Лоренс Оливье - Джон Коттрелл

месяца. Так как по истечении этого срока спрос не уменьшился, демонстрацию продолжили в “Марбл-Арч павильон”, где и закончился одиннадцатимесячный прокат фильма. Однако столичный триумф отнюдь не был залогом успеха в провинции, и кое-где на севере Англии приверженцы стандартного голливудского набора “Грейбл плюс Гейбл" просто освистали фильм. Впрочем, Рэнк, в случае провала самой дорогой английской ленты рисковавший огромными суммами, был непоколебим. “Я отказываюсь верить, будто эта картина может не понравиться массам, — заявил он. — Всякий, кто так думает, не способен оценить народный ум. Я убежден, что фильм привлечет тысячи новых зрителей”. Рэнк не ошибся. По данным исследований, и в Лондоне, и в других местах постоянные посетители кинотеатров составили меньше половины аудитории.

В массовый прокат фильм вышел летом 1945 года. Конкурирующие кинотеатры предлагали трогательный “Колокол по Адано”. “Похождения Сюзанны” с любовными интригами Джоан Фонтейн, напряженную историю “Крови на солнце”, суровый реализм “Диллинджера”, “Алмазную подкову” — типичный игривый мьюзикл с Бетти Грейбл — и сенсационную картину “Национальный приз Вельвет” с двенадцатилетней Лиз Тейлор. За этим последовали такие коммерческие триумфы, как “Государственная ярмарка”, “Коварная леди” и “Короткая встреча”. Однако, с поддержкой специальных утренних сеансов для школ, “Генрих V” выстоял, и настолько уверенно, что дель Гвидиче предсказывал: фильм окупится уже после внутреннего проката.

Попросту говоря, подобных фильмов еще не делали. На картине, которая впервые сумела донести Шекспира до массового зрителя, выросло целое поколение: во всех главных городах страны учителя, умиленные тем, что кино вдруг стало мощным средством обучения, сопровождали на утренние просмотры огромные отряды детей. Тон в этом отношении задал Брайтон, ставший теперь для Оливье родным домом. Когда и июле 1945 года фильм неделю шел в “Одеоне”, школьные власти купили билеты для нескольких тысяч учеников. Этому примеру последовали в других местах, и фильм принес такие доходы, что в прессу поступили возмущенные письма с предложением передать прибыль государству. В мрачную эпоху пайков и черного рынка у детей появилась редкостная радость — получить нечто за ничто. Пускай подавляющее большинство видело в “Генрихе V” только желанное избавление от занятий, приятно думать, что картина обогатила и научила смотреть Шекспира с меньшим предубеждением хотя бы малую часть детей.

Искусство тоже было в выигрыше, ибо фильм убедил многих необращенных. Среди тысяч людей, изменивших отношение к кино после “Генриха V”, была, например, Элси Фогерти. Старая преподавательница всегда относилась к экрану с пренебрежением. Посмотрев фильм Оливье, она прониклась к новой музе уважением и охотно согласилась проследить за речью актеров, снимавшихся в Денхэме в “Цезаре и Клеопатре”. “Ларри — единственный режиссер, давший Англии настоящий фильм”, — записала она в дневнике.

В апреле 1946 года, после того, как по требованию конторы Хейса из текста ленты были выкинуты слова “ублюдок” и “черт возьми”, в Бостоне состоялась американская премьера “Генриха V”. Грянувшие похвалы были беспрецедентными для английского фильма. На целом развороте в “Таймс” почитаемый критик Джеймс Эйджи приветствовал появление шедевра и нового кинематографического стиля — “безупречную гармонию великой драматической поэзии и самого современного из искусств”.

В Бостоне фильм делал полные сборы в течение восьми месяцев, и университет Тафта присвоил Оливье почетную степень магистра за выдающийся вклад в искусство кино. В Нью-Йорке картина шла одиннадцать месяцев — тоже рекордный для британского экспорта срок. За год лента, которую демонстрировали в двадцати городах США, успела собрать больше миллиона долларов. В декабре ассоциация нью-йоркских кинокритиков провозгласила Оливье лучшим актером года, и лишь после повторного голосования “Генриху V” все-таки предпочли фильм Уильяма Уайлера “Лучшие годы нашей жизни”. Но высшая честь была оказана Оливье в марте 1947 года, когда он получил награду Академии за организацию, постановку и исполнение главной роли в фильме, который больше любого другого произведения способствовал поднятию престижа английской кинопромышленности за рубежом.

В течение трех лет, прошедших после его создания, “Генрих V” принес Оливье достаточно наград. Теперь о его гении узнал весь мир; и он никогда не забывал, скольким обязан одному человеку, сделавшему все это возможным. Вернувшись после голливудских торжеств, он завернул своего “Оскара” и собственноручно вручил его Филиппо дель Гвидиче. “Без вас, дружище, — сказал он,— “Генриха V” просто не было бы”.

Глава 15

РАСЦВЕТ В “ОЛД ВИКЕ”

“Клеопатра” для кино — то же, что “Макбет” для театра. Жизни и любовным приключениям египетской обольстительницы было посвящено семь киноэпопей, и после феерической картины Сесила Б. де Милля с Клодет Кольбер (1934) этот сюжет стал самым дорогим и злополучным в истории кино. Надо надеяться, что ни один художественный фильм никогда близко не подойдет к рекорду, поставленному “Клеопатрой” 1963 года, которой сопутствовали разрыв двух браков, чуть ли не смерть главной звезды, увольнение двух режиссеров, падение президента компании “XX век — Фокс” и неуклонное превращение пятимиллионного бюджета в неслыханный тридцатисемимиллионный. Однако уже в 1945 году экранизация “Цезаря и Клеопатры” Габриэлем Паскалем была чревата схожими осложнениями.

Фильм оказался самой дорогостоящей продукцией своего времени. Режиссера искусали верблюды. Недалеко от съемочной площадки упал немецкий “фау”. Бастовали служащие, сценарий переделывался с бесконечными задержками, из Англии в Египет везли восьмидесятитонную модель сфинкса — и все это на протяжении восемнадцати месяцев непрерывных ссор, волнений и общей неразберихи. Эти злосчастья, казавшиеся по ходу дела чуть ли не губительными, носили преходящий характер, и в конце концов, исключительно благодаря шумихе и громкой рекламе, кассовый успех сполна воздал за все. Однако в процессе съемок случилась подлинная трагедия, носившая сугубо личный характер и не подлежавшая огласке. В июле 1944 года, через полтора месяца работы, Вивьен Ли — четвертая кино-Клеопатра — в результате выкидыша потеряла ребенка, которого от всей души желали и она, и муж.

Как и у многих других, эта картина осталась в жизни мисс Ли смутной и горькой порой. Она приступала к съемкам с огромным энтузиазмом, считая, что это ее лучший шанс после “Унесенных ветром”. Но, кроме внушительного гонорара и знакомства с Джорджем Бернардом Шоу, фильм не принес ей удовлетворения. Потребовалось шесть лет, чтобы она смогла заставить себя посмотреть законченную работу. В ноябре 1944 года в “пустыне”, устроенной на поле в Денхэме, снимали александрийские сцены: Вивьен в своих прозрачных нарядах пыталась принять величественный вид, хотя на самом деле посинела от холода. Это было как нельзя более некстати для актрисы, с детства имевшей слабые легкие; сразу после окончания съемок ее уложили в постель.

Доктора настаивали на длительном отдыхе, но ей самой лучшим лекарством казалась работа. Она уже выбрала себе “тоник” — роль