Формула ЧЧ - Эмиль Офин

— Сейчас я куплю тебе эскимо, Лера, — сказал Славка и побежал в магазин.

Пионеры направились следом.

Эскимо в магазине не нашлось, но там оказались другие, более существенные продукты: хлеб, колбаса, печенье, баранки, крупа, соль, сахар и даже ириски «Тузик».

Все это и многое другое в расфасованном виде было разложено на полках, везде обозначены цены. А на дверках холодильного шкафа висела картонка с надписью: «Здесь находятся мясо, масло, кефир».

— А где, интересно, находятся продавцы? — спросил Симка.

— А вот, — сказал Щепкин и указал на металлический ящик.

Этот ящик, похожий на большую копилку, стоял в углу магазина. На нем было написано: «Деньги опускать сюда». Пионеры удивленно переглянулись.

— Значит, бери что хочешь.

— И плати сколько хочешь.

— Ну как тебе не стыдно?

— Да ведь я пошутил…

— Теперь понятно, почему магазин «чудесный»!

— И почему он открыт в любое время!

— Раз нет продавца, так приходи хоть ночью.

— Ну, на ночь-то мы, положим, закрываем.

Это сказал старик, тот самый, что давеча копался в огороде. Ребята и не заметили, когда старик вошел в магазин.

Симка ужасно покраснел. Но старик или не слышал глупых Симкиных слов — «И плати сколько хочешь», — или не придал им значения.

Он сказал просто:

— Не стесняйтесь, граждане. Берите, что понравилось.

Щепкин спросил:

— И давно работает этот ваш необыкновенный магазин?

— Да уж скоро год как выстроили.

— А недоразумения случались?

— Нет. — Старик погладил бороду, поглядел на Симку, усмехнулся. — Лишние копейки находили в кассе — это бывало.

— Но если нет продавца, кто же подсчитывает выручку?

— Лавочная комиссия. Из пенсионеров. Сегодня, к примеру, я дежурный. Утром из торга привезли товар, я принял, а выручку сдал. Вся недолга. Так и торгуем.

— Вот это да! — сказал Игорь.

— Вот тебе и деревня! — сказала Лера. — Да у нас в городе таких магазинов нет.

— Здесь проще, — сказал старик. — Все друг дружку знают. Вот однажды такой случай вышел: считаю деньги, вижу — записка: «Я, Анна Мешкова, задолжала семнадцать копеек. Завтра донесу»… Однако, извините, заболтался я с вами, граждане. Морковку надо прополоть, вовсе сорняк заел.

И старик ушел из магазина.

Приступили к закупкам. Нинка-повар подавала команду, чего брать и сколько; Игорь складывал продукты в сумку, а Славка расплачивался. Обычно он подсчитывает в уме мгновенно и без ошибок, но тут взял блокнот и карандаш, проверил счет и только после этого опустил деньги в ящик.

Лере вместо эскимо пришлось довольствоваться леденцом на палочке. Клим взял два таких леденца — один себе, другой Степке-утопленнику.

Степка вскоре объявился. И не один — привел с собой Д'Артаньяна, который, впрочем, сегодня вовсе не был похож на мушкетера: ни высоких сапог, ни широкополой шляпы. Ситцевая рубаха навыпуск, лицо озабоченное, запыленное, а в волосах запутался клочок сена.

Бригадир поздоровался, как вчера, с каждым за руку. Потом кивнул на Степку:

— Вот с ним идите. Располагайтесь отдыхать, гулять… А меня уж не обессудьте — неполадка в хозяйстве получилась. — Он улыбнулся Щепкину смущенно и как-то нерешительно.

— Какая неполадка?

— Да сено у нас в лугах скошено. Хорошо подсохло за эти дни. — Бригадир хмуро посмотрел на хмурое небо. — А тут, как на грех, шофера схватило. Сестра думает, на аппендицит. Повезла его в город на одной машине, а другая вон — брошена. Пришлось лошадей запрягать. Да скоро ли на возах-то справишься? — И он опять посмотрел на небо.

А Игорь посмотрел на пустой грузовик, переглянулся со Щепкиным и снял с плеча сумку с продуктами.

— Возьми-ка, Симка.

— Почему я — «возьми-ка»? Что я, хуже тебя умею ездить, что ли?

— Ясно, хуже. Скажите ему, Сергей Павлович.

— Не спорьте, ребята, — сказал Щепкин. — Вам с этим грузовиком не сладить. Я буду сам на нем работать.

Лицо бригадира Антонова прояснилось. Он звучно хлопнул Щепкина по загорелому плечу.

— Спасибо, товарищ!.. Я ведь сразу хотел тебя попросить. Да неудобно — гости.

Форпостовцы всполошились. — А мы, Сергей Павлович?

— Как же мы?

— Мы не хотим быть гостями!

— Мы тоже хотим…

— Слушай мою команду, — сказал Щепкин. — «Кузнечик» осадить вон к тому навесу, разгрузить и снять тент. Только стойки не снимайте — легче будет укладывать сено. Как вы скажете, товарищ Антонов?

— Спасибо… — сказал Антонов.

— Игоря назначаю старшим. Слушаться его беспрекословно. Соблюдать осторожность, газком не баловать, на шоссе не выезжать ни в коем случае. Понятно?

— Понятно, — сказал Игорь. — А ну, взялись, ребята!

Клим между тем взобрался на буфер грузовика, кряхтя поднял капот, сунул нос в горловину радиатора, вытянул масляный щуп. Потом спрыгнул на землю и доложил:

— Машина осмотрена, товарищ старший техник-лейтенант. Воды — уровень, масла — уровень!

— Спасибо за службу, товарищ бортмеханик.

— Ишь ты, бортмеханик! — удивился Антонов и сказал своему Степке: — Вот гляди, учись.

— Клим, иди сюда, — позвал Игорь. — Назначаю тебя ответственным дежурным. Смотри, здесь остается все имущество форпоста.

Сторожить имущество? Да ведь это совсем неинтересно. Но что поделаешь — ведь Игорь назначен старшим. Приказ есть приказ. Клим ответил: «Слушаюсь» — а про себя подумал, что одному ему тут будет, пожалуй, скучновато.

Он вспомнил про леденцы на палочках и вытащил их из кармана.

— Степка, на тебе конфету. Оставайся со мной дежурить.

Степка взял леденец, лизнул его и сказал:

— Не-е, я с батей.

Он тут же забрался в кузов грузовика и встал, держась за кабину.

Автомобили уехали. Клим остался один. Впрочем, не совсем один. Вон там, в огороде, копается старик. Он тоже дежурный, только по лавочной комиссии.

От нечего делать Клим попробовал сочинить стишок. Вышло что-то вроде считалки:

Он дежурный,Я дежурный.Он культурный,Я культурный…

А при чем здесь «культурный»? Нет, не получается. Вот Симка, тот сочинил бы по-настоящему, а это — чепуха какая-то… Эх, и скучища же! И зачем только ребята оставили его тут? «Ответственный дежурный» — подумаешь! Чего тут охранять, когда вон магазин — и тот не запирают! Кто здесь возьмет? Разве что воробьи расклюют хлеб? Но весь груз «Кузнечика» надежно укрыт брезентом, который придавлен с одной стороны лопатой, с другой — ведром. Чего здесь дежурить?

Он дежурный,Я дежурный…

Тьфу! Вот привязалась глупая считалка! Теперь все время будет лезть в башку.

Клим затряс головой, словно хотел отмахнуться от мухи. Потом попрыгал на одной ноге, на другой. Нет, прыгать тоже неинтересно. Он скинул тапки, спустился к озеру и принялся бегать по лужам, разбросанным там и сям на низком песчаном берегу.

Вода в этих лужах удивительно чистая и теплая. Приятно босыми ногами шлепать по ней: она взлетает брызгами и блестит на солнце.

А это что блестит?..

Клим остановился. На песке лежали две рыбешки — крошечные, меньше мизинца. Клим потрогал их, рыбешки не шелохнулись.

А вон там — ещё. Ещё блестит. Сколько их тут, и все дохлые. Клим начал осматриваться и увидел: в луже плавают и живые рыбки, крохотные-прекрохотные, так и кишат. Как же они попали сюда?

Он поднял голову и посмотрел на солнце.

Клим, конечно, не мог знать, что летом в жаркие дни уровень воды в реках и озерах понижается, а на берегах остаются вот такие лужи — «баклуши», и в них тысячи тысяч мальков рыбы. Но зато он сообразил другое: вода в этой луже испарится на солнышке — и конец! Все мальки передохнут. Вон как те.

Так думал Клим и уже бежал к навесу. Там он взял лопату и вернулся на берег.

От лужи до кромки воды было метра четыре, но это не смутило Клима. Он поплевал на ладони и принялся копать. Песок мягкий, лопата острая, знай себе копай да отбрасывай. Раз, два! Раз, два-а!

Он дежурный,Я дежурный!

Вот теперь другое дело. Теперь эта считалка не кажется глупой. Наоборот, под неё легче и удобней копать. И даже новые слова подбираются:

Он копаетВ огороде,Я копаюТоже вроде.Он копает,Я копаю,Рыб на волюВыпускаю!

Забулькал, зажурчал ручеек в узенькой канавке и побежал к большой воде.

Клим воткнул лопату в песок, обтер вспотевшее лицо. Особенно прохлаждаться нельзя, работа ещё не закончена. Вон ещё лужа и в ней тоже полно мальков. Только та лужа расположена подальше от озера — копать не перекопать!