Знахарь - Тадеуш Доленга-Мостович

Она обняла Марысю, а проводив ее, крикнула вслед:

— Напиши мне!

— Напишу.

Корзинка из лозы с ее нехитрым содержимым была, нетяжелой, но рука быстро немела, и ее все чаще нужно было менять.

Мороз отпустил и снег начал падать большими хлопьями, лениво и мягко, но так густо, что в нескольких шагах уже ничего не было видно. К счастью, высокие деревья по обеим сторонам дороги не позволяли заблудиться. Марыся шла все медленнее и медленнее, но не из опасения сбиться с пути: уж слишком много мыслей роилось в голове, много противоречивых чувств оживало в сердце. Она соглашалась с мнением своей прежней опекунши. Действительно, та права, нужно уехать, уехать как можно дальше, хотя бы в Варшаву. Сейчас у нее есть деньги на дорогу, и каждый день промедления для нее просто невыносим…

Но покинуть эти места, навсегда отказаться от надежды встретиться с Лешеком, хотя бы издали увидеть его… Оставить дядю Антония?! Он же возвратится сюда… Он столько добра для нее сделал, и они любят друг друга… Конечно, надо ехать, но только в Вильно. Наверное, разрешат навестить его в тюрьме?.. Посоветуют, как быть… Да, и это самое главное, единственно важное сейчас. Что ей еще осталось?

Она с трудом нашла дорогу к мельнице. Снег ложился так густо, что если бы не шум воды на мельничном колесе и не ржание лошадей возле мельницы, она не нашла бы ее вообще. Свет в избе она заметила только оказавшись совсем рядом и удивилась: в окнах пристройки тоже было светло.

— Наверное, Наталка пришла туда готовить уроки, — подумала Марыся.

Отряхнув в сенях сапожки от снега, она открыла дверь и остановилась как вкопаная.

Изба вдруг поплыла перед глазами, сердце стремительно застучало, она неожиданно вскрикнула и потеряла сознание.

ГЛАВА XVI

В санатории доктора де Шато, расположенном в Арцахоне, зимний сезон обычно начинался в начале декабря. Сюда съезжались парижане, страдающие артритом. Когда в середине декабря приехал Станислав Чинский и объявил доктору, что хочет забрать сына домой, тот не возражал.

— Пожалуйста, — согласился доктор, — ваш сын совершенно здоров. Я бы рекомендовал пока исключить активные занятия спортом, но кости срослись правильно, мышцы под влиянием массажа укрепились. Что касается настроения, то я думаю, что он тоскует по дому и возвращение в семью ободрит его.

— Я тоже надеюсь, — сказал пан Чинский, пожимая доктору руку.

Но, сидя в вагоне напротив сына, он понял, что его надежда не оправдалась. Посоветовавшись с женой, он сам поехал в Арцахон, чтобы забрать Лешека домой на праздники. Они были поражены и напуганы его письмами. После многочисленных просьб он прислал их только два и те короткие, едкие и равнодушные.

Так же равнодушно он встретился с отцом и согласился вернуться домой.

— Мне все равно, — только и сказал он.

Он молча сидел с давно погасшей папиросой в руке и, как будто не слыша рассказов отца о политике, об улучшении конъюнктуры, о новых заказах. Казалось, ему все безразлично, ничто не может заинтересовать его, встряхнуть. Неужели то нервное потрясение после несчастной катастрофы навсегда превратило веселого парня в апатичного меланхолика?..

Пан Чинский напрасно старался хоть чем-нибудь привлечь внимание сына. Лешек ограничивался короткими ответами, бессмысленно изучая носки своих сапог.

Ночью пан Чинский не мог заснуть и заглянул в купе сына. Было у него какое-то неприятное предчувствие, и он не ошибался: Лешек, несмотря на морозную ночь, открыл окно и в тонкой шелковой пижаме стоял, высунув голову наружу. Порыв ледяного ветра ворвался в купе, когда открылась дверь.

— Что ты делаешь, сын! — укоризненно сказал пан Чинский. Хочешь заработать воспаление?

— Ну и пусть, отец, — повернулся к нему Лешек.

— Прошу тебя, закрой окно.

— Мне жарко.

— Я хочу с тобой поговорить.

— Пожалуйста.

Он закрыл окно и сел.

— Ты очень неосторожен, Лешек, — начал пан Чинский. — Ты не только не заботишься о своем здоровье, но сознательно подвергаешь себя опасности.

Ответом было молчание.

— Почему ты не ложишься?

— Мне не хочется спать.

— Но тебе нужен отдых. Твое состояние здоровья еще требует внимания.

— Зачем? — Лешек посмотрел в глаза отцу.

— Как это зачем?!

— Так, зачем? Ты думаешь, что мне это нужно?

— Должно быть нужно.

— А! — махнул он рукой.

— Лешек!

— Дорогой отец! Ты, действительно, думаешь, что жизнь стоит того, чтобы о ней заботились, беспокоились, дорожили ею, затрачивали какие-то усилия?.. Поверь мне, что лично я ею не дорожу.

Пан Чинский напряженно улыбнулся.

— Когда я был в твоем возрасте, — соврал он, — у меня тоже была подобная депрессия, но у меня было достаточно рассудка, чтобы воспринимать это состояние как преходящее.

— Этим мы как раз и отличаемся, — заметил Лешек. — Я знаю, что у меня не преходящее.

— Но я тебя уверяю, ты ошибаешься. Поверь моему опыту. Разумеется, физический и психический шок должен иметь характерные последствия, но это пройдет, пройдет тем быстрее, чем скорее ты приспособишься к своему настроению. Осознание причин депрессии является самым эффективным средством борьбы с нею.

Пан Чинский почувствовал, что его убедительная аргументация не подействовала на сына, и добавил:

— Ты должен помнить о нас, твоих родителях, для которых ты являешься всем. Если ты не в силах этого понять, я взываю к твоим чувствам.

Лешек вздрогнул и после паузы спросил:

— Ты, действительно, считаешь, отец, чувства такой могучей и заслуживающей уважения силой, что ее следует принимать в расчет, когда возникает гамлетовский вопрос: быть или не быть?..

— Разумеется, Лешек.

— Спасибо тебе. Я того же мнения.

— Вот видишь, сын. Приляг сейчас и попробуй уснуть. К утру будем дома. Да… Ты не можешь себе представить, как мама тоскует по тебе. Всегда старается не показывать, быть сильной, но ты же сам знаешь, сколько глубокой нежности скрывается под ее внешней оболочкой. Ну спи, сынок. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, отец, — глухо ответил Лешек.

Он погасил свет, но не лег. Мерный стук колес, легкое покачивание вагона, яркие снопы искр на черном стекле… Так же он возвращался тогда, но тогда он желал ускорить бег поезда, вез для нее обручальное колечко, а для себя счастье.

Цветет ли уже сирень в их оранжерее?.. Да, сирень и сильно пахнущие гелиотропы… Скажу, чтобы срезали все. И, может быть… Там, наверное, лежит глубокий белый снег, а на снегу даже ничьего следа нет. Забытый малый холмик…