести ещё несколько экспериментов. Поскольку я уже прочитал все утренние газеты и заняться мне было особо нечем, я встал за спиной Холмса и принялся наблюдать за действиями друга. Сперва он взял мензурку с чистой водой и насыпал туда немного табаку, после чего перемешал и стал ждать, когда смесь осядет. Часть табака, пропитавшись водой, медленно опустилась на дно, а часть осталась плавать на поверхности.