Искусство оскорблять - Александр Невзоров

Отношение к Взрыву, как к «началу начал» столь же нелепо, как объявление, к примеру, антракозавра точкой отсчета всякой наземной жизни.

Поясню.

Предположим, наши палеонтологические находки были бы ограничены только протогеринусом (разновидностью антракозавров), весьма симпатичным ящеровидным существом каменноугольного периода.

Действительно, определенная часть земной фауны ведет свой род именно от него. Антракозавр имел своим эволюционным продолжением (в том числе) и зверозубых ящеров терапсид, а им выпал эволюционный жребий дать жизнь млекопитающим.

А вот всех тех, кто предшествовал антракозавру, мы бы еще не обнаружили и не имели бы о них никакого понятия.

У нас бы не было классификаторов, согласно которым нашему протоящеру предшествовали акантостеги, ихтиостеги, латимерии и пр. Мы бы не знали этих наименований и не имели бы счастья прикасаться к скелетам этих существ.

Разумеется, у нас отсутствовали бы представления и о его более ранних предках: о трилобитах, аномалокарисах и мякотных организмах эдиакарского периода.

У нас был бы только протогеринус. Великолепный, но одинокий. Ему бы очень пошло наименование «сингулярный».

Тем не менее, морфологическая сложность и развитость нашего ящера никогда не позволили бы нам считать, что с него-то «все и началось».

По одной простой причине мы в состоянии заметить весьма существенную разницу между протогеринусом и поздними рептилиями, его прямыми потомками.

Сравнив нашего «сингулярного» ящера с диметродоном, а затем и с еще более развитыми синапсидами, мы увидим все приметы продолжающегося совершенствования мозга, организма, функций и морфологии.

Эти приметы несомненного развития «вверх» обязывают нас предположить то, что необходим и «обратный отсчет». От антракозавра вниз, ко все более и более простым особям.

Перед нами встала бы задача искать и найти их.

Примерно такая же история и с Большим Взрывом.

Нет ни малейшей возможности предположить, что в космологической цепи он был «первым» событием, что его породила некая мистическая сингулярность, не имеющая объяснений.

По всей вероятности, Взрыву предшествовала длинная цепь явлений, которая, возможно, когда-нибудь станет известна астрофизике. Взрыв перестанет быть «сиротой», у него появятся не только породившие его факторы, но и понятные причины. Сингулярность будет либо сдана в архив, либо получит внятные объяснения.

Возможно, самым перспективным направлением поиска будет все-же гипотеза «квантовой пены». Вернее та ее часть, где С. Бильсон-Томпсоном высказано предположение о возможности субкомпонентнов элементарных частиц к самоорганизации. (Петлевая квантовая теория).

Поскольку наш путь к минералам пролегает через грандиозные этапы космической истории, то нам придется уточнить еще один момент.

Дело в том, что мы не можем ходить на поводке, даже если его сплели для нас Саган или Вейнберг.

Вернемся к Взрыву. Суть рабочих теорий сводится к тому, что 13,7 млрд лет тому назад протоэнергия вышла из точки события. Но для того, чтобы выйти из нее, протоэнергии пришлось овеществиться. (Примерно такую же картину мы можем увидеть, наблюдая весной за почкой любого дерева.)

Астрофизика говорит об одном таком событии. Но, по логике вещей, таких попыток (выхода из точки) должны были быть квадриллионы.

Только та попытка, где сработал «естественный отбор», где сложился, наконец, способ овеществления и стала началом Вселенной.

Этим способом оказалась нужная пропорция слабого и сильного ядерных взаимодействий, а также гравитации и электромагнитных сил.

Тогда же, по всей вероятности, возник и пятый фактор (время), который дал силам некоторый маневр и позволил, наконец, сработать, их механизмам.

Неудачных попыток сотворения Вселенной, при которых протоэнергия оставалась сама в себе, бессильная покинуть «квантовый пузырек», по всей вероятности, было неисчислимое множество. Возможно, конфуз случался и чуть позже, когда выход происходил, но неверный баланс сил не позволял протоматерии набрать нужную мощь движения и температуру. Тогда все умирало, едва родившись.

Мы многократно на всех, без исключениях примерах убеждались, что все в природе свершается в результате секстиллионов «проб и ошибок» и только в результате постепенного эволюционного развития и кропотливого подбора работающей схемы.

Момент удачи наступает в результате неизбежной случайности.

Ее неизбежность обусловлена неограниченной множественностью «экспериментов» и тенденцией материи к самоорганизации.

Это объясняет все загадки «первых мгновений». И точность подобранной температуры, и угаданную скорость расширения пространства. И отчасти суперсимметрию.

Ни на одном из этапов эволюции ничто не получается с «первого раза», а красивый принцип «чертика из табакерки» никогда не работает.

У нас нет ни малейших оснований предполагать, что и Большой Взрыв имел какое-то иное происхождение, нежели любое другое природное явление, подчиненное четырем силам (+времени). Конечно, его разгадка — в его истории. Но она пока от нас закрыта.

Впрочем, пусть с этим разбираются астрофизики, т. к. к происхождению минералов это имеет очень мало отношения.

Квантовая теория поля допускает рост изначального квантового пузырька до 10–27 степени, что, по идее, достаточно, чтобы в нем произошел первый процесс, потребовавший некоторого «времени», т. е. особого вида пространства для возможности последовательных действий сил.» Лучше всех об этом сказал Эйнштейн: «Время существует для того, чтобы все не случилось одновременно».

Какие еще «силы» и факторы, кроме этих, тогда использовались, но были отбракованы рвущейся из своей точки протоэнергией, как неэффективные для решения конкретно этой проблемы, мы вероятно, узнаем не скоро. С какими-то из них мы, возможно, встречаемся в квантовом мире, но не «здороваемся», поскольку «не знакомы», а для их примерного обозначения в нашем языке нет ни слов, ни терминов, ни понятий.

Попробуем объяснить еще понятнее. На еще более простом примере.

История Большого Взрыва (по всей вероятности) очень отдаленно напоминает эпопею возникновения дезоксирибонуклеиновой кислоты.

Большой взрыв когда-то дал жизнь барионной материи и пространству, благодаря чему появилась Вселенная с ее квазарами, пульсарами и другой атрибутикой космоса.

Все оказалось сложнее, чем представлялось в первые несколько мгновений, когда «Сверхплотный космос появился в виде чистой однородной энергии и никакие частицы не нарушали его абсолютное единообразие». Результатом этой красивой картины, увы, стали образования звезд и планет, гравитационный разбой черных дыр и колясочка Хокинга.

Примерно такая же история только в меньших масштабах повторилась и с ДНК.

ДНК когда-то породила органику, проявив удивительную ловкость в обращении с аминокислотами. По всей вероятности для этого у нее были некие глубоко личные причины (в тот момент). Но эволюционный механизм вдруг заработал, и ДНК стала главнокомандующей весьма специфической формой жизни, обреченной вечно строить из аминокислот белки, из белков клетки, а из клеток организмы.

Но до того момента, когда «ДНК» получила свои золотые эполеты, она была всего лишь дезоксирибонуклеиновой кислотой, одной из многих кислот, которые появились на Земле в результате первоначального химизма.

История ее появления не содержит ничего загадочного или чрезвычайного. Она, конечно, высокомолекулярное, но не слишком сложно устроенное соединение производных рибозы и фософорной кислоты.

Та самая первая эпоха, что называется Гадейским эоном, наплодила таких кислот великое множество.

Правда, у самой нуклеиновой кислоты (лежащей в основе ДНК) есть очень романтическая подробность биографии.

В некоторых метеоритах, прилетевших на Землю из глубокого космоса за последние 50 лет, был обнаружен гликоальдегид. Через цепь простых реакций он превращается в рибозу, ключевой ингредиент рибонуклеиновой кислоты (РНК). При удалении из нее одного атома кислорода РНК легко превращается в ДНК.

Впрочем, особой необходимости в космическом происхождении у дезоксирибонуклеиновой кислоты не было. Она обречена была появиться и в результате естественных процессов на ранней Земле.

Мы помним, что в эпоху ее рождения у всех элементов была ежесекундная возможность вступать меж собою в любые реакции.

Гадейский эон был временем местом великой химической оргии, которая, увы, никогда больше не повторится.

Вся планета была единой лабораторией, оснащенной ретортами тысяч вулканов, экстракторами гидро-и геотермальных источников, а также всеми видами природных реакторов, дефлегматоров, дистилляторов, холодильников и испарителей.