Мандаринка на Новый год - Дарья Александровна Волкова

– Доброе утро, Коленька… – Она потянулась к нему, но Ник отшатнулся – и максимально округлил глаза, скосив их за ее плечо. Люба нахмурилась, но пантомиму поняла и обернулась.

– Ой, пап. Привет. Вы уже вернулись? Рано вы… – Люба как ни в чём ни бывало зевнула. – С Новым годом, папа.

Соловьёв наконец-то подал голос:

– Через пять минут. На кухне. С объяснениями.

Дверь за ним закрылась.

– Ушёл, – вздохнула Люба. – Ну, меня будут целовать?

– Любка, нас ждут!

Голос у Ника сел, он надеется, что это спросонья, а не от пережитого волнения.

– Подождут, – Люба, в противовес ему, беспечна. – Куда папа денется? А я уже соскучилась по своему звероящеру…

– Давай одеваться! – Он умудрился вывернуться, сел на кровати, а потом и вовсе встал на ноги. Осмотрелся в поисках одежды. Джинсы валяются почти рядом с дверью. Ему захотелось застонать – голый, в чужой квартире, за дверью разгневанный отец его невесты и… и даже физиология подводит! Несмотря на два раза ночью и обстоятельства пробуждения утренний стояк никто не отменял. Ник наклонился за боксёрами – те тоже на самом видном месте, мать их, в самом центре комнаты! И пара использованных презервативов рядом с кроватью. Вообще зашибись картина!

– Ты одевайся красиво, с чувством, с толком, с расстановкой. Чтобы я могла насладиться… процессом.

Люба и не думает вставать с постели. И даже прикрываться не собирается, бесстыдница. Ник замирает и смотрит на нее, забыв на какое-то время обо всем. И Люба это понимает. Томно, с придыханием она прошептала:

– Иди ко мне, мой самец звероящера…

– Зараза! – Он все-таки отводит взгляд от ее голой груди. Прыжком добирается до своих штанов. – Марш одеваться! Нас ждут.

– Зануда. Пусть ждут. Что ты паникуешь?

– Я не паникую. Я… – Он снова сбился, совершив ошибку и опустив взгляд ниже ее лица.

– Коля, если ты забыл, то ты мне ночью предложение сделал. Или передумал?

– Я не забыл! И не передумал!

– Ну, тогда всё в порядке. Не паникуй. – Люба села на кровати, одеяло совсем сползло, она сладко потянулась, а Ник снова зависает. – Точно будем одеваться? По-моему, ты совсем не этого хочешь…

– Я тебе отомщу, – пригрозил он, натягивая толстовку. – Страшно отомщу! Если сам выживу, конечно…

* * *

На кухне они появились, держась за руки. Стас Саныч молча встретил их, стоя у окна. Рядом с ним Вера Владимировна. Оба, не мигая, смотрят на сладкую парочку.

– Ну-с. Я жажду услышать объяснения, – Любин отец не собирается ждать, пока Ник соберется с мыслями.

– Здравствуйте… Стас Са… Станислав Александрович… Вера Владимировна… – Николай неловко кивнул в сторону будущей, как он надеется, тёщи. – Дело в том, что я… что мы… с Любой… в эту ночь… хотя, на самом деле, это еще год назад… началось. Хотя это неважно. Или важно… То есть я хотел сказать… – Всё, его словарный запас исчерпался – особенно под пронзительным синим взглядом взрослого мужика, который ему в отцы годится.

– До чего же любопытная история, Верочка, ты не находишь? – демонстративно обратился Соловьёв к супруге. – Так увлекательно излагает молодой человек – слушал бы и слушал.

– Папа, прекрати! – Люба, как кролик из цилиндра фокусника, высовывается из-за плеча любимого. Встаёт перед Ником, прижимается спиной к его груди, берёт его руки и обнимает ими себя за талию. – Перестань пугать Колю, он скоро заикаться начнёт из-за тебя! Ты и так всё прекрасно понимаешь!

– Боюсь, ты переоцениваешь мои мыслительные способности, дочь.

– Хорошо, – Люба невозмутима и нисколько не обескуражена строгим тоном отца. – Коля вчера пришел ко мне. Сказал, что любит, жить без меня не может. Предложил выйти за него замуж. Я согласилась. И потом мы слегка увлеклись… празднованием этого события. И Нового года. Вот. Всё просто.

– Да, – Ника вдруг внезапно наконец-то отпустило. Что он, как мальчишка, в конце-то концов? Ничего плохого и недостойного он не совершил! Он обнял Любу покрепче. – Так всё и было. Я люблю вашу дочь и прошу ее руки.

Соловьёв какое-то время смотрит на них молча. А потом он снова повернулся к супруге:

– Верочка, тебе не кажется, что наши дочери завели какую-то странную привычку – выходить замуж за сыновей наших лучших друзей?

– Факт, – Вера Владимировна едва сдерживает улыбку.

– Надежда выскочила замуж за сына Баженовых, Любава намылилась за сына Самойловых. Что будем делать с Софьей? Парней больше нет.

– Не знаю, не знаю, – Вера Владимировна уже откровенно улыбается, глядя на среднюю дочь и ее избранника.

– Одна надежда на Тихомирова, – продолжает отец. – Может быть, у него где-то завалялся незаконнорожденный отпрыск?

– О, зная Дашу, это вряд ли.

– Да у него там этих незаконнорожденных целая горнолыжная секция, – решает поддержать тему Люба. – Как там этого их юного Васькиного чемпиона зовут? Артур?

– Эдик, – улыбнулась Вера Владимировна. – Но он совсем мальчик еще.

– Ну, вот Сонька себе сызмальства мужа и воспитает как надо. И вообще… – Люба с видимым удовольствием трётся затылком о плечо жениха, продолжая милый необременительный домашний трёп. – Мало ли, каких она там себе привычек приобретёт на своей второй Родине – при их-то либеральных нравах? Вот сменит сексуальную ориентацию – и соблазнит… Катьку. Или Варьку.

Станислав Александрович и Ник поперхнулись одновременно. И одновременно рыкнули:

– Любава!

– Всё, молчу, молчу! – усмехнулась Люба. – Цени, папа, я тебе привела нормального жениха!

– А я ценю, – наконец-то улыбнулся Соловьёв и протянул руку Нику. – Добро пожаловать в семью, Николай.

– Спасибо, – Ник ответил на рукопожатие. И тут нервное напряжение его отпустило окончательно. Всё хорошо. Всё правильно.

– Мы очень рады за вас, дети.

Люба перекочёвывает из рук Ника в материнские объятья. Вера Владимировна целует дочь в лоб, а потом добавляет:

– Коля, твои уже знают?

– Нет. Пока… не знают.

– Так это надо срочно исправить! – Станислав Александрович берет со стола телефон. – Надо же обрадовать… свата.

– Рано еще, пусть человек поспит, – предупредила Вера Владимировна.

– Да как можно спать, когда такие новости?.. Доброе утро, Глеб Николаевич! Недоброе? Ну, извини, просто у меня тут такое – только к тебе могу обратиться, уж прости, что разбудил. Что случилось? Рассказываю, слушай. Прихожу я, значит, утром домой из гостей, а у меня дома в постели моей средней дочери лежит голый парень. Нет, я звоню тебе не как травматологу и не потому, что я его из окна выкинул. Ах, почему не выкинул? Ну, во-первых, он здоровенный лоб под два метра. Согласен, не аргумент. А во-вторых, это твой сын. Что значит, какой сын? У тебя их сколько? Да не ори ты так! – Станислав