Сочинения - Леопольд Захер-Мазох

– Вы уже слышали, что она способна быть героиней драмы, а не романа, – шутя, заметил граф.

– Пожалуй, и драмы, – это для меня безразлично.

XXII. Кровожадный взгляд

Граф Солтык возвращался из театра. Антракты он провел в ложе Огинских, по окончании спектакля усадил их в карету, приказал своему кучеру ехать домой, а сам пошел пешком. Он был взволнован и хотел пройтись, чтобы успокоить нервы. Дойдя до своего дома, он повернул в узенький, слабо освещенный переулок, ведущий к реке. Вскоре он очутился в лабиринте незнакомых улочек. У него невольно мелькнула мысль о ночном приключении, и тут же в тишине ночи раздались громкие проклятия и грубый хохот очевидно пьяных мужчин и среди них, диссонансом, – звучный женский голос. Граф поспешил на помощь и, подойдя ближе, увидел женщину, окруженную толпою молодых людей. Защищаясь с неимоверной храбростью, ей удалось сильным толчком в грудь повалить на землю одного из нападавших, и выхватить револьвер. Мужчины отшатнулись, и она произнесла твердым голосом:

– Я застрелю как собаку каждого, кто осмелится подойти ко мне!

Несмотря на это предостережение, Солтык сделал шаг вперед и сказал, вежливо снимая шляпу:

– Сударыня, позвольте мне предложить вам свои услуги.

– Благодарю вас, хотя я и не нуждаюсь в посторонней помощи, – произнесла незнакомка, сурово взглянув на графа сквозь вуаль. – Хорошо, потрудитесь проводить меня, – прибавила она, беря его под руку.

Между тем, шайка негодяев уже успела опомниться.

– Так вот почему вы ломались! – вскричал один из них.

– Этот новый претендент нравится ей больше, чем мы! – заорал другой.

– Мы потребуем от него удовлетворения, – прибавил третий.

– Удовлетворения?! – гордо вскинув голову, воскликнул граф. – Берегитесь, как бы вас самих не привлекли к ответственности!.. Прочь с дороги, если не хотите, чтобы моя палка познакомилась с вашими спинами!

– Попробуйте!

Граф не стал повторять, и через мгновение двое из нападавших, окровавленные, лежали на снегу, а остальные – спасались бегством.

Незнакомка молча шла под руку со своим защитником, а он любовался ее величественной осанкой, безукоризненным профилем и выбившимися из-под меховой шапочки золотистыми волосами. Им овладело странное, незнакомое чувство: он еще не был влюблен в эту женщину, но ему казалось, что он, наконец, нашел подругу жизни, с которой его ничто не сможет разлучить.

На углу одной из улиц незнакомка остановилась и с благодарностью пожала ему руку.

– Я вам больше не нужен? – спросил граф, устремляя на нее выразительный, умоляющий взгляд.

– Очень вам благодарна… Теперь я могу дойти домой без провожатого… здесь недалеко.

– Как вам угодно… Но признаюсь вам, мое сердце болезненно сжимается при мысли, что мы с вами уже более не встретимся.

– Быть может, когда-нибудь вы меня и увидите.

– Позвольте узнать…

– Нет, нет, нет, – быстро прервала его незнакомка. – Сегодня вы от меня ничего не услышите, кроме того, что я благородная девушка, достойная защиты графа Солтыка.

– Вы меня знаете?

– Да… Но, довольно об этом… Скоро вы обо мне услышите. До свидания! – и она ушла, надменно кивнув ему головой.

Граф долго смотрел ей вслед и вдруг ударил себя ладонью по лбу:

– Ведь это она, – пробормотал он, – та странная, отважная девушка, о которой говорил Сесавин… Это личность выдающаяся… такие встречаются редко… И зачем столкнула меня с ней судьба, для счастья или для погибели?..

Вернувшись домой, граф долго сидел в задумчивости перед угасающим камином. Весь следующий день он мечтал о таинственной незнакомке: ее очаровательный образ преследовал его и на катке, и в клубе, и за обедом у знакомых, и даже вечером, у Огинских.

Когда Солтык вошел в гостиную, Эмма Малютина была уже там, и хозяйка дома тотчас познакомила их. Но начинало смеркаться, а лампы еще не зажигали, так что граф не мог рассмотреть ее черты. Он только внимательно прислушивался к звуку ее голоса и этот голос казался ему знакомым.

Наконец гостиную осветили, и чудная девушка предстала перед его взором во всей красоте. На ней было черное бархатное платье, отделанное белым кружевом, роскошные волосы были гладко зачесаны назад и копной лежали на затылке. Благородная простота этого наряда придавала ей неотразимую прелесть. Она разговаривала с Анютой. Случайно обернувшись и увидев Солтыка, она бросила на него выразительный взгляд. Это не ускользнуло от патера Глинского и произвело на него самое неприятное впечатление.

– Вы сдержали свое слово, – чуть слышно произнес граф, подойдя к Эмме.

– Пользуюсь случаем, чтобы еще раз поблагодарить вас за услугу, – отвечала красавица, протягивая ему руку.

В эту минуту к ним подошел иезуит.

– Слышали ли вы, граф, об ужасном происшествии в Каменец-Подольске? Там в лесу нашли наполовину сожженную на костре молодую женщину.

– Ах, какой ужас… Кто же виновники этого преступления? – раздалось со всех сторон.

– Полагают, что это дело рук секты, так называемых «Небесных посланников, или парадизиаков».

– Вам известно что-нибудь о них? – спросила Огинская.

– Я слышал кое-что, – отвечал патер Глинский.

– Расскажите же нам! – вскричала Анюта.

– Все, что вы знаете! – прибавила Генриетта.

– Это таинственная секта, члены которой убивают своих ближних во имя Бога Живаго. До сих пор полиции не удалось передать в руки правосудия ни одного из ее приверженцев.

– Не выдумка ли это? – спросил Солтык.

– Нет, граф, ужасные доказательства ее существования обнаруживаются почти ежедневно. Она сродни известной индийской секте душителей. Догматы их верования основаны на том, что мы живем на этом свете для искупления своих грехов и только те из нас попадут в царство небесное, которые окончат жизнь добровольной мученической смертью. Но и это еще не все. Мнимые благодетели рода человеческого стараются завлечь в свои сети некоторых, заранее намеченных ими личностей, и, если те не пожелают добровольно принести себя в жертву, они без церемонии убивают их во имя Божие, обещая за то отпущение грехов. Кроме того, они подвергают своих жертв ужасающим пыткам, и когда несчастные мученики, истощенные невыносимыми страданиями, начинают молить о смерти, их укладывают на жертвенник перед изображением распятого Спасителя и жрец или жрица из секты умерщвляют их во славу Божию.

– Это невероятно! – воскликнул Сесавин.

– Поверьте, что я не грешу против истины, – подтвердил иезуит. – В этой секте, как и в большинстве русских сект, например, у духоборов, беспоповщины и других, женщины играют заглавную роль и представляют три различных типа: во-первых, кающаяся грешница или добровольная мученица, подвергающая себя истязаниям в надежде на отпущение грехов; затем, так называемая, «спасительница душ», заманивающая грешников в свои сети; и, наконец, жрица, хладнокровно вонзающая нож в неповинную жертву. Самая опасная из них – «спасительница душ», потому что она скрывается под маской светской дамы, и мы не подозреваем об ее присутствии среди нас.